in usum publicum) и переходили в услужение к частным лицам (in privatorum compendium).
По королевскому приказу от 507/511 г. государственные гончарные мастерские (figulinae) были переданы (concessae) двум частным лицам: Ампелию и Феодулу, которые, если судить по именам, вероятнее всего, были греками[164].
Археологические находки последних десятилетий знакомят нас с материальной культурой Италии конца V — первой половины VI в. Среди найденных археологами вещественных памятников этого времени имеются предметы ремесленного производства как местных римско-италийских мастеров, свидетельствующие о развитии гончарного производства, ткачества, ювелирного дела и металлообработки, так и изделия ремесленников-остготов. Например, до нас дошли обнаруженные в датируемых этим временем, могильниках остготской знати близ Равенны, Цезены (Чeзены) и на Фламиниевой дороге готские украшения различных типов: золотые и серебряные фибулы с ромбовидным основанием и орлиным орнаментом, четырехугольные пряжки, золотые браслеты, инкрустированные драгоценными камнями, и другие произведения ювелиров[165]. Ремесленное производство, достигшее у остготских племен известной степени развития еще до их переселения в Италию[166], подверглось здесь значительному влиянию высокоразвитой для того времени ремесленной техники римско-италийских мастеров.
Скудные данные источников не позволяют составить сколько-нибудь полное представление об организации частноремесленного производства в городах Италии в конце V — первой половине VI в.
Можно лишь указать на то, что в связи с общей натурализацией хозяйственной жизни страны и начавшимся экономическим упадком городов в Италии в это время происходила существенная перестройка ремесленного производства, выразившаяся прежде всего в постепенном перемещении ремесла из города в поместье. Наиболее ярким показателем этого процесса является сокращение производственной деятельности ремесленных коллегий в городах Италии и массовое бегство ремесленников-коллегиатов из городов в поместья крупных земельных собственников. К этому времени сама форма принудительного объединения ремесленников в коллегии уже себя изжила, и коллегии стали сковывать дальнейший рост ремесленного производства, в то время как условия формирующегося феодального поместья давали уже больший простор для нового развития ремесла.
Остготское правительство под давлением землевладельческой знати использовало римский закон о 30-летней давности для юридического признания законности прав новых патронов на поселившихся в их имениях беглых коллегиатов. Эдикт Теодориха закреплял беглых коллегиатов по прошествии 30 лет за имениями новых владельцев, если только они не платили в течение этого срока налогов на старом месте жительства (E. Theod., 69; ср. C. Th., XIV, 7.1).
Предписание эдикта относительно коллегиатов свидетельствует о дальнейшем разорении основной массы трудового населения городских общин, стремившейся освободиться путем бегства из общины от принудительного прикрепления к ремесленным коллегиям и найти спасение в имениях землевладельцев. Однако беглецов ожидало там жестокое разочарование, они или пополняли ряды сельской бедноты, или вскоре превращались в зависимых людей.
О чрезвычайно бесправном и бедственном положении коллегиатов в период правления остготов в Италии говорит и постановление Теодориха, согласно которому свободный бедняк, вступивший в связь с девушкой-рабыней или оригинарией, не желающий стать рабом ее господина, но не имеющий средств для того, чтобы отдать хозяину девушки двух рабов, подвергался наказанию палками и делался коллегиатом соседней городской общины (vicinae civitatis collegio deputatur. — E. Theod., 64; cp. Nov. Valent. III., 31.5). Это постановление является ярким свидетельством низкого общественного положения коллегиатов, ибо включение в число коллегиатов рассматривалось как унизительное наказание, заменяющее обращение в рабство, которому подвергались лица, совершившие серьезные преступления.
Вместе с тем тот факт, что превращение свободного человека в коллегиата являлось строгой мерой наказания, показывает, насколько трудно было удержать ремесленников в их коллегиях. Нуждаясь в пополнении приходящих в упадок коллегий, государство принуждено было прибегать даже к такой мере, как принудительное прикрепление к коллегии за совершение уголовного преступления.
Черты упадка, которые, как мы видели, дают себя знать в городском ремесленном производстве Италии, несмотря на попытки остготского правительства оживить деятельность государственных мастерских, обнаруживались и в области торговли, что также свидетельствует о дальнейшей натурализации, хозяйства.
Внешняя торговля Италии значительно сократилась. Распад единой Римской империи естественно привел если не к полному разрыву, то к уменьшению торговых связей между Востоком и Западом.
Сокращению внешней торговли Италии способствовало также и то, что значительная часть ее флота была уничтожена во время войн с вандалами и другими варварскими народами… Попытки же остготского правительства создать свой флот, о которых мы уже упоминали, реальных результатов, видимо, не принесли. Отсутствие гарантии безопасности плавания на море заставляло теперь италийских купцов в большинстве случаев отказываться от далеких заморских путешествий.
Тем не менее некоторые италийские центры (особенно города южной Италии) сохранили известные связи с Грецией, Малой Азией, Сирией, Египтом и Северной Африкой. Так, в Неаполе еще в VI в. жили сирийские купцы[167]. Кассиодор сообщает, что на ярмарках Бруттия можно было видеть не только местные продукты (propriis fructibus), но и привозные товары (peregrino perni. — Cass. Var., VIII, 31.5). Возможно, впрочем, что известное оживление торговли южной Италии с Востоком относилось преимущественно к правлению Аталариха, т. е. ко времени политического сближения остготского правительства с Восточной Римской империей (упомянутое послание Кассиодора датируется 527 г.).
Остготское правительство в соответствии со своей общей внешнеполитической ориентацией на союз с варварскими германскими государствами Запада пыталось установить торговые связи с этими народами. Наиболее прочными были экономические связи Италии в этот период с Южной Галлией (Провансом), временно входившей в состав Остготского государства[168]. Кассиодор сообщает о закупке италийскими купцами хлеба в Вестготском королевстве в Испании (Cass. Var., V, 35), однако торговые связи Остготского и Вестготского королевств не приобрели постоянного характера и, видимо, не имели широкого размаха.
Известно, кроме того, что остготское правительство покровительствовало торговле с племенем варнов, которые привозили в Италию славившееся своими превосходными качествами оружие, закупаемое у них равеннским двором (Cass. Var., V, 1). Эпизодической, по-видимому, была торговля Остготского государства с племенем эстов, привозившим с берегов далекой Балтики драгоценный янтарь (Cass. Var., V, 2).
Остготское правительство благоприятствовало ввозу нужных стране, и в первую очередь остготской знати, товаров (оружия, различных заморских тканей, предметов роскоши и т. п.). В 508/511 г. остготское правительство освободило иноземных купцов, ввозивших на кораблях необходимое продовольствие в страну, от уплаты налога с торгового оборота (siliquaticum. — Cass. Var., IV, 19.2). Аталарих запретил произвольное понижение цен на заморские товары, ввозимые иностранными купцами в Сицилию (Cass. Var., IX, 14.9)[169].
Несколько иной была политика остготского правительства в отношении вывоза товаров из Италии. Недостаток продуктов питания в стране приводил к тому, что оно принуждено было иногда запрещать или временно ограничивать их вывоз. Это было вызвано также и соображениями фискального характера. Для того чтобы предотвратить продажу землевладельцами продуктов сельского хозяйства до уплаты натуральных налогов государству, остготское правительство запретило купцам вывозить из страны хлеб (peregrinas naves frnmentis oneret ad aliena litora transituras. — Cass. Var., I, 34.2), свиное сало (Cass. Var., II, 12) и другие продукты до тех пор, пока налогоплательщики не сдадут в государственные амбары все установленные законом натуральные поставки. Что касается вывоза других товаров, то он, хотя и не был ограничен государством, но, видимо, оставался незначительным по своим масштабам. По крайней мере в источниках особо упоминается лишь об экспорте из Италии корабельного и строевого леса, что приносило значительные доходы государству (Cass. Var., V, 16.2). О вывозе других товаров источники молчат.
Внутренняя торговля Италии в период правления остготов находилась в несколько лучшем положении, чем внешняя. Торговые связи между северными и южными областями Апеннинского полуострова были еще довольно интенсивными. Остготское правительство всячески покровительствовало укреплению этих связей. Так, богатые южные провинции Италии часто в неурожайные годы снабжали продуктами питания северные и северо-западные области королевства. В 508/511 г., во время голода в Галлии, правительство поощряло ввоз продовольствия из южных и центральных областей Италии (Лукании Кампании и Тусции) и разрешало купцам продавать его по произвольным ценам (Cass. Var., IV, 5.2).
Для стимулирования торговли продуктами питания во время продовольственных затруднений остготское правительство временно освобождало торговцев хлебом, маслом и вином от налога с торгового оборота (Cass. Var., IV, 19). Некоторые привилегии даровались также и купцам, пострадавшим от нападения внешних врагов. Так, в 507/511 г. купцы апулийского города Сипонта были освобождены от повинности проводить принудительные закупки продовольствия для нужд государства (так наз.