Сведения о зубных техниках представляли особый интерес. Эту версию отрабатывал Скоблев. Он установил, что к Тельновой заходили два зубных техника — Ариньян и Горовской. Пока о них было известно лишь то, что оба они коренные жители города и ни в чем предосудительном не замечены. Но их фамилии решили прокрутить по картотеке. Эта нехитрая операция может дать дополнительную информацию. А пока Смолин думал, как подобраться к техникам, ибо факт остается фактом — Тельнова поставила Кацюбе золотые протезы. Значит, их изготовил местный техник, то есть Ариньян или Горовской. Смолин решил допросить их. Но, поразмыслив, передумал: как бы не спугнуть техников. Они, если действительно занимаются незаконным изготовлением зубных протезов, спрячут концы в воду. Если уже этого не сделали. Об убийстве Тельновой, пожалуй, знают многие. И нетрудно догадаться, что ее связи будут проверяться. Эти размышления следователя прервал Скоблев, он буквально влетел в кабинет и сказал:
— Дуй скорее к Иван Ивановичу за санкцией на обыск у Горовского, но не сына, а папаши. Пришла информация из центра. Семен Ефимович Горовской дважды судим за незаконное врачевание и частнопредпринимательскую деятельность. Позвонил на работу его сынку: хотел с ним пообщаться. Оказалось, что Яков Семенович отпросился на вторую половину дня. Видно, почуял жареное и к папаше в деревню укатил концы прятать.
— Резонно, — вставая, сказал Смолин, — вызывай машину.
— Догадался. На ней к вам приехал.
— Тогда жди в машине. Я мигом. — Смолин, поправив на ходу светлые волосы, быстро пошел к прокурору.
Скоблев, Глянув на часы, набрал по телефону номер. Услышав: «Сергеев у аппарата», — сказал:
— Ты не забыл, что до вылета два часа осталось? На месте покопайся в прошлом Кацюбы. Сам понимаешь, на войну его активные годы приходятся. Только не горячись. Действуй. Успеха тебе.
Скоблеву нравился молодой оперуполномоченный. Парень быстро вошел в курс дела. Старался не разочаровывать товарищей своей работой.
В машине Скоблев начал подробно рассказывать о Горовском-старшем. Семену Ефимовичу было шестьдесят два года. Из них тринадцать лет он провел в местах лишения свободы. Первый раз был осужден в 1954 году. Как раз в год рождения сына. На следствии Горовской назвал своих компаньонов. Суд расценил его показания как чистосердечное признание и приговорил к небольшому сроку. Но это наказание не образумило Горовского. В 1965 году он опять оказался на скамье подсудимых за несколько преступлений. Среди них наиболее серьезными были контрабанда и незаконные валютные операции.
— Думаю, и сейчас у него рыльце в пушку, — подытожил Скоблев.
— Такой человек, пожалуй, записку «Предателю за предательство» мог написать, — сказал Смолин. — Ты как думаешь, Андрей?
— Горовской — колоритная фигура. От него всего можно ожидать. Он мог навести убийц на Тельнову.
МАШИНА выскочила за городскую черту и свернула на проселочную дорогу, оставляя за собой шлейф пыли. Вокруг шли полевые работы. На обширных полях по правую сторону дороги деловито гудели тракторы.
— Землепашцы, — проговорил Смолин. — Иногда завидую им. Все у них конкретно, все ясно. Каждый день видят результаты своего труда. А у нас весь день можно, как белка в колесе, провертеться, а начнешь подбивать бабки — поймаешь себя на мысли, что ответов на вопросы нет, а вопросов больше стало… Ну, вроде подъезжаем.
— Да, вот и участковый нас встречает.
— Я за понятыми пойду, — сказал участковый, когда машина остановилась. И добавил: — А вы поезжайте вон к тому дому из серого кирпича, что у колонки.
У колонки резвились мальчишки. Каждый из них держал брызгалку, сделанную из пластмассового флакона. Ребята визжали, гоняясь друг за другом. Когда в брызгалках не оставалось воды, они мчались к колонке на подзарядку.
— Как, Смолин, не против с такой игрушкой в этом хороводе побегать? — спросил Скоблев.
— Я — за. Но, увы, надо Горовскими заниматься.
— Встряхнись, товарищ следователь. Ты что-то не в настроении. В воскресенье вытащу тебя на лоно природы. А то в своей однокомнатной квартире ты скоро одичаешь. Хоть бы женился, что ли?
Еще в университете Скоблев взял на себя роль «тормошителя» Смолина. И тот не возражал против этого. Наоборот. Смолин принадлежал к тем людям, которые нуждались в том, чтобы их время от времени отвлекали от текущих забот. Он был из тех, кто живет только одним лишь делом. Раньше это была учеба. Теперь — работа. Все остальное его мало интересовало. Поэтому после окончания стажировки ему сразу стали давать серьезные дела. Несхожесть характеров не мешала Смолину и Скоблеву дружить по-настоящему. И этой дружбой они оба дорожили. Оба считали своим долгом заботиться друг о друге, подстраховывать в трудных ситуациях. И сейчас более быстрый Скоблев оттеснил у калитки Смолина и первым вошел во двор дома Горовского. Скоблев был уверен в себе и считал, что в минуту опасности сориентируется лучше Смолина. Эта уверенность давала ему право на первый шаг.
— Хозяин! — крикнул Скоблев басом, окидывая взглядом надворные постройки. И сарай, и баня, и туалет поблескивали зеленой краской. Идущие к ним бетонные дорожки были влажны. Их, видимо, недавно полили. И они еще не успели высохнуть. Во всем чувствовались чистота и порядок. Вскоре из дома показался тучный пожилой мужчина. На нем были вышедшие из моды парусиновые туфли, серый костюм и шляпа, из-под которой виднелись седые волосы. Вслед за ним выскочила небольшая черная дворняжка. Остановившись на почтительном расстоянии от вошедших, она стала лаять на них.
— Тузик, прекрати, — спускаясь с крыльца, сердито прикрикнул на собаку хозяин.
Та, поджав хвост, отошла в сторону.
— Чем могу служить, товарищи?
— Мы из милиции, — сказал Скоблев, показывая на подходящего с понятыми участкового.
— Догадался, — нахмурив брови, проговорил Горовской. — Только вы не по адресу. Я завязал. Пять лет назад бросил здесь якорь, и участковый ни разу обо мне плохого слова не слышал. Правда, Степан Сергеевич?
— Правда, правда, — ответил участковый. — Но наверху виднее.
— Я следователь городской прокуратуры Смолин. Вот постановление на обыск, — доставая из папки документ, сказал Смолин. — Кто в доме есть?
— Жена… — чуть растерянно произнес Горовской. После паузы он добавил: — И сын, отдохнуть приехал.
— Очень хорошо, — сказал Скоблев. — Мы и с ним побеседовать хотели!
— А в чем дело, — пытаясь изобразить удивление, начал Горовской. — Нельзя же за старое меня всю жизнь трясти.
— За старое браться не нужно, гражданин Горовской, — сказал Скоблев. — Вы подозреваетесь в незаконном изготовлении зубных протезов из драгоценных металлов. Добровольно выдадите золото или будем искать?
— Не в моих правилах помогать вашему брату, — зло сказал Горовской. — Ищите. Только я буду жаловаться.
В это время из дома вышли жена и сын Горовского.
— Прошу вас пройти на кухню, — обратился к ним Смолин, — а вы, гражданин Горовской, пройдите с нами в дом.
Обыск оказался результативным. Инструменты для изготовления зубных протезов искать не пришлось. Они находились в одной из комнат дома. Часа через полтора Смолин, осматривая печную трубу, заметил свежеокрашенный участок. Он стал откалывать глину. Вскоре кирпич поддался. За ним другой, третий. Запустив в образовавшееся пространство руку, Смолин извлек целлофановый мешочек с золотыми монетами. Их положили на большой стол, рядом с приспособлением для переливки золота и формами для протезов. Горовской бросился на Смолина, но Скоблев оказался рядом. Он остановил его и усадил на стул.
— Спокойно, гражданин Горовской, — сказал Скоблев. — Лучше скажите, откуда у вас эти монетки. Кто «подарил» их вам? Молчите? Ну-ну, молчите. Вы знаете, что на молчании далеко не уедешь. Да и нет смысла таиться.
Горовской сидел подавленный. Лицо покрылось испариной. Его руки не находили места.
— Когда у вас была Тельнова? — неожиданно спросил Смолин.
— На прошлой неделе. Дала срочный заказ, — ответил Горовской.
— Вас не удивило, что она сама пришла? Ведь раньше заказы сын приносил, — вставил как бы невзначай Скоблев.
— Ну, сын, сын, — проговорил раздраженно Горовской. — Мы с ним одна семья. Мы дельцы, не убийцы. Мы не убивали эту золотую курочку.
— А кто мог это сделать? — спросил Скоблев. — Откровенность вам зачтется, гражданин Горовской.
— За консультацию спасибо. Но с мокрым делом меня не связывайте, — сказал Горовской. Он пришел в себя и вновь приобрел способность рассуждать. — Ни я, ни сын не причастны к убийству. Мы по другой части. Да и вообще сын мой здесь ни при чем. Это я дурень старый, все не мог расстаться со старыми привычками.
— То-то он к вам примчался сегодня сломя голову, — перебил его Скоблев, — даже работу бросил. И вы неосмотрительно действовали. Времени не хватило золотишко как следует спрятать. Другие тайники укажете сами или опять искать нам?
— Нет у меня больше ничего. Нет, — смахнув с лица пот, отрубил Горовской.
— Безжалостный вы человек, Семен Ефимович, — сказал участковый. — Людям убийц нужно искать, а вы им помочь не хотите.
— В моем возрасте от принципов не отступают, — ответил Горовской. — Никаких убийц я не знаю!
— Может, и не знаете, — сказал Смолин, — но, пожалуй, еще где-то золото припрятали. Посудите сами. Мы вместе весь дом ваш осмотрели, а нигде ни одного ювелирного изделия не обнаружили. Так не бывает. Верно?
— Что вы ко мне привязались с тайником? Нашли драгметалл и все еще мало?
Версию о том, что Горовской мог быть перекупщиком золотых изделий, Смолину подсказал Скоблев. О ее возможности говорили факты из прошлого Горовского. Поэтому и пытался Смолин склонить того к добровольной выдаче драгоценностей. Но безуспешно.
Горовской, буркнув: «Ищите», — замкнулся в себе. Обыск продолжался.
За поленицей в сарае обнаружили ящик с десятком икон. В саду с помощью металлоискателя была найдена консервная банка с золотыми ювелирными изделиями, которые красноречиво говорили о незаконной деятельности Горовского Семена Ефимовича. И Смолин, нисколько не колеблясь, решил его задержать.