Среди самых разных по форме венков был один маленький веночек. Он даже и не привлек поначалу его внимание. Но, почему-то вернувшись к нему взглядом, Александр всмотрелся внимательнее и… увидел посередке его, в обрамлении сосновых ветвей — маленький православный крест!
Он тут же купил этот веночек, и так как времени на новую надпись от него лично уже не было, пошел вместе с несущим большой венок Сергием к машине, ликуя от мысли:
«И все-таки Вера получила все, что хотела, даже, несмотря ни на что — крест на свою могилу!»
Веру внесли в храм, когда певчие на клиросе громко и слаженно пели:
«Святы̀й Боже, Святы̀й Крепкий, Святы̀й Безсмѐртный, помилуй нас!»
Люди принялись тесниться, освобождая в самом центре место, куда и был поставлен на лавках гроб.
Александр и тут успел, обогнав всех, войти в алтарь, положить три земных поклона перед престолом и благословиться у отца Игоря, который вместе с сослужившим ему отцом Львом, вел службу, на чтение Апостола. Затем, восстанавливая дыхание и сдерживая шаг, чинно прошел по солее и, остановившись перед амвоном, лицом к алтарю торжественно один за другим прочитал два отрывка из посланий святого апостола Павла.
После этого он вернулся в алтарь, поклонился отцу Игорю, положил книгу на место и успел снова вернуться к Вере до начала чтения Евангелия.
«Слава Тебе, Господи, слава Тебе!» — пел хор.
Люди крестились и кланялись. Как ни странно, несмотря на будничный день, храм был переполнен.
«Во-онмем!» — призывая всех к особому вниманию и благоговению, громче обычного воззвал отец Лев, и отец Игорь проникновенным голосом начал:
«Во время Оно…»
Слушая Евангелие, Александр невольно покосился на Веру, и не мог оторвать от нее глаз.
Вера лежала с белым венчиком на лбу, на котором были изображены Иисус Христос, Божия Матерь и Иоанн Предтеча, и написано: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!»
В руках у нее была небольшая иконочка. Александр в спешке и суете особо не выбирал, какую именно положить в гроб. И только тут заметил, что это был образ Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих Радость».
Застывшее лицо Веры было торжественно и покойно.
Казалось, что она внимательно слушает каждое слово, которое, по давней церковной традиции, нараспев произносил отец Игорь.
«Слава Тебе, Господи, слава Тебе!» — после чтения Евангелия снова пропел хор.
И тут из толпы стоявших вдруг выскочила Лена. В белой косыночке сестры милосердия с красным крестом, она достала из-за пазухи саван и прикрыла им белый тюль…
Сестра Веры рванулась было к гробу, но, очевидно, мысль о том, что могут подумать о ней все эти чужие люди, которые, судя по выражению их лиц, явно одобрили все это, остановила ее.
Да и подруги, как поняла она, совсем не возражали против этого…
А потом, когда после долгого перечисления поминаемых о здравии, вдруг первым на весь храм в молении о упокоении зазвучало: «Новопреставленной Веры!», она закаменела, побледнела, впервые, наверное, поняв всю невозвратимость потери. А может, и то, что и с ней когда-то тоже случится такое. И стала мало чем отличаться от лежавшей в гробу сестры…
А служба шла своим чередом.
Хор медленно спел «Херувимскую песнь», затем, после молитв, на которые певчие откликались: «Господи, помилуй!» и «Подай, Господи», весь храм, как один человек — дружно и почти без передышки речитативом пропел «Символ Веры» — «Верую во едѝнаго Бога Отца…». Потом, опять после возгласов священников и пения хора — «Отче наш».
После этого отец Игорь причастил несколько человек, среди которых особенным благоговением отличался один мальчик. Судя по всему, тот самый, о котором рассказывала Александру в первый день Ирина…
И, наконец, люди стали подходить к кресту, как всегда, торопясь потом поскорей выйти из храма.
Александр растерялся: неужели все так и уйдут, не попрощавшись с Верой?
Но тут к гробу подошел с кадилом отец Лев и зычно возгласил:
«Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков».
«Аминь!» — на ходу подстраиваясь друг под друга, отозвались проследовавшие за ним певчие.
Настал черед читать Александру.
И он, с отчаянием видя, что храм скоро может совсем опустеть, на всю мощь — спасибо архимандриту, который учил его читать в огромной храме под рев работавших отбойных молотков, так громко, что вздрогнул даже отец Лев, начал:
— Святы̀й Боже, Святы̀й Крепкий, Святы̀й Безсмертный, помилуй нас!
Такое необычное чтение мигом привлекло внимание всех, кто еще был в храме. Люди подошли к гробу, снова окружив его плотным кольцом. И оказалось, что тут еще было многолюдно.
К тому же, стали возвращаться даже те, кто уже вышел на паперть.
И тут… словно кто-то невидимый явственно обнял Александра за плечи, да так — что дрожь пошла по всему его телу!
Это было чувство, с которым невозможно было сравнить ни одно из земных ощущений — что-то неземное или, точнее, надземное.
Оно длилось всего одно или несколько мгновений и быстро исчезло, но — опять-таки чудо, которое нельзя объяснить словами! — словно продолжая оставаться в нем навсегда.
Потрясенный этим, Александр даже не заметил, как прошла панихида.
Как потом говорил ему Сергий, ни один человек не ушел после службы совсем. Все остались и проводили Веру.
А он, словно во сне, продолжая жить тем необыкновенным ощущением, снова под пение: «Святы̀й Боже, Святы̀й Крепкий, Святы̀й Безсмертный, помилуй нас!» — только теперь грустное и протяжное — помогал парням-алтарникам выносить гроб и ставить его на кузов машины.
Лидия, не пожелав в этот последний час даже на минуту расставаться со своей сестрой, пожелала ехать рядом с гробом. Но, поднимаясь на кузов, стала навзничь падать на асфальт. И, если бы не помощь вовремя подхватившего ее Александра, неизвестно, чем бы все это для нее закончилось…
Потом было кладбище. Оканчивание рытья могилы, в котором тоже принял участие Александр. Короткие надгробные речи… Вопль Лидии, когда заколачивали крышку гроба…
Ее отъезд вместе с подругами…
Кто-то, кажется Сергий, подвез до города и его…
Очнулся он только перед большим магазином и, машинально сунув руку в карман, увидел, что в нем еще оставались деньги Веры.
«Может, купить себе от нее подарок — на память? — мелькнула мысль. Но он, вспомнив Веру, ее сестру, подруг и тех, кто был сейчас на поминках, и куда нужно было идти сейчас и ему, тут же отогнал ее: — Нет, — я лучше вот что на них сделаю!»
И сжав деньги в кулак, решительно шагнул в магазин.
— Вот! — входя в большую комнату, где теперь за составленными воедино столами сидело много людей, протянул он большой тяжелый пакет. — Это вам от Веры!
Сидевшие — одни со страхом, другие с недоумением, третьи изумленно уставились на него.
И он, доставая из пакета: большие зеленые яблоки, копченую скумбрию, орехи, объяснил:
— Это все то, что так хотела поесть, но уже не смогла!
Люди одобрительно закивали головами, зашевелились.
— Все куплено на ее деньги! — уточнил Александр. — Так сказать, до последнего оставленного ею кодранта!
— Квадранса! — снисходительно поправила его уже успевшая прийти в себя сестра Веры.
— Ну да, это — если по-мирскому, то есть, как говорили древние римляне. А если по-евангельски, именно кодранта! Простите, — неожиданно извинился Александр, — я сейчас!
Вбежав в комнату Веры, он принялся искать оброненную Верой монетку — но, сколько ног уже побывало тут после этого — так и не смог ее найти.
«Ладно! — после найду!» — махнул он рукой и вернулся в большую комнату.
Ему освободили место между Алешей и Гульфией. Та наложила ему полную тарелку салатов, вареной картошки, котлет…
Рыжий кот, сидевший на коленях Алеши, сразу перебрался к набросившемуся на еду Александру и, словно прощаясь, стал тереться головой о его ноги.
Разговор, как понял Александр, шел о вере. Точнее, о том, есть ли, в конце концов, Бог или нет.
— Нет, конечно, что-то такое есть, — слышалось то в одном конце стола, то в другом, но их, к удовольствию согласно кивавшей Лидии, заглушали скептические голоса.
Как из рога изобилия сыпались те самые «главные» вопросы, о которых они говорили с Верой. Что — «Оттуда никто не возвращался». Что — «Можно спасаться, молясь и дома». Что — «Бог у меня в душе», и так далее…
Конечно, он мог еще раз объяснить это людям, как объяснил уже Вере. Но только не сегодня. Сегодня у него не осталось на это сил.
Тем не менее, не считая себя вправе молчать, он несколько раз очень удачно поставил на место особо зарвавшихся атеистов.
И тогда Лидия спросила у него:
— А вы что, тоже священник?
— Нет, только редактор православной газеты, — скромно ответил Александр.
— А, ну тогда все ясно: такая апологетика положена вам по должности! — ухмыльнулась сестра Веры, и Лена, не выдержав, выкрикнула ей через стол:
— Между прочим, Александр в некотором роде — ваш коллега. Точнее тот, на кого вы работаете! Он — писатель!
— Что, пишете какие-нибудь сусальные стишки или приторно-сладкие рассказы? — с напускной вежливостью уточнила Лидия.
— Да нет, — невозмутимо пожал плечами Александр. — Собственно говоря, я издал пока только роман-дилогию «Молния Зевса» и несколько художественных повестей о выдающихся людях античности.
— Что?! Вы — автор «Молнии Зевса»?!
Лидию просто поразило это известие.
Она во все глаза уставилась на Александра, словно впервые видя, осмотрела его подрясник и недоверчиво сказала:
— Я читала этот роман. И даже, помнится, восторгалась им. Но, ведь это — сугубо светское произведение!
Да, — согласился Александр. — Я написал его до принятия крещения и с тех пор, по благословению одного игумена «воцерковить» его, насколько это возможно, мечтаю переделать всю книгу, то есть, попытаться ответить на вопрос: а чем, собственно, в плане духовного поиска жили или могли жить люди за полтора века до Прихода в этот мир Иисуса Христа?