он. – Прямо к воротам!
- Конечно! Хорошо!!Хоть на край света!!! – принялся охотно соглашаться водитель, и когда онинемного отъехали от перехода, с уважением поглядывая на Александра, сказал: -Вот у меня и тесть такой. Я мусульманин, а он православный. И так живет, что ясам уже не раз подумывал покреститься. А после встречи с таким праведнымчеловеком, как ты, наверное, и правда, крещусь!
«Если бы ты толькознал, какого «праведника» везешь!» - с горькой усмешкой думал Александр, поднимаясьв лифте на седьмой этаж и давая себе слово, что если даже у него открытыйперелом или рана, он все равно сначала поедет на исповедь.
Но, раздевшись, он неповерил своим глазам – удар пришелся как раз по красному поясу, но ни под ним,ни на всем теле не было ни единой царапины. Только на коленке, как напоминаниетого, что случившееся было правдой, – виднелся крошечный синячок…
«Говорил подчиненным,что нужно делать православную газету чистыми руками, то есть, ведя православныйобраз жизни, а сам?!» - чуть не плача спускался он вниз.
- Куда ты такгонишь?! Не торопись, медленнее! – испуганно вскричал он, едва не вцепившись вруку снова рванувшегося на бешенной скорости с места водителя.
Александр боялся, чтоони врежутся в кого-то, и он – о, ужас! – все-таки не успеет покаяться всмертном грехе!
Но водитель, по-своемупонимая его, кивнул:
- Это у вас послешока. У меня однажды после аварии было такое. Наверное, тоже еще не скоросможете ездить быстро!
К величайшему счастьюАлександра, они благополучно доехали до храма, он, наконец, вошел в него и,увидев, что исповедь еще продолжалась, с облегчением выдохнул, а потомвглядевшись, испуганно замер.
Непонятно по какойпричине, но сегодня почему-то исповедовал не отец Игорь, а… отец Лев!
2
- А где отец Игорь? –упавшим голосом спросил Александр у проходившей мимо Галины Степановны.
- Срочно уехал кархиепископу! – ответила та и при этом загадочно улыбнулась: - Ты помолисьсугубо о нем.
- Да-да, - машинальнокивнул Александр и перекрестился: - Ангела- Хранителя ему в дорогу!
- Нет-нет, не так, агорячо и сугубо! – остановила его Галина Степановна.
- Это еще почему? –не понял Александр.
- А потому что этапоездка очень и очень касается тебя лично! Можно сказать, и организована толькоради тебя!
Галина Степановнахотела добавить что-то еще, но не смогла: очевидно, ей строго-настрогозапретили делать это.
Но до того ли былосейчас Александру?
Он вспомнил, что ужедавно, еще только заступив на должность главного редактора епархиальной газеты,по совету отца Игоря, написал прошение, чтобы ему благословили ношениеподрясника. И помнится, так мечтал об этом, даже материю, темно-зеленую, как уотца Льва, приобрел. Но после всего, - какой тут подрясник – тут как бы вообщене отлучили от Церкви!
Александр глядел, каклюди подходят и отходят от отца Льва, стоявшего у аналоя около фрески сизображением Иоанна Богослова, и мысли его метались как белки в колесе:
«Ославит меня сейчасна весь храм… Все узнают – и Галина Степановна, и певчие, и… - он вдруг с ужасомувидел стоявшую в самом углу Светлану, – подчиненные!»
Люди после исповедиотходили просветленные и счастливые.
Глядя на них, онвдруг вспомнил, что совсем недавно чуть было не погиб под машиной, и набросилсяна себя:
«О чем я еще думаю? Главное,снять с себя тяжесть такого греха! А то, что обо мне будут потом плохо думать… Нуи пусть. Так мне и надо! Заслужил!»
И мысли сразу пересталибежать, точно колесо, в котором они вращались, внезапно остановилось.
Осталась только одна,которая стала безраздельной владычицей всего его существа:
«Успеть!..»
Ходивший всегда натаинство исповеди - высокое положение обязывало! - исключительно к благочинному,Александр слышал, что отец Лев любит, чтобы исповедующиеся, испытуя наканунесвою совесть, записывали для памяти свои грехи. Правда, потом он заставлялоткладывать этот листочек в сторону, называя его шпаргалкой. И требовал, чтобыони говорили не по бумажке, а о том, что в первую очередь тяготит, мучает,терзает их душу, с чем они готовы бороться до крови, до конца, и подглядывать внее только в том случае, если вдруг что-нибудь позабудут.
Вспомнив это,Александр взял на столе в церковной лавке листок для записок о здравии инаписал один-единственный грех:
«Согрешил блудом».
- Так… - прочитавэто, кивнул, будто убеждаясь в чем-то, отец Лев. – Значит, согрешил?
- Да. Блудом…
Александр ожидал, чтосейчас начнется шторм, ураган, цунами или еще что-то в таком роде, если нехуже. Но священник неожиданно отложил записку и совершенно без гнева, Александрс изумлением увидел в его глазах, то чего никак не ожидал увидать – понимание, тихосказал:
- Я давно уже наблюдаюза тобой. Все опасался, что этим все и закончится. И оказывается, не ошибся!
Александрвопросительно взглянул на священника. Тот показал глазами на записку и спросил:
- А почему ты написалодин только грех? У тебя что – других больше нет?
- Конечно, есть, - судивлением пожал плечами Александр. - Но ведь этот - самый страшный и… главный!
- Ты в этом уверен?
Отец Лев знакомпопросил Галину Степановну, чтобы та читала молитвы перед святым причащением погромче,и, словно располагая к задушевной беседе, неторопливо сказал:
- Видишь ли, такомугреху, как блуд, обычно предшествует гордыня. Человек не замечает ее, думает,что праведен, и Господь тогда попускает ему пасть, чтобы тот понял всюплачевность своего духовного состояния!
- Да, я читал об этом,– согласился Александр. - Но тут все произошло совершенно случайно.
- Да нет дляправославного человека такого слова, как «случайность»! Его придумал врагнашего рода – сатана! - поморщился отец Лев. – И это одно из самых удачных егоизобретений. Потому что, веря в случайности, мы забываем, что все, чтопроисходит с нами – бывает только по Промыслу Божию, по его благословению илипопущению! Лист с дерева, и тот не падает без воли Божией! А тут – человек!
- Ну, тогда я хотелсказать, что это исключение! – согласно кивнув священнику, поправилсяАлександр.
- То есть, тысчитаешь, что гордыни у тебя нет? – на всякий случай еще раз уточнил тот.
- Да! – подумав,решительно сказал Александр.
- А вот тут-то врагтебя и поймал! – больно ткнул его указательным пальцем в грудь отец Лев.
- То есть, высчитаете, что она у меня - есть?.. – растерянно пробормотал Александр.
- Я считаю?!
Отец Лев огляделся,но понимая, что во время таинства исповеди никого не призовешь в свидетели,проговорил:
- Да видел бы ты себясо стороны! Ты уже приехал с задранным носом – как же, после монастыря! А скаким видом стал выслушивать поздравления, что Вере лучше? Ты держался так,будто это ты, а не Господь Бог продлевает ей жизнь и, как знать, может, иправда, совсем исцелит! А каким тоном ты называешь себя главным редакторомепархиальной газеты? Министры позавидуют! И это в то время, когда ты руководишьей лишь формально. А фактически главным редактором является отец Игорь. Онотвечает за газету и руководит ею, и только просто из смирения и желания, чтобыты, как профессионал, сделал все в лучшем виде, входит в нее как простой членредколлегии! Я уж не буду говорить о том, как ты превозносишься своим умениемчитать перед Галиной Степановной, перед сторожем, строителями, подчиненными…Или мне продолжать?
- Нет! – отрицательнопокачал головой сникавший с каждым словом священника Александр. – У меня к вамтолько одна просьба!
- Пожалуйста! –охотно согласился отец Лев. – Какая?
- Можно я немногодобавлю в этой шпаргалке?
Александр кивнул належавший на аналое листок и, не дожидаясь согласия, быстро достал из карманаавторучку и над словом «блудом» приписал «гордыней».
- Вот, - сказал он. –Каюсь в том, что согрешил блудом и гордыней. А еще - гневом, раздражением,маловерием, чревоугодием, осуждением, - вспомнив, что плохо подумал однажды обАлеше, добавил он. – Человекоугодием, а не Богоугождением, то есть не смогрешительно отказать человеку, соблазнявшего меня на грех. Еще – празднословием,нетерпением, ложью – старое удостоверение, пусть даже и в благих целях, выдавалза ныне действующее, унынием – это когда узнал, что книга не будет напечатана вгазете, лицемерием, то есть не выполняю сам то, о чем пишу в статьях и книгах ичему поучаю людей…
Отец Лев немногоподождал, не вспомнит ли Александр еще какой-либо грех и, видя, что тот,наконец, закончил, сказал:
- Ну, тогда наклониголову!
Александр послушновыполнил его повеление и более того – опустился на колени.
Священник, поднявепитрахиль, накрыл его ею и торжественным голосом прочитал разрешительнуюмолитву. Затем разорвал записку на клочки, со словами «Сожги в церковной печи»всунул в ладонь Александра и привычно сказал:
- А теперь целуйКрест и Евангелие в знак того, что обещаешь приложить все силы, чтобы неповторять эти грехи!
- И… всё?! – сблагоговением выполнив это, радостно поднял на отца Льва глаза Александр.
- Всё?! – изумленнопереспросил тот, и его брови сурово поползли к переносице: -Да для этогоГосподь, помолившись до кровавого пота, выдержал издевательства, бичевание,взошел на Крест, на Который взял все наши грехи и претерпел страшные муки. Нам