вскоре представился.
Когда однажды онбыл послан за продуктами в ближайшую лавку, его вдруг окликнул отделившийся отстены римлянин с узкими красными полосками на тоге. Это был тот самый всадник,который принимал участие в совете римского пресвитера с Клодием и сенатором,как спасти Священные книги. Он явно поджидал кого-нибудь, выходящего из снятогоКлодием дома.
- Скажи, - снетерпением спросил он. – Верно ли, что сейчас здесь проживает многоуважаемыйКлодий Альбин?
Грифон снедоумением посмотрел на всадника и проворчал:
- Ну допустим, ачто?
- Хвала богам! Тоесть, я хотел сказать, слава Богу! – быстро поправился всадник и с облегчениемвыдохнул: - Наконец-то нашел…
- А ты кто будешь?Тоже что ли христианин? – неприязненно покосился на него Грифон.
- Разве об этомспрашивают на улице? – упрекнул раба всадник и зашептал: - Я давний друг Клодияи давно уже ищу его…
- Ну так иди тогдаи обнимайся с этим чудовищем! – криво усмехнулся раб.
Всадник судивлением посмотрел на него:
- Что-то ты неочень ласково отзываешься о своем господине!
Обида такпереполняла Грифона, что он не выдержал и выплеснул ее первому встречному:
- Я понимаю, что яраб, и что раба можно бить, убить, обижать! Но не до такой же степени, как этосделал со мной он! Он… он… он не дал мне свободу, несмотря на то, что япредлагал ему любой выкуп, и держал на привязи, как цепного пса! Поэтому я дажеи слушать о нем не хочу!
Всадниквнимательно выслушал его и осторожно спросил:
- А если я скажутебе, что я – его… враг?
Грифон, в своюочередь, тоже изучающе оглядел незнакомца с головы до ног и медленно произнес:
- Тогда, пожалуй,я готов тебя выслушать! Тем более что это похоже на правду. Я, действительно ниразу не видел тебя в числе друзей Клодия! А я, поверь, знаю их всех в лицо!Особенно среди христиан, на которых ты, если честно, совсем не похож…
- Тогда скажи мне,- нетерпеливо подался к рабу всадник. - Свитки двух книг, ну, ты наверняказнаешь каких - еще у них?
- Да! – кивнулГрифон. - Я как раз переписываю их сейчас, по просьбе здешних христиан.
- А ты не мог быих выкрасть, принести мне и тем самым отомстить своему господину?
- Нет! - дажеотступил на шаг раб. – Это воровство. Я никогда не шел и не пойду на него. Да ивсе равно Альбин – это его помощник - следит за каждым моим движением и неотходит ни на шаг от своих свитков.
- Альбин? –припоминающе сощурился всадник и, что-то прикинув в уме, спросил: - А долго ливы еще пробудете в Тире?
- Да вот закончупереписывать эти книги и поедем.
- Куда?
- В Аравию.
- Какой дорогой?
Всадник перехватилнедоверчивый взгляд раба, которому явно начинало не нравиться, что разговорстал походить на допрос, и спросил:
- Скажи, тыдействительно обижен на своего господина?
- Да, - короткоответил раб и добавил: - Смертельно!
- Я тоже, - явновкрадываясь ему в доверие, сказал всадник. – И так же, как и ты, очень хочу емуотомстить.
- И что же мыможем сделать? – вопросительно посмотрел на него Грифон.
- Лично я не ищуот этого никакой выгоды! – с лукавой хитринкой во взгляде предупредил всадник.– А вот у тебя есть редкая возможность убить двух вепрей в одном лесу.[10]
- Что ты имеешь ввиду? Говори прямо! – потребовал раб, и всадник, глядя ему в глаза, твердоответил:
- Ты можешь иотомстить, и получить свободу.
- А чем ты можешьпоручиться, что все это будет действительно так? – засомневался раб. - Ведь ярискую жизнью, так как Клодий обещал убить меня, если я еще раз предам его. Ибольше чем жизнью – свободой! Поклянись!
- Да я бы хотьсейчас и кем угодно – Юпитером, Зевсом, Гермесом! – забывшись, воскликнулвсадник и, переходя на шепот, развел руками. - Но я действительно, христианин,хотя, как ты верно заметил, во мне осталось еще немало языческого… И, какхристианин, не имею право давать клятвы…
Грифон внимательнодослушал его до конца и вдруг удовлетворенно кивнул:
- А вот это менякак раз и убеждает! Я насмотрелся на христиан, и точно знаю: кто-кто, а они необманут.
- Значит,договорились?
- Договорились!
- Тогда мы совсемскоро отомстим, и ты получишь свободу!
- И что я дляэтого должен сделать?
- Самую малость.Вызнать у Клодия с Альбином маршрут, по которому они собираются ехать в Аравии,сделать точный чертеж и передать его мне. Я буду стоять здесь. Незаметно.Всегда…
- И это все? –удивился Грифон.
- Да, - кивнул емувсадник. - А остальное я беру на себя!
3
Рано утром раздалсягромкий нетерпеливый стук. Так однажды стучала в дверь Александра табуреткойВера.
- Вера, тебе чего?– крикнулспросонья он и вдруг, вспомнив все, потер ладонью лоб. – Ничего не понимаю…
Стук повторился.
Александр по давнейармейской привычке мгновенно оделся и выскочил в коридор.
Туда ужеподтягивались: Лена с Псалтирью в руке, сонная Гульфия и сильно побледневшая заночь Лидия.
- Это, наверное, уженаши с Верочкой подруги! – сразу предупредила она и, открыв дверь, в испуге отпрянула.
На пороге стоял… отецЛев.
В заляпанном грязьюподряснике, с сумкой и кадилом в руке.
- Вот, простите, такторопился, что не стал ждать автобус и прямо сюда из храма пешком. А везде –лужи! – извинился он и, сообщив Александру: «А воскресную-то школу приняли!»,уже громко спросил: - Где тут у вас можно разжечь уголь для литии?
- Да прямо в большойкомнате, где и будем молиться о новопреставленной! – наперебой ответилиАлександр с Леной.
- А можно и на кухне!– подсказал невесть откуда появившийся Сергий. – Я помогу!
- Как! И дома ещепанихида? Не многовато ли? - поморщилась сестра Веры.
- Многовато?! –оборвал ее отец Лев. – Да раньше, когда люди знали, как нужны усопшим нашимолитвы, они денно и нощно о них молились! Милостыни раздавали! Добрые делатворили! По всем монастырям сорокоусты заказывали! Чтоб целых сорок днеймолились!
- А почему это именносорок дней? – насмешливо осведомилась сестра Веры. – А, скажем, не пятьдесятили сто?
Отец Лев оглядел ее сног до головы, сразу сообразил, кто перед ним и, видя, что все его объяснениябудут бесполезны, сказал, как отрезал:
- Вот помрете – самивсе поймете! Причем, особенно именно на сороковой день!
И странное дело:такая резкость сразу подействовала на сестру Веры. Она безропотно отстранилась,пропуская вошедшего, и когда тот – не разуваясь! – прошел в комнату, где стоялгроб, шепнула Александру:
- Кто это?..
- Священник, отец Лев,- охотно объяснил тот.
- Прокурор в рясе! –поджала губы сестра Веры.
- Да вы небеспокойтесь, – принялся успокаивать ее Александр. - Панихида будет только вхраме. А сейчас лития – это всего пять-десять минут! Вы только постоите со свечойв руке…
- Я? Со свечой?! Давы в своем уме? Что подумают обо мне подруги?!!
- Да вы не о себе, выо сестре сейчас больше думайте! – услышав эти слова, бросил на ходу проходившийиз кухни в большую комнату отец Лев. И сестра Веры, сразу сникнув, снова покорноотошла в сторону - тем более, что ей уже нужно было встречать начавшихприходить подруг.
Священник вошел вбольшую комнату, подошел к гробу, долго смотрел на лицо Веры и, наконец,несвойственным для него тихим голосом мягко сказал:
- Вот я, наконец, ивыполнил свое обещание, Вера! Пришел. Прости, что так поздно. Прости, еслиможешь…
И во весь голос, так,что вздрогнули стены, подал первый возглас, ответом на который было пение всехтех, кто знал, что нужно петь.
Подпевая им,Александр оглянулся и неожиданно увидел такую картину: позади стояло не меньшепяти женщин-мусульманок. Каждая из них держала в руке зажженную свечу. И толькосестра Веры стояла рядом с ними с опущенными руками…
Лития, как и обещал ейАлександр, длилась не больше десяти минут.
Закончив литию ипроизнеся краткую проповедь, которая состояла лишь в словах: «Покайтесь, как,слава Богу, это успела сделать Вера, чтобы потом не было поздно!», отец Левушел.
И тут у сестры Веры началасьистерика:
- А венок от меня? –увидев цветы в руках подруг, вдруг вспомнила она. – Вы что, хотите, чтобы уВерочки не было венка от сестры?! Нет, без него я на кладбище и тем более в вашхрам не пойду!!!
- Вот досада! Совсемзабыл! – ахнул Александр и заметался по коридору, не зная, что делать.
К счастью, егоостановил Сергий:
- Я на грузовоймашине, – шепнул он. - Бюро ритуальных услуг открывается рано. Успеем!
Александр благодарновзглянул на него. Денег, которые оставила ему Вера, было еще достаточно. Вкрайнем случае, на такое дело он мог потратить и свои.
Они быстро вышли издома и сели в машину. Сергий – Александр с удивлением покосился на него – спокойнейший