то, что казался совсем слабым с виду, на деле был неумолим.
- Между прочим, это -тоже на православную тему! – почему-то с улыбкой, кивнув на закрытый ящикстола, сказал он.
- И очень, очень интересный!– тоже улыбаясь, поддержала его Надежда.
Они напоили его настоящимкрепким кофе с дорогими конфетами из коробки и отпустили.
«Хорошие ребята,веселые! – с удовольствием подумал о них Александр и вздохнул: - Только мне-тоот этого не легче…
Прошло еще несколькодней.
«Помышля̀ю деньстра̀шный и пла̀чуся дея̀ний моих лука̀вых: ка̀коотвеща̀ю Безсмѐртному Царю̀, илѝ ко̀им дерзновѐниемвоззрю̀ на Судию̀, блу̀дный аз? Благоутро̀бный Отче, Сы̀неЕдиноро̀дный и Ду̀ше Святы̀й, помѝлуй мя!», - звучало вкомнате.
Потом полусоннострекотала машинка.
И, наконец, Вера,встретив вошедшего в свою комнату Александра, с загадочным видом с трудомподнялась из-за швейной машинки.
- Снимай поскорей ссебя куртку и, если можно, рубашку! – скомандовала она.
- Зачем? – опешилАлександр.
- Как это зачем?Подрясник примерять будем!
- А… можно? Ведьвремя епитимьи еще не закончилось! – забеспокоился Александр. - Может, сначалабатюшке позвонить?
- Зачем его зрябеспокоить? Он ведь и без того так занят! – остановила его Вера. - К тому же я ибез него скажу: можно! Это же ведь еще не подрясник, а слегка оформленный отрезматерии - полуфабрикат. И ты не облачаешься в него – я правильно произношу этослово? – а только примеряешь! К тому же, как я понимаю, он будет сначалаосвящен, прежде чем ты станешь постоянно носить его?
- Да, конечно!
Аргументы Верыуспокоили его, и он впервые в жизни надел на себя пусть и не готовый еще, весьобметанный белыми нитками, – подрясник.
Вера, стараяськашлять в сторону, ходила вокруг него, просила поднять то одну, то другую руку,наклониться, наоборот, выпрямиться, обуть туфли и пройти несколько шагов покомнате…
«Скорей бы, скореепрошел этот месяц, и я облачусь в него – навсегда!» - как никогда старательновыполняя все ее требования, думал Александр.
Но дни шли всемедленнее. И время ощущалось, только когда заканчивалась очередная неделя…
Как только Надежда,наконец, набрала интервью, Александр, согласно старым правилам газетной этики,отправил его бизнесмену. И в итоге этого получился совершенно неожиданныйрезультат.
Бизнесмен позвонилему, поблагодарил за блестящую профессиональную работу и, оговорившись приэтом, что он не достоин таких лестных о себе слов, начал, как сам он признался,прозрачный и открытый разговор.
- Понимаете, - сказалон. – У меня скоро несколько очень важных встреч. И эта газета очень можетпомочь мне. Дело в том, что в последнее время многие серьезные предпринимателипредпочитают вести серьезные дела исключительно с православными людьми!
- В этом нет ничегоудивительного! – подтвердил Александр. – Еще в древности языческие купцы большедоверяли своим христианским коллегам, потому что знали, что те не обманут и небудут лукавить, так как это для них – грех!
- Вот-вот! –согласился бизнесмен. – И если я приложу к своей визитке эту газету, или хотябы гранки со ссылкой на нее, то, думаю, мои переговоры принесут самыеблагоприятные результаты. Когда выходит ваша газета?
- Увы! Я это и сам быхотел знать! – честно признался Александр.
- Как! – с удивлениемпророкотали в трубке. - Разве вы не главный редактор?
- Формально – да,фактически отец Игорь. Но ни он, ни я не можем знать этого, потому что пока нетденег на номер.
- Почему?
- Прежнийблаготворитель отказался финансировать его…
- Ну, это делопоправимое! – засмеялся бизнесмен. – Я думал у вас какие-то более серьезныепроблемы. С цензурой или налогами. А так – отправлю нужную вам сумму на счетотца Игоря с пометкой «на газету».
- Спасибо! –обрадовался Александр. – А гранки я вам обязательно организую! В ближайшее жевремя!
- Отлично! И если уменя, и правда, выгорит что-то на этих встречах, то чем смогу, еще помогу! -пообещал бизнесмен и повесил трубку.
И опять потекли дни.
Вновь в комнатеслышалось:
«Помы̀сли, душѐмоя̀, го̀рький час смерти и Стра̀шный Суд Творца̀ твоего иБо̀га: А̀нгели бо гро̀знии по̀ймут тя, душѐ, и ввечный огнь введу̀т: у̀бо прѐжде смѐрти покайся, вопию̀щи:Господи, помѝлуй мя грѐшнаго!»
А потом, заглушаяпочти беспрерывный кашель Веры, оживала швейная машинка…
10
И, наконец, настал день,когда закончился этот, казавшийся уже бесконечным, месяц!
Начиналась ранняяосень. Крона деревьев подернулась первыми прожилками желтизны. И кое-где надороге уже лежала первая опавшая листва…
С трепетом, нерешаясь сделать первый шаг, Александр долго простоял перед дверцей, на которойбыл изображен святой первомученик архидиакон Стефан, и наконец, вошел в алтарь.Слезы выступили у него на глазах, когда он, как это положено, трижды клалземные поклоны перед Престолом – и благодарил, благодарил Бога за то, что Тотпозволил ему снова войти в это самое святое на земле место…
Затем он протянулготовившемуся к началу службы отцу Игорю пошитый подрясник.
Священник прочиталнад ним молитву на освящение всякой вещи, покропил его святой водой иблагословил Александра облачаться.
Тот, путаясь немногов пуговицах с непривычки, с помощью подошедшего Сергия, надел его и внезапно ощутилудивительное чувство защиты – будто облачился в броню. Ему даже вдругзахотелось, чтобы сегодня в редакцию зашла или позвонила Татьяна. Такая в немпоявилась сила, что он был уверен в своем непреклонном отказе ей. И главноепонимал, что сила эта не его – а свыше!
«Все?» - вопросительнопосмотрел он на отца Игоря.
«Нет!» - тоже безслов ответил тот. Оглядел Александра с головы до ног и, порывшись на вешалке, протянулему вязанный узкий пояс с молитвой и двумя кисточками на концах…
Александр завязал еговокруг пояса – стараясь сделать это точно так же, как на самом отце Игоре.
- Вот теперь хорош! –одобрил священник. – Хотя… чего-то еще явно не хватает! – Ну, да ладно, идискорее на клирос. Пора начинать службу!
С каким упоением, -словно вернувшись после тяжелой болезни к жизни! - Александр снова читал обычныечасы. Третий, шестой час он читал – словно в великий праздник! А уж Апостола…
Литургия в этот разпрошла до обидного быстро.
Он будто только однуминуту на полной скорости мчался к Богу…
Выйдя из храма, онпоходил немного около ворот и после того, как одна старушка, приняв его засвященника, попросила благословения, кое-как убедив ее в том, что он не тот, закого она его приняла, быстрыми шагами направился в глубь двора, к церковномудомику.
Там снова работал, наэтот раз очищая печку от сгоревших бумаг, Алеша.
Увидев показавшийсявпереди темно-зеленый подрясник, он метнулся было к забору. Но заметив, чтотот, кто идет по дорожке, выше ростом и тоньше в плечах, чем грозный отец Лев,остановился. Присмотрелся и, узнав Александра, открыл рот, да так и замер, не всилах закрыть его.
Подойдя к нему,Александр сам, слегка надавив на подбородок, закрыл Алеше рот и на всякийслучай сразу предупредил:
- Я теперь не отецАлександр, а как был, так и есть - просто Александр! Понял?
- Понял! ПростоАлександр… – кивнул Алеша и после того, как Александр изменившейся донеузнаваемости походкой продолжил свой путь, остался стоять с разведенными встороны черными руками, судя по всему, так ничего и не поняв…
Оказавшись передредакцией, Александр поднес к замочной скважине ключ, но услышав внутри голоса,толкнул дверь рукой.
Она оказаласьоткрытой.
А в помещении насвоих местах сидели вернувшиеся гастролеры.
Светлана,приподнявшись при виде редактора в подряснике, радостно доложила, что они сталилауреатами, а Булат, лишь покосившись в его сторону, хмуро спросил, кто работална его компьютере.
- Да разве ж еговключишь? – удивился Александр. – На нем ведь пароль, который крепче любогозамка!
- Вот то-то и оно,что крепче… - проворчал Булат. – Кто-то может, пытался взломать его, и теперьдаже я не могу открыть его! А следовательно и верстать номер!
- Кроме меня здесьпочти никого не было. А в отсутствие меня и вовсе никого! – строго сказалАлександр: - Поэтому советую вам поторопиться! Время уже не ждет!
- Так все равно же навыпуск газеты нет денег! – явно заступаясь за Булата, подала голос Светлана.
- Деньги, к счастью,нашлись. Мир не без добрых людей! – ответил ей Александр и сухо сказал Булату:
- Поэтому очень прошу,как можно быстрее отремонтировать ваш компьютер и закончить верстать наш номер!
- Постараемся! – ужеповнимательнее глядя на подрясник, вежливо пообещал Булат, и тут же огрызнулся:– Но гарантировать ничего не могу!
Больше Александру вредакции делать было нечего.
Это была единственнаяслегка омрачившая день неприятность.
А так – потом былобед, во время которого все входящие только и ахали, видя его в подряснике, (отецЛев, тот прямо сказал: «Ну вот, теперь хоть на человека похож стал!»). Затем -долгая спевка с певчими. И после - вечерняя служба, на которой он снова супоением читал, читал…
Домой он вернулся такимсчастливым, каким не помнил себя никогда.