– Выход есть, – продолжал инженер. – Большая труба, которая ведет через все тело снаряда к грузовым кабинам. Там можно посидеть, а потом… Потом – посмотрим.
– Давайте поторопимся! – запрыгал на месте Вави-ла, гремя своей цепью.
Все негромким галденим подтвердили свое согласие. Дед Андрей откинул крышку и полез первым. Изнутри раздался металлический звон, затем дед появился наружу.
– Пожалуйте сюда, – сказал он, пропуская Жбанкова вперед. – Путь свободен.
Купец полез по какой-то шаткой лесенке, ничего не видя и опасаясь сорваться. Над ним уже заскрипели сапоги Гаврюхи. И тут сверху раздался ужасающий грохот, состоящий из звона и скрежета рвущегося железа. К тому времени на поверхности оставались Вавила, дед Андрей и Меринов. Обернувшись на звук, они увидели, как могучая дверь, сваренная из железных полос, мнется, а затем и вовсе вылетает из петель. Сомнений не оставалось – идол оказался проворнее шестерых перепуганных людей.
Через мгновение он уже возвышался на входе в общую залу, попирая ногами-тумбами остатки двери.
– Матерь божия… – прошептал дед, собираясь упасть.
О том, чтобы всем быстро прыгнуть в люк, не могло быть и речи – отверстие закупорил своим широким телом Степан, который чуточку застрял.
Идол направлялся прямо на людей. Он двигался неспешно, но от этого становилось только страшнее – в неторопливости была мощь, неотвратимость и мрачное спокойствие всех темных сил, что витали сейчас под сводами общей залы.
Инженер снял очки и прикрыл глаза. Он стал похож на приговоренного, ожидающего, когда петля затянется на горле. Пот обильно тек с его лба, оставляя блестящие дорожки. Вавила обронил цепь, шумно вздохнул и заметался на месте, собираясь бежать сразу во всех направлениях.
Дед уже опустился на колени без сил и теперь лазил у себя под рубашкой, что-то искал. Наконец нашел, вырвал, выставил в руке перед собой. Это оказался нательный крест довольно большого размера.
– Стой, адово отродье!!! – завопил дед, целясь в истукана своей святыней.
И идол действительно остановился…
Он просто замер на одном месте, словно божественная сила преградила ему путь.
– Ангеле божий, хранителю мой святый, – начал читать дед дрожащим, как у овцы, голосом, – прилежно молю тя: ты мя днесь просвяти и от всякаго зла сохрани…
Стало заметно, какой тяжелый запах принес с собой каменный болван. Тот самый запах, открытый еще в кабине с мертвым пассажиром.
Наконец Степан пропихнул свое громоздкое тело в жерло шахты. Вавила первым заметил это и поспешно скользнул вслед. Инженер хотел было последовать за ними, но ему совестно было оставлять слабонервного деда наедине с порождением мрачных снов.
Между тем с идолом начали происходить загадочные перемены – не иначе, как под влиянием дедова креста. Каменная твердь вдруг зашевелилась, сделавшись мягкой, а затем на том же месте отчетливо проступило изображение двух перекрещенных линий. В этой картинке дед явственно узнал свой нательный крест со всеми его завитушками.
– Ага! – вскрикнул дед, вскакивая на ноги. Крест пробыл на брюхе идола совсем недолго, а потом по неясной причине преобразовался в круг.
– Ну, что ж ты! – крикнул Меринов, высунувшись, и дернул старика за штанину. Тот сразу слетел в люк.
Идол остался наверху один. Еще долго, пробираясь по темной трубе, команда могла слышать, как он грохочет и топает. Меринов с ужасом представлял себе, как эта ходячая скала бродит, сокрушая дорогостоящие узлы и механизмы управления.
Труба вела то вниз, то вбок, то опять наверх, пока впереди кто-то не загремел железным засовом и мрак не рассеялся.
– Добрались, слава небесам, – протяжно вздохнул дед Андрей и первым вывалился в крохотную дверочку.
Труба вывела спасшуюся команду к грузовым кабинам. Отсюда была видна и выломанная дверь, за которой хранился мертвый пассажир.
– Так не годится, – угрюмо проговорил инженер.
– Конечно, – искренне согласился купец.
– Я говорю, мы не можем вечно от него прятаться, а он не должен постоянно находиться в зале. Если он там рычаги сейчас поломает, как будем править снарядом?
– И то правда, как? – присоединился Гаврюха.
– Его непременно нужно победить, – заявил Меринов.
– Слышь, Степа, – заговорил дед, – когда ты палкой идола бил, нанес ему хоть какой малый ущерб?
– Поди разберись, – развел руками Степан. – Молотил я его от души, сами видали, а от него даже крошка не летит. Прочный…
– Неверный это подход, не годный никуда. – Меринов нервно закружил по коридору. – Мы не сможем забить его дубинками, как кабана, поймите же!
– Разве огнем попробовать? – подумал вслух Гаврюха.
– Нам только еще пожара не хватало, – ответил Жбанков.
– Я полагаю… – Инженер застыл на месте, погрузившись в раздумья. – Да! Я полагаю, мы сможем его вытолкать.
– Верно! – неожиданно сказал Вавила, который до этого только помалкивал, чтоб не навлечь на себя гнев людей.
– Как же его вытолкнешь? – почесал затылок приказчик. – Такую махину попробуй толкни – костей не соберешь.
– С умом надо, – ответил ему инженер. – Идемте со мной.
Он решительно повернулся и отвел команду в самый дальний коридор, оканчивавшийся тяжелой заслонкой с замком и клепками.
– Это – запасной люк на случай чрезвычайных событий, – пояснил Меринов. – Его особенность в том, что он открывается одним прикосновением к специальной пружине. Вот здесь, – он указал место на стене.
– И что же? – осторожно поинтересовался Жбанков. – Как мы уговорим идола подойти сюда и совершить прикосновение к пружине?
– Его не нужно уговаривать, – сказал инженер. – Если дверца откроется, он будет вытолкнут потоком воздуха.
– Эвон! – воскликнул дед Андрей. – Интересное дело, кто ж будет открывать? Его самого тогда выбросит этим воздухом.
– А для этого следует привязаться ремнем к чему-либо. Мой план таков: кто-то один должен вернуться в залу и выманить оттуда болвана. Как только оба окажутся здесь, человек должен быстро спрятаться, а второй, привязанный, нажать пружину.
Все молча смотрели на Меринова. У всех в голове сидел один вопрос: кто будет выманивать идола и кому придется открывать ему дверцу?
– Люк открывать буду я, – поспешил сказать инженер. – Потому что могу разобраться в механике и ничего не перепутаю. А выманивать…
– Рыжего послать! – заявил дед Андрей. – Он кашу заварил – ему и хлебать.
– Я не пойду! – вскрикнул Вавила, сделав испуганное лицо.
– А не пойдешь – тогда полетишь наружу вместе с чудищем.
– Перестаньте, – поморщился Жбанков. – Тут вопрос вот в чем: а пойдет ли истукан нa Вавилон? Насколько я сам видел, статуя в свое время проявила интерес к деду Андрею…
– Ох… – обронил дед и тут же умолк.
– Нам нужно торопиться с решением, – напомнил инженер.
– Да чего там! – махнул рукой Степан. – Придумано ловко, значит, должно сработать. Если дед боится я за него пойду.
– Ну нет! – неожиданно воспротивился дед Андрей. – Обчество решило, что я буду выманивать, поскольку мне сподручнее. А ты, Степа, обожди пока в сторонке.
– Значит, решили? – Инженер в упор поглядел на Жбанкова, прося последнего благословения.
Купец кивнул, испытывая какое-то непонятное беспокойство. И тут понял – выручка! Она осталась в его нумере, в железном ящике! По своему опыту он знал, что, когда начинается такая круговерть, денежки лучше держать при себе. Надежнее.
– Обождите, – сказал он. – Я должен до своего нумера добежать. Деньги там остались, да и бумаги. Возьму на себя их, от греха… Мало ли, что будет.
– А может, не нужно сейчас? – разумно возразил инженер.
– Ничего. Тут совсем рядом по коридору. Я мигом обернусь.
Жбанков свернул в коридор и припустился со всех ног. Шаги гулко отражались от стен, страх нагнетал видения, и в каждой тени мерещилась опасность. Петр Алексеевич нашел свой нумер, захлопнул за собой дверь. Вещи, оставленные им, все так же пребывали на своих местах. Их не касались те страсти и ужасы, что происходили за стенами. Если раньше вещи дарили чувство успокоения и уюта, то теперь они пребывали совершенно безразличными к своему хозяину. И саквояж, и зеркало для бритья, и книги, и чернильный прибор в своем молчании как бы выражали: выпутывайся, дескать, сам, мы тебе теперь не помощники. Ты бегай, рискуй, пугайся, а мы уж здесь полежим, подождем, чем все кончится.
Жбанков, не обращая внимания на тихое предательство вещей, открыл железный ящик, сунул в один сапог пачку денег, в другой – тетрадь с записями. Теперь – обратно.
Он уже не мог полагаться на свой слух, ибо отовсюду ему мерещились умопомрачительные звуки – тум! тум! тумммм! Страх бежал вслед, хватал за пятки, морозил спину ледяным дыханием. Пустой коридор растянулся на целую версту…
Наконец Жбанков оказался среди своих, встал, переводя дыхание.
– Все! Теперь можно начинать.
– Тс-с-с! – предостерег его инженер. Купец заставил свои уши насторожиться. Тум! тум! тумммм! – услышал он.
– Бродит где-то, – прошептал дед Андрей с суеверным трепетом, – носит его нелегкая.
– Где же Вавила? – забеспокоился Гаврюха. – Уж сколько времени прошло.
– А он-то куда пропал? – удивился купец.
– Неизвестно. Как вы про деньги заговорили, так он тоже засуетился, засобирался.
– Одно слово – бесноватый! – дед в сердцах сплюнул. – Нашел, понимаешь, время бегать.
– Без него начинать нельзя, – сказал инженер. – Пропадет ведь один.
– Послушайте! – произнес вдруг испуганным голосом Гаврюха. – Это правда или мне кажется?
Это была правда. Неподалеку раздавались отчаянные крики. Несомненно, Вавила звал на помощь.
– Да что ж творится! – бессильно простонал Гаврюха.
– Я пойду, – угрюмо сообщил Степан и шагнул в сторону коридора.
– Погоди. – Жбанков ухватил его за плечо.
– Спасите! Христа ради, спасите! – доносилось из коридора.
В следующий момент показался Вавила собственной персоной. Он на полусогнутых ногах трусил по коридору, поминутно спотыкаясь и падая и прижимая к своей груди небольшой, но, видимо, очень тяжелый сверток. Лицо мужика