Таким образом, итальянское путешествие играло в английской культуре на разных исторических этапах весьма заметную роль. В XX веке, в новых исторических условиях, на первый план выходит не столько его эстетическое и образовательное воздействие, сколько духовное и морально-нравственное. Оно, с одной стороны, пробуждает дремлющие чувства, прежде всего – любовь, с другой, позволяет обрести самих себя, осознать собственное мировосприятие и национальные особенности. Италия перестает быть просто университетом, как это было в XVII–XVIII вв., или музеем, как в XIX в., – к началу XX в. она становится для англичан своеобразной школой жизни и любви.
В Италии сегодняшней есть одно заветное место, которое англичане, а теперь и американцы считают своим. И оно от этого не теряет присущего ему очарования, скорее говорит о хорошем вкусе выбравшей его нации. Это небольшой городок Белладжо на прекрасном озере Комо на севере Италии. Узкой полосой врезается Ларио, как его называли римляне, или сегодняшнее Комо, в Альпы, отдаленно напоминая узкие и глубокие фьорды. Сочетание воды, гор, облаков создает неповторимую красоту этих мест. Небольшие городки и деревушки, все со своей колокольней и центральной площадью, лепятся к обрывистым берегам озера. Связь между ними вот уже не первое столетие осуществляется с помощью небольших корабликов, перевозящих пассажиров. Конечно, сегодня вдоль всего озера проложена удобная, хотя и узкая местами и извилистая, дорога, но все-таки водный путь по-прежнему остается самым романтичным и приятным.
По радио выкликаются названия остановок, и шумные итальянцы выходят один за другим. Есть, однако, одна остановка, где всегда суматошной толпой выходят англоговорящие туристы с чемоданами. Это Белладжо.
Зимой и осенью сонный и ничем не отличимый от остальных итальянских городков, он расцветает весной и летом. Открываются гостиницы и уличные кафе, наполняются народом набережные, разукрашиваются маленькие магазинчики, распахивают свои двери музеи и парки. Здесь маленький оазис англосаксонской культуры на итальянской почве.
Исторически отдыхать в Белладжо начали очень давно. Не говоря уже о Плиниях, Старшем и Младшем, местом этим восхищалось не одно поколение. На вилле Сербеллони, построенной на холме над городом, отдыхали в разное время Леонардо да Винчи и английская королева Виктория, кайзер Вильгельм и Густав Флобер. На соседней вилле Мецци, по сей день сохранившей свой прекрасный сад, открытый для публики, собиралась не менее почетная международная компания: императрица Мария Федоровна, император Фердинанд с князем Меттернихом, писатель Стендаль. А композитор Ференц Лист, гуляя по парку, так восхитился находившейся там статуей Данте с Беатриче, что побежал домой и немедленно написал сонату.
Ироничный на грани цинизма американец Марк Твен остался не слишком «доволен» Европой. Большая часть увиденного здесь вызвала у него веселую или злую насмешку. Затхлой Европе было нечем особенно похвастать перед молодой, набирающей силу его родной страной. И вдруг в его дневнике европейского путешествия отчетливым диссонансом звучит щемящая, почти сентиментальная нота: «В сумерках, когда все погружается в дремоту, и музыка колоколов, созывающих к вечерне, медленно плывет над водой, начинает казаться, что такой рай светлого покоя можно найти только на озере Комо».
В XVIII веке сюда стали приезжать богатые итальянцы для отдыха, построили виллы, разбили сады. В середине XIX века открыли первую настоящую гостиницу. Характерно, что первый отель здесь назывался «Отель де ля Гран Британь», своим названием подтверждая, на какого туриста он был прежде всего рассчитан. У каждой гостиницы был свой причал, и гости могли в любое время дня и ночи кататься по озеру. Для того чтобы днем было не жарко гулять по набережной, посадили тенистую аллею. Вечером зажигали огни, а в 1880-х годах уже освещали улицы электричеством. Вокруг гостиниц стали открываться рестораны и кафе. Магазинчики торговали поделками из оливкового дерева и шелком. Надо заметить, что все это, практически в том же виде, сохранилось до сегодняшнего дня.
Сегодня Белладжо – единственное место в Италии, где вы можете нормально попить чай. Нет, конечно, по вкусу он будет столь же малоприятен, как и во всей стране, но весь «английский» антураж будет соблюден – чашки, чайники, сахарницы, молоко в молочнике и лимон в отдельном блюдце, ветки душистой акации, чайки, шум волн. Вокруг английский язык, расслабленные и спокойные люди. Сюда приезжают не для туристических или познавательных целей, а для удовольствия.
В середине XX века вилла Сербеллони была приобретена фондом Рокфеллера, который открыл здесь своего рода дом творчества для ученых из разных стран. Высоко на холме, закрытая для всех обывателей, расположена вилла с прилегающим парком (теоретически туда можно попасть по предварительной договоренности). Видимо, это стало одним из стимулов для американцев посещать эти места, во всяком случае, американский акцент сегодня здесь столь же распространен, как и британский. Более того, это место стало активным участником американских детективов и художественных фильмов – а это высший знак одобрения и отличия в Америке.
Италия и Россия
Тема русско-итальянских связей необъятна и вечна, как сама жизнь. Сколько существовало русское государство, столько жил в русских людях интерес к далеким итальянским землям. Интерес и восхищение, прежде всего, их художественными способностями. Закономерно, что возвышение и приукрашение Москвы в XV веке связано с именами итальянских мастеров – нужно было самое лучшее, чтобы показать подлинное процветание и величие. Благодаря итальянским архитекторам и строителям русский человек теперь, путешествуя по Милану, Вероне или небольшим городкам провинции Венето, с восхищением и радостью останавливается перед крепостными стенами и, узнавая, говорит: так ведь это же как наш Кремль!
Солнечной Италией пронизан весь золотой век русской поэзии. Тайны итальянских древностей смущали умы поэтов Серебряного века. Про русскую живопись и говорить не приходится: всякий настоящий русский художник должен был непременно пожить в Италии, поучиться, поголодать – только тогда из него могло что-то выйти. Когда в XIX веке двери Европы широко распахнулись для всех желающих, поездка в Италию стала совершенно необходимой для любого светского или просто интеллигентного человека. Италией восхищались, в нее рвались, ее смаковали, в ней учились, ею лечили души.
Даже в советское время Италия оставалась знакомой и близкой, может быть, больше, чем другие западноевропейские страны. Ее «разрешали». Женщины восхищались Софи Лорен и Джиной Лоллобриджидой, делали «под них» прически и подводили так же, как они, глаза. Интеллектуалы восторгались фильмами Феллини. Современная итальянская музыка проникала через «железный занавес»: вспомним юную героиню старого фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», которая крутит хула-хуп, напевая популярную итальянскую песенку «Марина, марина, марина…». Марчелло Мастроянни любили все советские женщины. А как притягательно, хотя и совершенно абстрактно, звучало булгаковское «Мессир, мне больше нравится Рим». Никто его, этого Рима, не видел, но все чувствовали, что им бы он тоже наверняка понравился бы.
Италия была одной из немногих стран, куда регулярно совершались научные и туристические поездки. Профессор МРУ им. М. В. Ломоносова А. Ч. Козаржевский вспоминал, как в самое глухое советское время их делегация университетских преподавателей посетила Помпеи, и о том, как отдельные ее представители рвались посмотреть эротические росписи в древнем доме терпимости – Лупанаре. Но так и не решились, не потому, конечно, что боялись, а просто постеснялись своих же товарищей. До чего же мы были морально устойчивы!
А другой университетский профессор, искусствовед Е. И. Соколов, делясь опытом своего итальянского путешествия, объяснял студентам, что мало посмотреть на античную статую, надо обязательно обойти ее вокруг и еще лучше – потрогать. Только тогда можно в буквальном смысле почувствовать античность. Страшно подумать, сколько выпускников исторического факультета МГУ входило потом в конфликт с музейными работниками.
Забавное описание советских туристов в Италии дает итальянский журналист Луиджи Барзини: «…организованные группы экскурсантов, которые ведут себя как военные части, пересекающие территории, населенные опасными местными жителями… Русские туристы все носят одинаковую одежду, такую новую, как бывает у провинциальных новобрачных, и длинные плащи. Они выглядят хорошо накормленными, самодовольными и хорошо воспитанными. Они стремятся заполучить как можно больше культуры во всех ее проявлениях, при этом быстро и дешево».
Сегодня итальянское путешествие стало такой же непременной составляющей культурного человека, как и когда-то в XIX веке. Язык должен быть английский, море Средиземное, вино французское, а культура итальянская – так выглядит идеальная география современного русского.
Есть две особенности, отличавшие отношение русского человека к Италии в разные эпохи. Первую можно выразить одним словом – любовь. В Италию влюблялись, как в женщину. Самый яркий пример – страстный почитатель этой страны Н. В. Гоголь. Известно, что личная жизнь великого писателя складывалась непросто. Исследователи любят погадать, кого же любил писатель, называют разные имена.
Переписка Гоголя подсказывает ответ – его подлинной страстью была Италия. Он и пишет о ней как о любимой женщине: описывает «ее тайную прелесть», обращается к ней «мой обетованный рай», «душенька моя, красавица», «моя красавица, моя ненаглядная земля», приехав в нее, он «весь впился в ее роскошные красы», «гляжу как исступленный на все и не нагляжусь до сих пор». Он пишет, что Италия «заменила мне все». «Кто был в Италии, тот скажи “прости” другим землям. Кто был на небе, тот не захочет на землю. Словом, Европа в сравнении с Италией все равно, что день пасмурный в сравнении с днем солнечным». Он скучает в разлуке, он стремится к ней всей душой, с нею он весел и спокоен, без нее – уныл и печален.