было. Я пришла только для того, чтобы продолжать работу. Не хочу лишать себятакой возможности послужить Богу словом! – выпалила она и решительно сказала: -Говори, что нужно набирать!
- Да все уже набрано!– сникая под таким напором, махнул рукой Александр. К тому же, Татьяна былаправа – и правда, нельзя лишать человека такой возможности. - Осталось тольконемного доверстать. Вернее… – поправился он, вспомнив, что Булат не просто недовел до конца номер, но и сверстал его по-своему, жестко, что было ему не подуше. - Лучше переверстать первый номер!
- Есть на чем?
- Вот - новыйкомпьютер!
- Отлично! – включивкомпьютер, похвалила Татьяна. – Здесь есть все необходимые программы. Даваймакеты полос!
- Как! – изумилсяАлександр. – Ты и верстать умеешь?
- Я все умею! И моглабы быть тебе образцовой женой. И настоящей помощницей, а не помещницей… - Татьянавзглянула на подрясник, который был на Александре и, разом перестав шутить,серьезно сказала: - Но коль мы договорились, что у нас чисто рабочие отношения,то больше не скажу ни слова о личном. Поверь, я и это тоже умею! Да и Верочкане позволит! - набожно перекрестившись, добавила она. – Я ведь ее, как бы этотебе сказать, чувствую!
- Ну тогда давай,начинай!
Татьяна, сбросив ссебя плащ, немедленно принялась за работу. И это было совсем другое дело!
Шрифты заголовков, вотличие от напоминавших колючую проволоку шрифтов Булата, теперь были добрые,мягкие. Линейки – легкие, словно воздушные. Первая же полоса, сверстанная задень Татьяной, радовала глаз и словно дышала.
Но как она ниторопилась, а быстро работать в последующие дни никак не получалось.
То ее задерживали наработе.
То со здоровьем быликакие-то неполадки.
Словом, хоть дело исдвинулось с мертвой точки, но тоже не так быстро, как бы того хотелось…
Наконец, в редакции появилсяБулат.
Увидев вместо своегокомпьютера новый, он недоуменно оглянулся:
- А где…
- Ваш рок-компьютер?На складе, за ненадобностью! – с чудовищной вежливостью ответил ему Александр.– И верстальщик у нас теперь новый есть. Так что в ваших услугах мы больше ненуждаемся!
Он с удовольствиемпосмотрел, с каким видом встретил такие новости Булат и, словно ненароком,спросил:
- Ну и как рыбалка?
- Какая еще рыбалка?– не понял Булат.
- Ну тогда, ввыходной, когда я целых пять часов даром вас ждал на заводе?
- А-а, - нисколько несмутившись, вспомнил Булат. – Хорошая была рыбалка. Как раз стерлядка пошла.
- Странно, - удивилсяАлександр. – А я думал, что вы только пираний ловите!
Он хотел добавить «ипитаетесь ими, коль сочиняете такое потом», но вовремя сдержал свой иногдаочень уж острый язык.
Да лицо Булата и безтого пошло багровыми пятнами.
Он открыл рот, хотелчто-то сказать, но не смог. И так – молча вышел из редакции православнойгазеты.
И было видно, что –навсегда!
2
- Все пропало!Потеряли! Упустили! – обхватив голову руками, простонал Альбин.
- Погоди, рано ещеотчаиваться! – попытался успокоить его Клодий. – Будем надеяться, что онисумеют его догнать. Я выкуплю тебя, свитки, и ты передашь их по назначению!
Но Альбин былбезутешен:
- А если он сумеетот них ускользнуть? Что нам тогда делать?!
- Что? – задумалсяКлодий и вдруг, просветлев лицом, окликнул: - Эй, Грифон! А ну подойти ко мне!
Несмотря на то,что главарь разбойников даровал ему свободу, Грифон неверными шагами подошел кКлодию и спросил:
- Да, господин?
- Скажи… Ты,кажется, говорил, что с первого раза можешь запомнить любую книгу. А эти… тытоже запомнил?
- Да, господин!
- Что толку? – неунимался, потеряв свою обычную невозмутимость, Альбин. – Одно дело пересказать,и совсем другое переписать – без единой ошибки! Ведь в конце Апокалипсиса ясносказано, что ожидает всякого, слышащего пророчества сей книги, если он хотьчто-нибудь в ней изменит…
Грифон сощурился,словно видел перед собой строки на папирусе, и уверенно сказал:
- Точнее сказановот как: «Если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которыхнаписано в книге сей; и если кто отнимет что от слов книги и пророчества сего,у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написанов книге сей».
- Отлично, Грифон!- похвалил Клодий и твердым тоном пообещал: - Если ты перепишешь Апокалипсистак, что в нем не будет ни единой ошибки, то я, так уж и быть, отпущу тебя насвободу.
- Подожди! –вмешался главарь. – Но ведь я же его уже опустил!
- Да! –обернувшись к нему, благодарно кивнул Грифон и, замявшись, с чувством сказал: -Только, если меня отпустит мой господин, это – совсем другое!..
- Мы можем взятьиз наших бывших вещей письменные принадлежности? – осведомился у разбойниковКлодий. – Тем более что они все равно мне понадобятся, чтобы написать денежныерасписки, по которым вы сможете получить выкуп в указанных мной местах!
Главарь дал знак,и грабители принесли нужный мешок.
Взяв папирус икаламус с чернилами, Грифон немедленно принялся за работу.
Клодий судовлетворением следил за ним. Альбин же продолжал сомневаться.
- Даже если он исумеет восстановить по памяти эту книгу – по чему мы будем сверять написанноеГрифоном?! – то и дело, повторяя одно и то же, сокрушался он.
- А вот по чему! –наконец, оборвал его Клодий, показывая на дорогу, по которой клубилась пыль.
И не ошибся.
Посланные вдогонкуразбойники вернулись с кожаным мешком и беглецом, в котором Альбин с изумлениемузнал… знакомого ему всадника. Тот был весь окровавлен и уже еле жив.
- Ты?! – неповерил он.
- Я! – тоже узнавего, простонал всадник.
- Но как ты мог?Ты же ведь – наш!
Разбойники, видя,что обманувший их римлянин умирает, сжалившись, опустили его на землю. И тотчуть слышно ответил:
- Я сам не пойму,чей… В молитвенном дому – христианин. А как выйду из него – хуже язычника…
- Разве ты не зналслов Христа, что нельзя работать Богу и мамоне?
- Знал, но…Префект претория пообещал мне место в сенате и огромные деньги, если яраздобуду эти свитки. Я знал, что вы должны быть в Тире, и ждал вас там… И воттеперь понял, что все было напрасно. Мир обманул меня. И все… все теперьпоздно! Дайте мне кинжал, я прикончу себя поскорей, чтобы не мучиться…
- Нет! Этосамоубийство! – воскликнул Альбин. – Не уходи без покаяния, не повторяйнепоправимого поступка Иуды! Покайся и поверь – Господь непременно проститтебя!
Плача, всадник, занеимением поблизости пресвитера, исповедался Альбину, поцеловал крест и умер.
Альбин поклонилсяему и бросился к мешку.
Свитки были наместе.
Видя, что Клодийзавел с разбойниками деловую беседу, как и где им безопаснее будет получитьвыкуп, делая пометки на клочке папируса, которые протянул ему главарь, Альбинстал сверять написанные Грифоном книги с подлинными.
Закончил он почтиодновременно с затянувшимся разговором.
Протягивая главарюзаписку, Клодий случайно перевернул ее и ахнул:
- Так ведь этомаршрут нашего пути!
- Да, - подтвердилглаварь. – Именно по этому плану мы и смогли отыскать вас!
- Но ведь это жепочерк Грифона, - вглядевшись внимательнее, изумился Клодий. – Грифон, выходит,что это ты предал нас?
- Да, господин, -низко уронив голову, прошептал раб.
- Там, в Антиохии,я закрыл глаза на твой поступок, потому что был не против пострадать за Христа.Но сейчас ты отдавал меня на глупую и никчемную смерть - разбойникам! Ты что,забыл, что я дал слово убить тебя, если ты еще раз осмелишься меня предать?
- Но ты также далслово освободить его, если он не сделает ни одной ошибки! – вступился за рабаАльбин.
- А что, ондействительно не сделал?
- Ни единой!
- Прямо и не знаю,как теперь быть. И тогда дал слово, и теперь… Какое из них выбрать? – принялсястрого вопрошать Клодий, но Альбин видел то, чего не мог видеть продолжавшийстоять с низко опущенной головой Грифон: глаза его друга смеялись!
- До принятия крещенияя бы, безусловно, выбрал первое, – наконец, сказал тот. - Но сейчас, конечноже, останавливаюсь на втором. Ступай. Ты – свободен!
- Так выхристиане? – вмешался в их разговор главарь. – Что же вы раньше-то не сказали?У меня родители христиане. Да и у многих из их родственников, - показал он наразбойников, - тоже. Слушай, - попросил он, - пусть твой бывший раб и для нассделает списки этих книг. Мы отвезем их своим. И как знать, может, когда-нибудьи сами крестимся тоже…
- А почему бы инет? Ведь первым человеком, который вошел в рай, знаете, кто был? – спросилАльбин и, не дожидаясь ответа, многозначительно поднял указательный палец: -Разбойник!
Грифон старательноеще раз переписал книги.