Тогдашняя поэзия Италии находилась преимущественно под французским влиянием, и Гольдони шел по следам Мольера (его называли итальянским Мольером).
Завещанные итальянской комедии еще римской так называемые четыре «маски», которые вследствие своей вековой неподвижности приобрели некую шаблонность, Гольдони заменил реальными лицами, выхваченными прямо из жизни. Одряхлевшую комедию масок он заменил тонким и серьезным «жанром», в котором главным было правдивое изображение людей, одержимых мелкими страстями, со всеми их слабостями и недостатками.
Всегда находчивая изобретательность, свежесть и легкость изложения, остроумная и смелая живость речи ставят Гольдони гораздо выше его ближайших предшественников, даже выше Дени Дидро и Августа Вильгельма Иффланда. Поэтому Гольдони и считается крупнейшим драматургом не только Венеции, но и всей Италии, создателем национальной комедии, образцом для всех последующих писателей, работавших в этом жанре.
Глава 6Италия и Наполеон Бонапарт
Революционные войны
Как известно, молодой генерал Бонапарт прославил свое имя в боях с австрийцами на севере Италии, и это заставило Неаполитанское королевство в 1796 году выйти из антифранцузской коалиции. В то время в Неаполе правили король Фердинанд IV и королева Мария-Каролина. История Фердинандо-Антонио-Паскуале ди Борбоне незавидна. Его отец, неаполитанский король Карл VII, унаследовал в 1759 году испанский трон и отправился править на Пиренеи, оставив 8-летнего мальчика в Неаполе на попечение Регентского совета. А как политический деятель он всегда находился в тени своей энергичной супруги Марии-Каролины. Та была родной сестрой французской королевы Марии-Антуанетты, и когда французские революционеры отправили последнюю на гильотину, Неаполь сразу вступил в первую антифранцузскую коалицию. Как оказалось, неудачно.
Кстати, в том, что Неаполитанское королевство в ноябре 1798 года объявило Франции войну, немаловажную роль сыграл британский посол сэр Уильям Гамильтон. Безусловно, сыграла тут свою роль и Эмма Гамильтон, его жена и близкая подруга королевы Марии-Каролины. А последнюю и не надо было долго уговаривать, ибо она просто мечтала отомстить «проклятым французам» за казнь своей сестры.
Короче говоря, война была объявлена, и сначала все шло очень даже хорошо. Войска генерала Шампионнэ начали отступать, численность неаполитанской армии почти вдвое превышала численность французов, и король Фердинанд пребывал в самых радужных предвкушениях скорого блестящего успеха.
Адмиралу Нельсону и его милым «подругам» Эмме и Марии-Каролине тоже казалось, что противник будет разбит в первом же бою. Но все получилось немного не так. Точнее – совсем не так. Очень быстро передовые отряды неаполитанской армии были отброшены, а потом и вовсе разгромлены.
Войска генерала Шампионнэ захватывают Неаполь
Королевская семья в сложившихся обстоятельствах впала в уныние. Король Фердинанд, и в мирное время не отличавшийся особой храбростью, теперь совершенно скис. Он забыл, как все обстояло на самом деле, и начал кричать, что это не он объявил войну, а французы вероломно напали на его всегда такое мирное государство. А в этой ситуации лучший выход – это бегство. Если оно, конечно, еще возможно…
Оно еще было возможно, и 21 декабря 1798 года королевская чета погрузилась на военные корабли адмирала Нельсона и отбыла на Сицилию. Конечно же, бежали из Неаполя и лорд Гамильтон с супругой.
В конечном итоге Горацио Нельсон прожил с Гамильтонами в Палермо почти четыре месяца. А тем временем французы вошли в брошенный правителями Неаполь и тут же вместе с местными республиканцами объявили о создании Партенопейской республики.
Испытывая неловкость перед королем, а еще больше перед дамой своего сердца, адмирал Нельсон старался как-то реабилитировать себя и все это время вынашивал планы, как бы быстрее изгнать из Неаполя французов, как вернуть Марии-Каролине и ее августейшему супругу их несчастное королевство. Но много ли он мог сделать с одним своим флотом?
При создавшемся положении изгнать французов из Неаполя могли только русские войска. Дело в том, что королевство было тогда союзником России. И вот к русскому адмиралу Ф.Ф. Ушакову, базировавшемуся со своим флотом на острове Корфу, был направлен неаполитанский министр Антонио Мишеру, которому поручили в срочном порядке добиться, чтобы на Сицилию было послано 9000 русских солдат для охраны королевской четы. Кроме того, надо было организовать помощь кардиналу Руффо, собравшему так называемую Христианскую королевскую армию, начавшему борьбу с французами и уже захватившему несколько небольших неаполитанских городов.
В результате в середине февраля 1799 года четыре русских фрегата с десантными отрядами на борту под общим командованием капитана 2-го ранга А.А. Сорокина взяли курс к берегам Южной Италии.
Нападение русских с моря оказалось для французов неожиданным, и 22 апреля (3 мая) 1799 года над Бриндизи был поднят флаг антифранцузской коалиции.
Затем А.А. Сорокин пошел вдоль берега по направлению к городу Манфредониа, где высадился другой десант численностью в 600 человек под командованием капитана 2-го ранга Г.Г. Белли.
Соединившись, два отряда продолжили наступление.
Одновременно с этим корабли Нельсона блокировали Неаполитанский залив. С юга наступали русские, полстраны было охвачено антифранцузским восстанием…
И вот русские десантники вышли к Неаполю.
Республиканцы, засевшие там, решили защищаться до последней крайности, и тогда русские, дабы избежать ненужного кровопролития, высказались за заключение перемирия с условием дать французам и их сторонникам возможность спокойно убраться во Францию. Кардинал Руффо с радостью поддержал эту идею и скрепил перемирие и условия капитуляции своей подписью.
Подчеркнем это еще раз: всем республиканцам была гарантирована жизнь и возможность вместе с французским гарнизоном отправиться во французский порт Тулон.
Однако вскоре после подписания капитуляции в Неаполь прибыл адмирал Нельсон, и он приказал французов отпустить, а вот неаполитанцев, помогавших французам, сурово наказать. То есть получилось следующее: поверив обещаниям, республиканцы сложили оружие и стали готовиться к погрузке на корабли, но тут появился Нельсон и объявил, что по отношению к «подлым тварям», «порочным чудовищам» и «негодяям» не может быть никаких обязательств.
Адмирал Нельсон и Эмма Гамильтон
Адмирала Ф.Ф. Ушакова это известие не просто огорчило. Оно его потрясло. Понятно, что «якобинцы»… Понятно, что представители страны, убившей своих законного короля и королеву… Но условия капитуляции и ухода французов были обговорены заранее. Кроме того, и их неаполитанским сторонникам была гарантирована личная безопасность… Кстати, и британский капитан Фут подписал этот договор от имени адмирала Нельсона…
Но «неаполитанская фурия» Мария-Каролина и леди Гамильтон, фактически управлявшие королевством и в значительной мере руководившие действиями Нельсона, ненасытно жаждали публичных казней. Они были уверены, что в этом им будет обеспечена полнейшая поддержка неаполитанской черни и духовенства, и они ни за что не хотели мириться с тем, чтобы русские дали побежденным спокойно уйти.
Нельсон, оставаясь наедине с леди Гамильтон, был счастлив, как собака, свернувшаяся у ног хозяина. Без леди Эммы он чувствовал себя нехорошо и общества избегал. В глазах большинства офицеров, избегавших его взгляда, Нельсон читал молчаливый, холодный укор. Он делал вид, будто ничего не замечает, был со всеми официален и сух, и только двух-трех высших офицеров эскадры, которые были особенно любезны с леди Эммой по соображениям карьеры или из слабости к ее красоте, принимал, против обычая, в тесном кругу. Тесный круг этот собирался в салоне леди Эммы.
Адмирал Нельсон метал громы и молнии… Да как такое возможно? С каких это пор кардинал Руффо стал таким мягкосердечным?..
Подогреваемый королевой Марией-Каролиной и леди Гамильтон, он сделал резкий выговор Эдварду Футу. А тот, испугавшись, все свалил на русских: это якобы они все так устроили, потому что чувствовали за собой главную силу, а им, капитану Футу и кардиналу Руффо, просто не оставили иного выбора, вот они и согласились…
Адмирал Нельсон прибыл в Неаполь со своей эскадрой 13 (24) июня 1799 года. С ним, конечно же, была леди Гамильтон. А вот королевская семья пока осталась в Палермо, потому что наученный горьким опытом король Фердинанд все продолжал чего-то опасаться.
Утром 28 июня 1799 года пришли «инструкции» из Палермо. Мария-Каролина писала леди Гамильтон:
«Король считает возможным, а я разделяю его мнение и представляю его на мудрый суд нашего дорогого лорда Нельсона, заключить соглашение на следующих основаниях. Бунтовщики складывают оружие и сдаются на милость короля. Далее, как мне кажется, надо примерно, самым суровым образом покарать некоторых предводителей <…> Для женщин, принимавших активное участие в бунте, исключения делать не следует: они не заслуживают снисхождения <…> Такова печальная необходимость, ибо в противном случае королю и шести месяцев не удастся управлять страной в мире и покое <…> Ну и, наконец, дорогая миледи, я советую милорду Нельсону трактовать Неаполь как мятежный ирландский город. Не нужно заботиться о количестве наказанных, уменьшение числа злодеев в Неаполе на несколько тысяч сделает Францию более слабой, а мы почувствуем себя много лучше. Они заслуживают быть отправленными в Африку или в Крым <…> Их следовало бы заклеймить, дабы все знали, с кем имеют дело. Короче, я советую вам, миледи, проявить величайшую твердость, энергию и суровость».
Казни захваченных в замках революционеров начались в июле месяце. Из пр