которой я стольким пожертвовала, что так и осталась без семьи…
Вера замолчала,очевидно, вспоминая самое страшное время каждого дня - утро, и что было потом повечерам и ночами.
Воспользовавшисьэтим, Александр тихо сказал, переводя разговор в нужное ему русло:
- Святые отцы говорят:здоровье – это дар Божий!
- Вот видишь! - супреком сказала Вера.
- Погоди! – повышаяголос, остановил ее Александр. – Но они еще добавляют при этом: а болезнь – этовеликий дар Божий! И действительно, давай поразмышляем не просто какгомо-сапиенс – разумные люди, а как благоразумные….
- Давай! - вяло, безовсякой надежды, пожала плечами Вера.
И Александр, призываяна помощь все, что когда-либо читал в непререкаемо-авторитетных книгах или слушалот опытных в духовной жизни людей – от старцев, с которыми сподобилсябеседовать, и не раз сам удивляясь своему красноречию, принялся говорить.
Вера поначалу толькоотмахивалась, потом задумалась и, наконец, стала слушать, не перебивая, и, какпересохшая пустыня встречает раз в сто лет идущий в ней дождь, жадно впитыватькаждое слово.
- Есть такаяпословица, которая, увы, все ставит с ног на голову: «Было бы здоровье, аостальное приложится!» - говорил Александр. – А Господь Иисус Христос ведь сказал:ищите прежде Царство Небесное, а все остальное приложится вам. Мы же, какправило, ищем это остальное, и в итоге не получаем ни того, ни другого. Иправда, давай рассудим здраво. Если бы наша жизнь навсегда завершалась смертью,то, конечно, было бы справедливым считать любую болезнь бедой, а уж рак - величайшимбедствием. Но так как со смертью все для нас только начнется, то давай-ка поставимвсе с головы на ноги! Зная эту великую истину, жаждущие вечного спасенияподвижники первых веков христианской эры, да и все святые во все последующиевремена, уходя из городов в пустыни или основывая пустыньки, только и помышлялиоб этом… Я бы, конечно, мог бы и своими словами сказать об этом, но лучшепослушай, как говорит об этом Иоанн Златоуст! – Александр достал из своей сумкитетрадь с выписками из Святого Писания и душеполезных книг и принялся читать:
«Если мы непрестаннобудем помышлять о Царстве Небесном, о бессмертии и нескончаемой жизни, о ликахАнгелов, о пребывании со Христом, о славе непреходящей, о жизни безпечальной,если вообразим, что и слезы, и поношения, и уничижения, и смерть, и печали, итруды, и болезнь, и уныние, и бедность, и злоречие, и вдовство, и грех, иосуждение, и наказание, и всякое другое зло и бедствие из небесной жизни изгнано…»
Александр поднял состраницы глаза на Веру – слушает ли она и, видя, что да, да! – продолжил:
«Что, напротив, тамобитают мир, кротость, благость, милосердие, любовь, радость, слава, честь ипрочие блага, каких словом описать невозможно, если будем, говорю – то есть этоИоанн Златоуст говорит, - уточнил он, - непрестанно размышлять об этом, - то ниодно из настоящих благ не прельстит нас и мы будем восклицать с Давидом: Когдаприду и явлюсь пред лицо Божие?»
Вера, не отрываясь,смотрела на тетрадь в руках Александра, и когда тот закрыл ее, заторопила егоумоляющим взглядом: продолжай! И тот продолжил:
- Так что любаяболезнь или скорбь это не приговор к смерти, а наоборот – призыв к смерти,более того, зов Божий – к Нему, в блаженную Вечность! Ведь неложно, сказал Господькаждому из живших тогда и живущим теперь: «Грядущаго ко Мне не изжену вон!»Тебе перевести?
- Нет, и так всепонятно. «Какие красивые слова…» - прошептала Вера. – А кто их сказал? Откудаони?
- Их сказал апостолИоанн Богослов. А вот где именно - в Евангелии или Апокалипсисе, к своему стыдуточно не помню… Но погоди! Сейчас поищу…
Александр принялсялистать Новый Завет. И пока он искал нужную цитату, Вера, удивленно качаяголовой, проговорила:
- И как только они – яимею в виду, жившие тогда, почти две тысячи лет назад, да и потом люди - смоглисохранить для нас эти бесценные слова? Ведь были войны, пожары, гонения нахристиан… А папирусный свиток – это такой недолговечный и хрупкий предмет…
- Сам Бог хранил длянас эти книги. И люди – порой отдавали за них свою жизнь… - машинально пробормоталАлександр и воскликнул: - Вот! Нашел! Это в Евангелии от Иоанна. А вАпокалипсисе он говорит, то есть, Господь говорит в Откровении к нему: «Се,стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему,и буду вечерять с ним, и он со Мною». И дальше: «Побеждающему дам сесть со Мноюна престоле Моем, как и я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его».
Александр, давсначала Вере поцеловать Новый Завет, а затем с благоговением приложившись кнему сам, продолжил:
- Вот святые – многиеиз которых при жизни были большими грешниками, но благодаря покаянию и великимподвигам удостоились Небесного Царства, услышав такой зов Божий, а болезнь илискорбь, кстати, это тоже Его зов, пошли к Богу и шли к Нему до конца. Они совершали,казалось бы, невозможное: постились неделями, молились денно и нощно, унекоторых от потоков слез на всю жизнь оставались борозды на щеках. Они терпелихолод и голод, поношения и нищету, всяческие лишения. Боролись с чревоугодием,сластолюбием, сладострастием, самолюбием, сребролюбием, блудной страстью,гордынею, которая, как известно, является матерью всех пороков, тщеславием,празднословием – всего сразу не перечесть… И все, как один, стремились кбесстрастию, ибо любая страсть может стать непроходимой преградой в НебеснойЦарство. Все свое время они старались отдавать труду и молитве. Преподобный НилСтолобенский, например, на ночь вставал на костыли, не позволяя себе ложиться.Другой святой, когда изнемогал от желания спать, садился, держа над босой ногойострый камень, чтобы, если он уснет во время молитвы, тот упал на пальцы иболью разбудил его... Столпники, желая уединения, поднимались на крошечныеплощадки наверху неприступных скал и там жили всю жизнь, опаляемые зноем ихолодом, питаясь лишь тем, что поднимут им в корзинах сердобольные люди... Мученикишли на самые страшные мучения и казни… Я могу продолжать перечислять подобныеподвиги до утра. Но, как мне кажется, пора уже сказать самое главное.
Александр выждалпаузу и, как можно более весомо, сказал:
- Видишь, как все ониутруждали себя ради того, чтобы удостоиться блаженной Вечности? А тебе все этодано – даром! Они понуждали себя, изнемогали, претерпевали немыслимыетрудности, совершали невиданные подвиги, потому что понимали, насколько этоважно для спасения души. А к тебе все это пришло как бы само собой. Хочешь нехочешь, а делай. И Господь всегда незримо был рядом и подавал тебе благодатнуюпомощь, чтобы ты могла перенести это. Хочешь, не хочешь – ты и так спишь сидя,да и то чуть-чуть. Тебе стали безразличными вкусная пища и модная одежда,любимые занятия и красивые вещи. Ты больше не хочешь никого видеть и твоякомната мало чем отличается сейчас от тех самых площадок наверху скал. Болезньне только иссушает твое тело, но и очищает твою душу от грехов. И в итоге всегоза четыре месяца, сама не прикладывая к этому никаких трудов – ты достиглаполного бесстрастия! То есть того, к чему, палимые солнцем, мучимые голодом,пугаемые дикими зверями и страшными нападками невидимых врагов – десятилетиями,по тридцать, сорок, пятьдесят, а то и более лет - шли самые великие подвижники!У тебя, к счастью, даже нет болей, от которых нестерпимо страдают некоторыепораженные этой болезнью люди. Тебе в крайних случаях помогает даже простойанальгин! Это ли всё - не величайшая милость Божья?!
Вера, забывшись,глубоко вздохнула и закашлялась. Александр решил, что надо дать ей немногопередохнуть.
- И потом ведь не всеобязательно умирают от рака! – неожиданно резко переменил он тему. - Даже в егосамой что ни на есть последней степени! Я что – зря рассказывал тебе проженщину, которая сто лет назад подходила к преподобному Варнаве? Если скажешь,что это было давно и неправда, то у нас есть и современный наглядный пример –Галина Степановна!
Александр посмотрелна Веру, которая слушая его, старалась не пропустить ни одного слова, и опятьцелый час говорил, пересыпая свою речь цитатами и яркими примерами,почерпнутыми из книг, но вдруг увидев, что она устала, вновь оборвал себя наполуслове:
- И потом, что мы, вконце концов, все о раке да раке? Что на нем – свет клином сошелся? - спросилон и сам же ответил: - А что касается смерти – так ведь все умрут! Нетбессмертных людей! И весь вопрос не в том, от какой болезни или, скажем,несчастного случая это когда-то случится с каждым – а что потом? Задумываясь осмысле жизни, невольно начинаешь переосмысливать и свое отношение к смерти, понимать,что она является не черной гранью, за которой ничего нет, а переходом вВечность! Одним словом, - видя, что Вера, клонясь набок, уже еле держится дажев кресле, подытожил Александр, – у нас с тобой, к счастью, есть еще это времядля того, чтобы успеть подготовиться к ней!
Александр замолчал, вполнедовольный собой. Дождавшись, наконец, своего момента, он успел сказать все, чтознал. И кажется, преуспел в этом!
Во всяком случае,Вера, шатаясь от полного бессилия, ушла, настолько задумавшись над тем, чтоуслышала, что забыла даже позвать кота.
И тогда тот сам,полностью игнорируя Александра, вышел из комнаты, даже не глянув в его сторону.
5
Так, до самогоКипра, Альбину и не удалось переубедить келевста.
Он неоднократноспускался к нему в трюм, приносил воду, еду. Даже слегка ослабил путы на егозатекших руках и ногах. Пытался объяснить всю пагубность его заблуждения, иботот, по причине незнания Истины, даже не подозревает, что на самом деле ожидаетего в аду.