лежавшей на столике грозди виноградинку и, отправив ее в рот, сказал:
- Диомед был прав– нужно было спешить. Как только Траян по пути на другую войну – против армян иПарфии – прибыл в Антиохию, ему сразу же донесли о епископе Игнатии Богоносце.
- Богоносце? –удивленно взглянул на Клодия Альбин.
- Да, - подтвердилтот. - Так называет его здешняя паства. Его обвинили в том, что он почитаетосужденного Пилатом на смерть и распятого Христа, как Бога, и устанавливаетзаконы о сохранении девства, о презрении к богатству и всему, что толькоприятно в этой жизни. Услыхав о том, Траян велел привести к себе Игнатия и вокружении ближайших людей, во главе с префектом претория – к счастью, мне тожеудалось купить среди них себе место – спросил у него:
«Ты ли, называемыйБогоносцем, противишься нашему повелению и развращаешь всю Антиохию, ведя еевслед своего Христа?»[7]
«Да», - безмалейшего признака страха на лице, ответил ему Игнатий.
Тогда императорспросил:
«Что значитназвание твое – Богоносец?»
«Носящий ХристаБога в душе своей есть Богоносец», - ответил ему Игнатий.
«Итак, - уточнилТраян, - ты носишь Христа твоего в себе самом?»
И услыхавутвердительный ответ, подтвержденный словами из Священного Писания, будучиверховным жрецом Римского мира, удивился:
«Что же мы, потвоему мнению, не носим всегда наших богов в памяти и не имеем их помощникамипротив врагов?»
«Горько мне, -отвечал ему Игнатий, - что ты называешь идолов богами, потому что Един есть БогИстинный, Создатель неба и земли, и моря, и всего, что в них находится, ЕдинГосподь Иисус Христос, Сын Божий Единородный, и царству Его не будет конца.Если бы ты познал Его, то порфира твои, и венец, и твой престол были бы ещеболее могущественными!»
«Игнатий! –терпеливо сказал, как ты знаешь, умеющий долго держать себя в руках Траян. –Оставь то, что ты говоришь, и послушай лучше моих слов: если желаешь сделатьмне угодное и быть в числе моих друзей, то принеси с нами жертву богам и тотчасже будешь у нас первосвященником великого Юпитера и назовешься отцом синклита!»[8]
«Какая польза мнебыть первосвященником Юпитера, когда я – архиерей Христа, Которому всегдаприношу хвалу и стараюсь всецело принести себя в жертву, чтобы иметь в себеподобие добровольной Его смерти?» - ответил на это Игнатий.
«Кому ты хочешьпринести себя в жертву? – с усмешкой приглашая всех своих приближенных бытьсвидетелями своего презрения, спросил Траян. – Тому ли, кто был пригвожден кокресту Понтийским Пилатом?»
«Пусть я будужертвою Тому, Кто пригвоздил ко Кресту грех, сокрушил начальника греха диаволаи крестом победил всю его силу!» - невозмутимо ответил ему Игнатий.
Император немногоподумал и нахмурил брови:
«Мне думается,Игнатий, что ты не имеешь здравого ума и правильного рассуждения: ты непрельстился бы так христианскими писаниями, если бы хорошо понимал, как выгодноповиноваться воле цезаря и приносить со всеми жертвы богам!»
В голосе Траянауже явно прозвучала угроза. Но Игнатий, словно еще более воодушевившись отэтого, сказал:
«Если ты отдашьменя на съедение зверям, или распнешь меня на кресте, или предашь мечу илиогню, то я все-таки никогда не принесу жертвы бесам. Не боюсь я смерти и не ищувременных благ, но желаю одних вечных и всячески стремлюсь только к тому, чтобыпридти ко Христу Богу моему, благоизволившему умереть за меня!»
После этого членысинклита, желая угодить императору и уличить Игнатия, стали наперебойвосклицать:
«Вот, ты говоришь,что твой Бог умер; как же мертвый может помогать кому-нибудь?»
«Тем более умершийпозорной смертью!»
«Наши же богидействительно бессмертны!»
«Господь мой иБог, Иисус Христос, - отвечал на это Игнатий, - нас ради вочеловечился и длянашего спасения добровольно принял распятие на кресте, смерть и погребение,потом воскрес в третий день, низверг и низложил силу врага, вознесся на Небеса,откуда сходил, чтобы восстановить нас из падения и опять ввести в рай, изкоторого мы были изгнаны, и даровал нам благ больше, чем мы имели прежде. А изпочитаемых вами богов ни один не сотворил подобного; будучи людьми злыми,беззаконными и сотворившими много пагубного, они безумным людям оставили толькокакое-то ничтожное представление о своем божестве. Когда же потом спало с нихпокрывало лжи, обнаружилось, чем они были и как позорно окончили своесуществование».
- Когда Игнатийсказал это, - продолжил Клодий, - то Траян с синклитом, боясь, чтобы он еще болеене посрамил богов их, велел отвести его в темницу. Как мне потом шепнул человекиз его ближайшего окружения, император всю ночь не спал, размышляя, какою быказнью лишить жизни Игнатия. Я же поспешил в темницу и, хвала богам, то есть,слава Богу – прости, не привыкну сразу ко всему новому, - виновато улыбнулсяон, - удостоился встречи с Игнатием. Это было всего лишь пять минут. Но словнокакая-то пелена сразу спала с моих глаз. Я даже не стал расспрашивать его ни очем. Мне вдруг стало неизъяснимо хорошо и тепло. Ты знаешь, я грелся подсолнцем на лучших пляжах мира, бывал в самых известных термах - но такого неиспытывал нигде и никогда. И главное - я разом – всем сердцем, без всякихусилий со своей стороны - поверил во все то, что ты рассказывал мне по дороге.О, если б ты знал, как я уговаривал после этого Игнатия бежать! Как предлагалему план побега. Но он и слушать не стал об этом, потому что желал как можноскорее принять мученическую кончину и предстать пред лицом Господа, к Которомустремилась его душа…
Клодий помолчал,словно заново переживая разговор с антиохийским епископом, и, наконец,продолжил:
- Но этому егожеланию суждено сбыться не сразу. Наутро император вновь велел собрать свойсинклит, привести Игнатия и объявил, что решил осудить Игнатия на съедениезверям, считая эту казнь самою лютою. Все согласились с этим, но посоветовалиТраяну предать Игнатия зверям не в Антиохии, чтобы он еще больше не прославилсясреди своих граждан, и чтобы другие не укрепились в христианстве. «Следует, - сказаличлены синклита, - в оковах отвести его в Рим и там предать зверям; там длянего, измученного долгим путем, казнь будет еще тяжелее, и из римлян никто неузнает, кто он был: подумают, что погиб один из злодеев, и не останется о немникакой памяти!» Такой совет оказался угоден Траяну, и он изрек смертныйприговор Игнатию, чтобы он в Риме во время праздника при собрании всего народабыл отдан зверям на растерзание. Услыхав это, Игнатий воскликнул: «БлагодарюТебя, Господи, что Ты удостоил меня засвидетельствовать совершенную любовь кТебе и благоволил связать меня железными оковами так же, как апостола ТвоегоПавла!»
Клодий замолчал.
- А дальше? –заторопил его Альбин.
- Что дальше… Обэтом может тебе рассказать любой антиохиец. Император со своим войскомпродолжил свой путь на войну, а Игнатий, закованный в тяжелые оковы, был отдандесяти жестоким и немилосердным воинам, и отправлен в Рим. Во время еще однойвстречи с ним, которая была еще короче, он задал мне несколько вопросов и,признав, что я – благодаря тебе уже достаточно оглашен, благословил одному изсвоих пресвитеров крестить меня.
Закончив свойрассказ, Клодий улыбнулся и показал на свой белоснежный хитон:
- И вот я ужепятый день в этих крещальных одеждах! Стараюсь не выходить из дома, чтобы нерастерять полученной благодати. И все ждал тебя. Для того, чтобы сообщить тебеобо всем этом и… попросить свитки, точнее, один из них – который сАпокалипсисом!
Альбин снедоумением посмотрел на Клодия, и тот, взглядом успокаивая его, объяснил:
- Я пообещалсделать его копию для пресвитера, который крестил меня и очень просил об этом...
9
И опять покатилисьпод уклон дни. Промелькнула неделя…
Каждый вечер, до илипосле вечернего правила, Александр гасил свет, зажигал свечу, котораястановилась все короче, и они вместе с Верой читали покаянный канон.
Потом Вера садиласьза машинку и – это так хорошо было видно со стороны – с огромным трудом шиланепривычную для нее одежду.
Днем Александр уходилв редакцию и, со вздохом глядя на выключенные компьютеры, готовил материалы длявторого и даже третьего номера, понимая, что уже только даром теряет время…
Через две недели,устав ждать, когда вернется с гастролей Светлана (Булат нужен был ему только наследующем этапе), Александр отправился за помощью к Петру и Надежде - знакомымотца Игоря хозяевам своей полиграфической фирмы.
Он пришел без звонка,и они, почему-то смутившись его неожиданным появлением, стали спешно убирать состола и прятать какие-то бумаги.
- Вот, - смущенноразвел руками невысокий, болезненного вида Петр, - выполняем одинконфиденциальный заказ!
- А мой не возьмете?– крепко пожав его слабую руку, спросил Александр и показал папку, в которойлежало интервью и еще несколько материалов.
Павел переглянулся сНадеждой, которая была на полголовы выше его и, наоборот, с румяным здоровымлицом, и кивнул:
- Хорошо, Надянаберет. Только не обещаем, что это будет быстро. У нас очень много работы.
- Но это ведь дляправославной газеты… - сделал робкую попытку поторопить добровольных помощниковАлександр.
Но Петр, несмотря на