Книги и печатная графика сыграли большую роль в распространении новой моды. Как мы увидели на примере эфемерной архитектуры – раскрашенных или испещренных сграффити фасадов, либо праздничной малой архитектуры, – отдельные графические листы, иллюстрации описаний празднеств или Библии, а главное, специально для художников и архитекторов созданные «книги образцов» служили примерами как для заказчиков, так и для художников. Особенно популярен был трактат итальянского архитектора Себастьяно Серлио, вышедший первым изданием в 1537 году и неоднократно переиздававшийся впоследствии. Недаром его возил с собой в походной котомке зодчий из Болоньи Октавиано Манчини, который в начале XVII века работал в Киеве над укреплением и частичной перестройкой Софийского собора и другими заказами. Эта книга была его верным спутником в путешествиях по всей Европе – от Испании, Франции через Германию и Швецию на Украину. На ее полях он делал свои заметки и зарисовки, сверяя увиденное или запланированное с указаниями учителя[690].
Цитаты из Серлио встречаются везде – в обрамлении окон и дверей в замке Бельведер в Праге и во многих польских строениях ренессансного времени (например, в Замостье). Мотивы, придуманные Серлио, были популярны в декорациях фасадов, имитирующих «настоящую» архитектуру. Известны были и другие трактаты, например Палладио и Скамоцци. Как я показала на примере планировки Замостья, даже при планировке города ориентиром служили итальянские сочинения по урбанистике.
Заимствования и состязательность отличали праздничную культуру периода Позднего Ренессанса в Восточной Европе. Особенно пышно отмечались династические праздники Габсбургов. Именно они стали образцами для польской праздничной культуры. Габсбурги, в свою очередь, позаимствовали многое у Медичи, Гонзага, д’Эсте – самых блестящих и изобретательных правителей Италии. Тесные династические связи европейских властителей способствовали этому обмену: габсбургские принцессы на польском троне и в малых итальянских дворах, Ягеллоны в Швеции и Германии, воспитанная в Италии наследница византийских Палеологов – в России. Этот список может быть очень длинным.
Праздники с их пышными формами и вместе с тем с их изощренной ученостью имели важную дипломатическую и коммуникативную функцию. Во время торжественного въезда императора или короля, во время свадьбы или похорон обсуждались и выторговывались позиции города и императора, власти и князей. Часто об этом говорилось языком искусства.
Хотя общие формальные признаки ренессансной архитектуры – как лингва франка – пришли из Италии, получившееся в результате культурного трансфера всегда являлось новым конгломератом различных явлений, течений и вкусов.
Так, представления о быстром и не слишком дорогом украшении живописью фасадов дворцов, а за ними и домов состоятельных горожан были переняты из Италии. Нередко при этом не учитывались местные климатические особенности. Тем не менее более устойчивые сграффити хорошо сохранились как раз таки в медвежьих углах Восточной Европы и могут рассказать о былом облике итальянских городов иногда даже больше, чем в самой Италии, где от них почти ничего не осталось. Часто выполнялись они итальянскими мастерами. Но образцами для этих не очень оригинальных композиций служили как страницы из книг Серлио, так и гравюры немецких и нидерландских «малых мастеров», имевшие широкое хождение по всей Европе. Это говорит как о ремесленной «послушности» исполнителей, так и о значении книгопечатания для европейского обмена формами и идеями.
Особая тема – мобильность художников, готовых собраться и отправиться на заработки в далекую холодную страну и часто остаться там до конца своих дней. Переизбыток мастеров дома, в Италии, высокий спрос за границей и надежда на хорошие заработки гнали их далеко за Альпы.
Но все же главную роль в установлении моды играли не сами мастера, а их заказчики. Для того чтобы заказчик мог отличить старое от нового, предпочесть новомодный стиль старому, нужна была основательная подготовка. Как считал Люсьен Февр, такую подготовку обеспечивало гуманистическое образование. «Нужно было время, много времени, и двойной прогресс – в области художественной техники в Италии и в области интеллектуальной культуры северных стран. И тогда, вдруг, им открылось превосходство итальянской культуры пред традиционным искусством прежде любимых художников – превосходство несомненное, как догма»[691].
Во второй половине XVI века, как и в Риме Витрувия, архитектурный и риторический дискурсы были очень близки друг другу даже терминологически. Рельефы на домах Рыночной площади в городе Казимеж Дольный или же на стенах капеллы Боймов во Львове, сграффити богемских замков, с их фигуративными сценами, напрямую обращаются к зрителю, приглашая к чтению и интерпретации. Они и оформлены так, чтобы их читали как книгу. Риторика – античная наука не только об общении, но и о познании – стала основой для визуальной коммуникации Раннего Нового времени.
Но для того чтобы весь этот комплекс из идей, заказчиков и мастеров, художественных ремесел и новых приемов смог заработать, нужны были образцы для новых форм репрезентации элит. Эти новые формы и дала Восточной Европе Италия. Трансформация «модели Италии» (Бродель) в ином контексте привела к модернизации, «европеизации» всего культурного ландшафта.
Credits
Wawel 1000–2000. Jubilee Exhibition. Cracow, 2000, vol. 1.
Kozakiewiczowie, Helena i Stefan: Renesans w Polsce. Warszawa 1976.
Фото: Марина Дмитриева.
Vaclav Hlavsa: Praha očma staleti. Praha, 1962.
Seibt, Ferdinand (Hg.): Renaissance in Böhmen. München. 1985.
Russische Baukunst. Hg. und ausgewählt von Alexander Eliasberg, Munchen 1922.
Der Kreml. Hg. v. Maria W. Martynowa u. Walentin D. Tschorny. Leipzig, 1986.
История русской архитектуры. Ред. – сост. Ю. Ушаков и Т. Славиба. С. – Петербург 1994.
Фабрициус М. П. Кремль в Москве. Москва, 1997 (Факс. издание 1883).
Białostocki: The Art of the Renaissance in Eastern Europe. Oxford, 1976.
Фото: А. Бартецкий.
Universitätsbibliothek Leipzig.
Herbst, Stanisław. Zamość. Warszawa, 1955, Илл. 69.
Architectural Monuments in the Soviet Republic of Armenia. Leningrad, 1971.
Biblioteka Jagiellońska, Krakow.
Forster, Kurt W.: From ‚rocca‘ to ‚civitas‘: Urban city planning at Sabbioneta. In: L’Arte 5 (1969), 5–40.
Почтовые открытки.
Krcalova: Centralni stavby česke renesance [Zentralbauten der bohmischen Renaissance]. Prag, 1976.
Kratochvile – Zamek – Castle – Le chateau. Praha o.J.
Praha renesančni (Postkarten). Prag, 1965. Photo, V. Hyhlik.
Bildarchiv Foto Marburg.
Москва и сложившиеся русские города. М., 1998.
Louthan, Howard: The quest for compromise. Peacemakers in Counter-Reformation Vienna. Cambridge, 1997.
Wunsch, Josef: Der Einzug Kaiser Maximilians II. in Wien 1563. In: Berichte und Mitteilungen des Altertums-Vereines zu Wien 45 (1912), 10–34, Tafel II–V.
DaCosta Kaufmann, Thomas: The Mastery of Nature. Aspects of Art, Science, and Humanism in the Renaissance. Princeton, 1993.
Österreichische Nationalbibliothek Wien, Bildarchiv, Sign. LW 72.080-CR.
Targosz, Karolina: Oprawa artystyczno-ideowa wjazdow weselnych trzech siostr Habsburżanek (Krakow 1592 i 1605, Florencja 1608). In: Theatrum ceremoniale na dworach książąt i krolow polskich. Krakow, 1999.
Graphische Sammlungen Albertina, Wien.
Praha renesančni (Postkarten). Prag, 1965. Photo, V. Hyhlik.
Bildarchiv Foto Marburg.
Tzschimmer, Gabriel: Die Durchlauchtigste Zusammenkunfft… Nurnberg, 1680 [Universitätsbibliothek Leipzig].
Hollstein’s German engravings, etchings and woodcuts ca. 1400–1700. Hg. v. Tilman Falk. Bd. 31. Rosendaal, 1991; Bd. 3. Amsterdam, 1955.
Wawel 1000–2000. Jubilee Exhibition. Bd. 1. Cracow, 2000.
Открытка. Roma. Chiesa di S. Maria del Popolo.
Kozakiewiczowie, Helena und Stefan: Renesans w Polsce. Warszawa, 1976.
Serlio, Sebastiano: Tutte l’opere d’Architettura et prospetiva di Sebastiano Serlio Bolognese… Venezia, 1619 [Universitätsbibliothek Leipzig].
Илл. 3–5: А. Бартецкий
Остальные: Марина Дмитриева