В общем, занавес. Остальное уже за кадром. Я теперь знаю кучу сплетен и разные версии правды о событиях столетней давности, произошедших между совершенно незнакомыми мне людьми. Довольно быстро я почувствовала, что от меня ждут некоей роли арбитра, втягивают в свои дрязги. Поэтому я мягко ограничила все контакты с противоборствующими. Я уважаю их право на борьбу и психологические игры друг с другом, но отказываюсь в этом участвовать. Знаю, что в принципе все стороны – каждая по-своему – это приятные и хорошие люди. Более того, я уверена в этом. И в том, что самые некрасивые слова в мой адрес писали тоже прекрасные люди, желающие миру лишь добра и справедливости. Просто у них такое странное представление о добре. Это их выбор и законное право.
Итак, а теперь правила психологического «выживания» среди своих на чужбине. Не только в Интернете, но и в реальности.
1. Момент, о котором нужно помнить, переехав на ПМЖ, при общении с соотечественниками-старожилами: успешные в своей стране, в целом счастливые люди на переезд с бухты-барахты редко решаются. Тем более, еще 10–20 лет назад люди бежали от отчаяния в другую страну в поисках себя и лучшей жизни. Границы тогда только открыли, мы были дикие. Замуж некоторые выходили не за человека, а за страну – это ж какое насилие над собой и своей личностью! Чаще всего свойственно такое убегание людям с особым расстройством личности, тем, у кого проблемы в отношениях с родителями.
Лакмусовая бумажка для принятия решения – общаться или нет с соотечественником – это то, как он говорит о своей родине. Если рассказывает, как там было плохо, как Россия загибается, часами может говорить о политике, добавляет, как здорово, что он уехал, хотя и тут не сахар (и прочий поток негатива и обвинения кого-то в своих неудачах), то ждите проекций, переносов и нездорового общения в будущем. Он использует людей как тренажер в своих психологических играх, кровь выпьет и пойдет искать новую жертву. Потому что скорее всего он относится к людям с нарциссической травмой, а они – психологические вампиры со страшным хаосом и пустотой внутри, мастерски умеющие понравиться, влезть в душу. Узнать их можно лишь так: всеми недовольны, кроме себя.
Если же человек рассуждает конструктивно: на родине все было вполне хорошо, успех-благополучие, но захотелось расширить горизонты, узнать мир, выучить новый язык, встретилась большая и светлая любовь, а впереди – новые планы и проекты, и новая родина тоже радует, претензий к ней почти никаких – то это психически здоровый человек. Если от общения с ним вам радостнее и веселее, то можно строить отношения.
2. Когда наивный новичок приходит на любой русско-итальянский сайт и задает вопрос типа: «А как я могу остаться жить в Италии, если мне здесь понравилось?», старожилы могут начать ерничать или в обидных формулировках посылать в поиск по сайту. Искать информацию на форумах можно по тегам или просто вбить в поиск то, что интересует. Любой вопрос, который возникает у «новосела», уже был много раз задан, и на него написано сотни ответов.
Однако верить форумам можно не во всем. Учитывать следует то, что пишущие не являются официальными лицами, за свои слова никак не отвечают, у каждого свой опыт и пробелы в памяти. Вот знакомая, собирающаяся замуж за итальянца, недавно спрашивает: «Ничего не понимаю, где ставят апостиль на справку «Нулла оста»? Перерыла кучу форумов, чуть не чокнулась! Какая ужасная бюрократия в Италии!» Она перечислила, какие, по мнению многих форумчан, документы следует собрать и сколько действий совершить для простейшей «Нулла осты», – и я только воскликнула: «О, мамма мия!» В реальности на гражданство-то меньше надо! Я дала ответ на ее вопрос и посоветовала искать официальную информацию в официальных источниках, а не рыскать по виртуальным сусекам. Везде все написано, на сайтах консульств, посольств и т. д. Форумы нужны для общения, если стало скучно и хочется поболтать с кем-то, оказавшимся в похожей ситуации. Все! Однако важно учитывать, что это далеко не самое безопасное для психики общение, поэтому не стоит раскрывать всю информацию о себе, чересчур много рассказывать, чтобы случайно не попасть в чье-то больное место и не стать предметом горячего завистливого обсуждения. Да и вообще лучше меньше трепаться, не распылять свою жизненную энергию.
3. Все реализованные в жизни успешные эмигранты (разных национальностей в разных странах) дают один и тот же совет желающим пойти по их стопам: по приезде в новую страну проживания изначально старайтесь избегать общения с соотечественниками, по максимуму общайтесь с коренным населением. Ищите друзей среди местных. Есть такие, кто общается только со своими. Они избегают дискомфорта языкового барьера, поэтому и спустя 10 лет итальянский не знают, живут, как квартиранты в чужой стране, и злятся на то, что здесь все на чужом языке. Интернет-общение с соотечественниками в этом случае, с одной стороны, помогает не забыть родную речь, но если им злоупотреблять, то это не даст перестроиться на новый языковой режим и новые социальные правила жизни. Тогда адаптация будет проходить значительно дольше и мучительнее.
Глава 8 Особенности итальянского социума
Клоунада как политический строй
– Какой политический строй в Италии? – задает мне вопрос Стефано во время ужина с друзьями семьи. И прищуривается. Я пытаюсь вспомнить, когда последний раз читала политические новости.
– По-моему, вы движетесь навстречу социализму с капиталистическим забралом. Старикам и детям все условия, а с человека средних лет три шкуры дерут.
– Ха-ха! Здорово сказала! Потому что у нас политический строй называется «клоунократия».
– Нет! По-моему, у нас уже давно кретинократия! – хохочет другой, и они обсуждают, как в парламенте депутаты одной партии, протестуя против закона об ущемлении прав секс-меньшинств, встали всей фракцией и начали целоваться друг с другом. Мужчины с мужчинами, а женщины с женщинами.
Если начать следить за событиями на политическом ландшафте Италии, то можно серьезно втянуться. И наблюдать за происходящим уже как за увлекательной мыльной оперой. Кто-то постоянно что-то говорит, политики публично ссорятся. Одни выводят людей на улицу, другие топят Берлускони, третьи надрываются в борьбе за права простых итальянцев и демонстративно ездят на общественном транспорте, а не на машинах бизнес-класса с мигалками. Постоянно что-то происходит из ряда вон. Можно, слушая политические ток-шоу, выучить язык, но все равно до конца не понять, что же происходит на политическом олимпе Италии. Вот сейчас, когда я дописываю эту книгу, уже в третий раз за год поменяли премьер-министра. На этот раз им стал молодой политик 1975 года рождения Маттео Ренци. Итальянцы в моем окружении сразу заговорили, что это последняя надежда, что если и он не сможет ничего поправить в этой стране, то из нее можно будет смело валить на все четыре стороны.
Пока в Италии все было хорошо, о политике говорили крайне мало. Обсуждали себя, свою жизнь, сплетничали о соседях. Я еще застала этот период, когда удивлялась, как в компаниях некоторые образованные итальянцы даже не в курсе, что у них происходит на политическом небосклоне. Когда кризис показал зубы, о политике сразу заговорили все, даже те, кто не знает, что это такое. Пространство стало очень политизированным. В итальянском обществе давно идут определенные процессы. Одно их лучших описаний того, что происходит в Италии, я видела в статье у колумниста газеты La Repubblica Ильво Диаманти. Он очень остроумно описал психологию молодящейся старушки Европы. Старушки в прямом смысле: статистика показывает, что в последние годы в Италии стали меньше рожать, а лучшие представители итальянской молодежи уезжают из страны. В Италии самый большой процент пенсионеров.
«…«Мозги» утекают из Италии, значит, покидают свое тело. Потому что тело – Италия – слишком стара, чтобы дать им возможность выразить себя. Просто чтобы дать работу, – с болью пишет Ильво Диаманти. – Италия является страной старых (Istat, 2012). Старейших в Европе. После Германии, которая, однако, может позволить себе стареть, потому что она привлекает лучших молодых людей из других стран. В том числе и из нашей.
Проблема в том, что мы не понимаем, что стареем. Потому что на деле мы всегда старше, чем нам кажется. Вечно молодые, до 40 лет. И мы отказываемся стареть. По словам итальянцев, для того чтобы назвать себя старым, нужно перейти границу 84 лет (исследования Demos). Учитывая среднюю продолжительность жизни в Италии, итальянцы не соглашаются считать себя старыми вплоть до смерти».
Журналист говорит, что молодых в Италии все меньше и меньше. Как и детей. Коэффициент рождаемости на одну женщину составляет 1,4. Один из самых низких в мире.
«…Если воспроизведение нашего населения остановилось, мы используем иммигрантов. Что, впрочем, не меняет нашего самовосприятия. Потому что мы продолжаем стареть и рожать мало детей, в то время как иммигранты молоды и плодородны, – пишет он. – Другими словами, мы создали границы внутри собственной страны. Иммигранты для нас, по сути, остаются иностранцами, даже если они являются итальянцами на протяжении нескольких поколений. Даже тогда, когда они становятся министрами…
Мы стареем, не осознавая этого и не принимая старость во внимание. Мы инвестируем наши ресурсы в социальную помощь и в здравоохранение, что правильно. Но гораздо меньше мы вкладываем в школьное образование, в развитие детей, в университеты. То есть мы мало вкладываем в молодых людей. В своих детей. В будущее. О них – детях и молодых людях – должны думать взрослые. В результате почти восемь из десяти итальянцев от 18 до 38 лет (и почти трое из десяти – от 30 до 34 лет) проживают с родителями (Istat, 2011)».
Журналист сетует, что по сути эти люди являются незрелыми для жизни. И продолжает уже обличать самих молодых итальянцев и объясняет, кто же в этом виноват.
«…Италия – страна с самым высоким уровнем безработицы среди молодежи в Европе. Более 40 % (от 15 до 24 лет), и чем дальше, тем выше процент. В южных регионах достигает почти 50 %. Мало того! В Италии высочайший процент тех, кто не учится и не работает вообще. И не собирается. Около 2 миллионов. Худший показатель в странах OSCE, сразу после Мексики. Наши молодые – это поколение неустойчивых и безработных. Их мало, и они не выходят на площадь, как раньше.