Никону и рассказал ему все.
Тот, как это бывалоеще в монастыре, внимательно выслушал его и сказал:
- Ну что ж, доброедело задумал. Поезжай! Я напишу настоятелю, чтобы он не особо загружал тебяпослушаниями, и ты имел время для того, чтобы писать свои книги.
Он улыбнулся идобавил:
- Хотя бы по ночам!
Александр, который,казалось, уже разучился улыбаться, молча кивнул и сложил руки дляблагословения:
- Тогда благослови,отче!
- Господьблагословит! – охотно благословил отец Никон.
И Александрнемедленно отправился на вокзал, в предварительную кассу – заказывать обратныйбилет.
4
Газета вышла ровно насороковой день после смерти Веры.
Александр,раздававший всем пахнувший свежей типографской краской номер, и не вспомнил быо том, если бы не отец Лев.
Он подошел к нему,взял газету, одобрительно кивнул и сказал:
- Газета, строительствохрамов и воскресных школ – все это хорошо, но отец Игорь прав - и людей надо незабывать!
- Это вы к чему? – непонял Александр.
- К тому - почему тыеще не на кладбище?
- В смысле? – нахмурился,знавший, что отец Лев иной раз любит жестко пошутить, Александр и услышал:
- Так ведь сегодня уВеры – сороковины! Самый важный для усопшего день, когда Господь определяет,где ему быть до Страшного Суда!
- Вот это да! - растерянноахнул Александр. – Надо же… С этой газетой – совсем позабыл!
- Не ты один! – сгоречью усмехнулся отец Лев. – Я бы тоже не вспомнил, если бы не Алеша. Подошели сказал. И на автобусе, а может, и пешком туда помчался. Что – последуем и мыза ним?
К счастью, во двореснова стояла маленькая машина отца Никона.
Уместив в себякаким-то чудом: отца Льва, Александра, Сергия, Марину, Татьяну и ГалинуСтепановну, она выехала из церковных ворот, помчалась по широкой дороге, потомпо более узкой и остановилась около городского кладбища.
У могилы Веры ужестояли люди.
Среди них Александрувидел отца Игоря.
- Хорошо, что вас такмного! – встретив приехавших, одобрил отец Игорь. – Давайте помолимся за Веру.Для нее это так сейчас важно. Ведь она предстоит в эти минуты пред СамимГосподом, и Тот решает ее посмертную участь. Каждая молитва на вес золота! Да чтоэто я говорю? - оборвал он себя. - Разве может сравниться с этим какое-то жалкоезолото?
После того, как всепомолились, он подозвал Александра и спросил:
- Все-таки уезжаешь?
- Да, надо… - как-тоне очень уверенно ответил тот. – Газету я вам подготовил на три номера вперед.Книга, спаси вас Господь, тоже вышла. А новые можно и в монастыре писать! Можно,я возьму на память о Вере иконочку, что на каноне?
- Конечно, бери! Аможет, все же останешься? Смотри, если что – у нас тоже монастыри есть!
- Да нет, я уж всвой, родной!
Отец Игорь ссожалением посмотрел на Александра и вдруг сказал:
- Понял я, чего тебене хватает! Хоть и не положено тебе пока по чину, но как будущему послушнику имонаху… Держи!
И с этими словами онснял с себя и протянул Александру… свою темно-малиновую скуфейку.
- А вы? – дажеиспугался тот.
- А у меня еще есть!К тому же мне все равно скоро в машину. Пора ехать – сегодня опять три встречи…
- Из которых четыре -наиважнейшие? – с горькой усмешкой уточнил Александр.
Он надел скуфейку,заметив краем глаза, что после этого на него со страхом взглянула и затеряласьза чужими спинами Татьяна, и подошел вплотную к могиле.
На ней продолжаллежать тот самый – с православным крестом посередине маленький венок.
Грустно, сиротливобыло на душе. И хотя перед Александром была могила Веры, уже слегка осевшая засорок дней, по-прежнему не хотелось верить в то, что ее уже нет.
Так продолжалось дотех пор, пока к ним не подошел Алеша.
Не переставая жеватьподанный ему, наверное, на чьих-то поминках пирог, он немного потоптался и,дождавшись полной тишины, вдруг с загадочной улыбкой сказал:
- А Верочка-то - враю!
И – словно какая-тотяжесть свалилась с души Александра. Люди, которые хорошо знали Алешу, тожезашевелились, принялись улыбаться.
А отец Игорь, уженаправившийся к машине, вдруг остановился, услышав это и, словно озвучивая то,о чем, наверное, в этот момент думали все, задумчиво произнес:
- До чего же милостивк нам Господь! Человек всю жизнь не думал о Боге, жил, как хотел, своей жизнью.Грешил, даже не зная, что грешит, и не каялся. Можно сказать, погибал дляВечности. А надо же: только воззвал к Нему и, вот, пожалуйста: и людей ейпослал, которые обучили ее азам веры, и молились с ней. И сподобил перед самойкончиной пособороваться, причаститься и уйти - всех простив, всё раздав, и совсембез долгов.
Отец Игорь посмотрелна могилу, затем на небо:
- А главное – спас еедушу! И для чего – даже подумать трепетно: для Вечной жизни! Пройдут годы, намеще нужно будет трудиться, до пота, а если понадобится, до крови, чтобысподобиться этого. А она – уже там! Иное дело – ее сестра… Хоть она вроде издорова да крепка телом, а душою больна. Причем, намного сильней и опасней, чемболела телесно Вера, которая, как мы не без оснований на то уповаем, послевсех своих страданий и мучений, отныне вечно будет пребывать рядом с Богом!
- Слава Богу, -подтвердила Галина Степановна. – Я так рада, так рада теперь за Верочку!
- Да все мы рады! –обвел руками вокруг отец Лев и остановился взглядом на Александре. – А ты чтомолчишь? Или до сих пор жалеешь, что ее уже нет с нами?
Не зная, что ивозразить на это, Александр лишь молча пожал плечами и впервые за все эти сорокдней улыбнулся.
И хотя над кладбищембушевала поздняя осень, когда идут холодные слякотные дожди и ветер срывает сдеревьев последние листья, ему вдруг показалось, что вокруг зазеленела, заблагоухалаи запела на все птичьи голоса весна, и настроение стало лучше весеннего!
День сразупросветлел, хотя все небо было затянуто сплошными свинцовыми тучами.
И ему, тоже в отличиеот того давнего дня, перед поездкой сюда, вдруг почему-то остро захотелосьехать в далекий знакомый город, куда звали его лежавшие в кармане билеты.
5
…Клодий с Альбиномстояли на большой развилке, за которой начинались две широких дороги.
Здесь былооживленней, чем на главной площади самого крупного города.
Поднимая пыль вышепальм, скакали конные отряды, маршировали центурии, когорты… Где-то справа ичуть позади находился Десятый легион, слева и немного впереди – ТретийКиренаикский. Еще дальше – Третий Галльский, Шестнадцатый Флавиев…
Шли караваны.Мерно шагали верблюды. Плелись тяжело груженные ослы и мулы…
- Ну вот, почти идошли! – с облегчением выдохнул Альбин. – Еще совсем немного и Священные книгибудут спасены!
Клодий как-тостранно взглянул на него и неожиданно ахнул:
- Ох, ипросчитались же мы с тобой!
- В чем дело? –насторожился Альбин.
- А сам ты непонимаешь? – спросил у него Клодий и, по лицу Альбина видя, что ему долгопридется ждать ответа, сказал: - Мы, два человека, которые считали себя самымиумными людьми в Римском мире, на самом деле оказались величайшими из глупцов!
- Почему? – непонял Альбин.
- Мы направляли свойпуть в Аравию, надеясь спасти там Священные книги?
- Да!
- И теперь, когдадо нее осталось всего ничего, думаем, что они, наконец – спасены?
- Конечно!
Клодий посмотрелна все еще силящегося понять, куда он клонит, Альбина и улыбнулся:
- Так ведь они итак уже спасены!
- С чего это тывзял? – недоуменно посмотрел на него тот.
- Суди сам, -предложил Клодий. - Мы с тобой оставили список книг на Кипре?
- Оставили…
- И в Антиохии?
- Да, и еще вТире!
- Прибавь к нимеще тот, что увезли с собой разбойники, и который остался в голове Грифона –это уже пять копий! И у нас еще две! Не может такого быть, чтобы хотя бы однаиз них не пережила самых страшных гонений, которые наверняка еще будут, и, вконце концов – века и тысячелетия!
- А-а, вон ты о чем!– понял, наконец, Альбин и рассмеялся, да так заразительно, что Клодий, глядяна него, не выдержал и тоже принялся смеяться – до слез.
Мимо них шагалиугрюмые воины, ехали деловитые купцы, шли простые люди. Одни глядели на них сраздражением – и чему можно веселиться в такое жестокое время? Другие сзавистью. Третьи – с пониманием. Мол, что тут странного – ну встретились илирасстаются два человека, поговорили о чем-то хорошем и теперь вот – смеются…
- Ну вот что, -отсмеявшись, уже серьезно сказал Клодий. - Раз у нас два списка, то нужно иотвозить их в два безопасных места. Давай вот как поступим, - решил он. - Тыотправишься со своим в столицу бывшего Набатейского царства - Петру, а я вглавный город новой провинции «Аравия» - Бостру.
- Хорошо, - согласилсяАльбин. – А встретимся…
- В Эдессе! –подхватил Клодий и уточнил: - Если, конечно, Господь сподобит, – у образа