о полемику среди гуманистов, оппонентами Валлы выступили Филельфо и Поджо Браччолини. Кристофоро Ландино около сорока лет читал курсы поэтики и риторики в Студио Флоренции, комментировал сочинения Горация, Вергилия, Ювенала, Персия, а также Данте и Петрарки. Многие годы там же был лектором по поэтическому и ораторскому искусству выдающийся гуманист, поэт и филолог Анджело Полициано. Его лекции-комментарии были посвящены римским поэтам – Стацию, Овидию, Персию, а в риторике он подчеркивал авторитет Квинтилиана. Полициано, как до него Аргиропул, читал и моральную философию на основе «Этики» Аристотеля. Во второй половине XV в. гуманистам нередко стали поручать курсы по философии: в результате этика превратилась в самостоятельную университетскую дисциплину (наряду с традиционной метафизикой). Авторитет studia humanitatis возрастал в XV в. не только вследствие широкой практической деятельности гуманистов как преподавателей, но и благодаря их неустанной и многообразной теоретической разработке гуманитарных дисциплин, что оказало большое воздействие на развитие ренессансной мысли и в самой Италии, и вне ее.
Гуманистическая этика
Светская практическая направленность нового комплекса гуманитарных дисциплин особенно ясно обозначилась в моральной философии. Гуманисты отводили этике настолько важную роль в формировании нового мировоззрения и идеала совершенного человека, что ни один из них не оставил без внимания в своем творчестве вопросы моральной философии. К этому побуждали гуманистов и иные причины, в частности не оскудевающий поток морально-дидактической литературы традиционного типа – достаточно стандартные «Триумфы добродетелей», «Цветы благочестия», «Плоды благовоспитанности» и т. д. Эти сочинения выходили из-под пера ученых-теологов и весьма скромно образованных монахов и клириков. Основной целью такой литературы была пропаганда церковной этической доктрины, ставившей во главу угла так называемые теологические добродетели – веру, надежду, любовь – и утверждавшей максимы покорности, терпения, милосердия, подавления «чрезмерных» притязаний разума и воли человека вплоть до апологии аскетических идеалов. Церковная литература такого рода создавалась, как правило, на вольгаре и получила немалое распространение в итальянском обществе в XIV–XV вв. По большей части в ней повторялись и растолковывались постулаты моральных проповедей, звучавших с церковных кафедр, но нашли отражение и взгляды неофициальных проповедников, странствующих монахов, разделявших идеи различных еретических движений. В морально-дидактических сочинениях затрагивались и острые злободневные вопросы – о стяжательстве и ростовщичестве, о соотношении личного интереса и общего блага, о щедрости и милосердии, по которым позиции церкви и ее паствы нередко расходились. Об этом свидетельствует, в частности, купеческая литература с характерным для нее прагматизмом, подходом к официальной трактовке христианской морали, основанным на здравом смысле.
Гуманисты в своем стремлении к обоснованию принципов светской этики, не порывающей с христианством, но сконцентрированной на проблемах земного бытия человека, шли своим особым путем – они не принимали многих целей ни из арсенала церковной доктрины, ни из норм жизненной практики различных социальных слоев. Их не удовлетворяли, например, дворянские представления о знатности происхождения как основе благородства человека, но в равной мере они не оправдывали и безудержного, поступающегося нравственностью накопительства. Опираясь на античное наследие, гуманистическая этика учитывала, особенно в постановке проблем, и средневековые традиции моральной философии, живо откликаясь на потребности собственной эпохи. Этическая мысль, которая разрабатывалась гуманистами, стала прочным фундаментом всего ренессансного мировоззрения. Она переплеталась с экономическими и социально-политическими, антропологическими, эстетическими и прочими идеями итальянского Возрождения и оказала определенное воздействие на позицию самой церкви, побуждая ее к более адекватной реакции на требования времени.
В гуманистической этике Италии эпохи Кватроченто сложилось несколько направлений, различавшихся и своей философской основой, и трактовкой главных проблем – пониманием высшего блага, нравственного идеала, отношений личности и общества.
Рубеж XIV–XV вв. был отмечен зарождением во Флоренции так называемого гражданского гуманизма, в котором проблемы этики тесно переплетались с социально-политической мыслью. Это направление в гуманизме, наметившееся еще в трудах Салютати, обрело четкие формы в творчестве Леонардо Бруни, Маттео Пальмиери и других гуманистов. Выдвинутые ими идеи получили широкий общественный резонанс не только во Флоренции, но и в Милане, Венеции, Риме.
Леонардо Бруни Аретино (1374–1444) был учеником Салютати и Хрисолора, от которого получил отменное знание греческого языка. В молодости он служил в Римской курии, а последние семнадцать лет жизни был канцлером Флорентийской республики, политическое устройство которой считал совершенным. Ей посвящены и основные труды Бруни – «Восхваление города Флоренции», «О флорентийском государстве», а также выполненная по заказу Синьории фундаментальная «История флорентийского народа». Бруни высоко ценил античных авторов. Он много переводил с греческого на латынь Платона, Аристотеля, Плутарха, Демосфена, стремясь к классичности своего языка. Сделанные в Средние века переводы Аристотеля он подвергал резкой критике за лингвистическое несовершенство, искажавшее смысл философии автора. Его волновали проблемы этики, которым он посвятил «Введение в науку о морали», «Диалоги к Петру Павлу Гистрию» (гуманисту Пьетро Паоло Верджерио), ряд речей и писем.
В своей этико-политической концепции Бруни исходил из тезиса античной философии о человеке как существе общественном, наиболее полно раскрывающем себя во взаимодействии с другими людьми. Отсюда и особое внимание гуманиста к проблеме отношений индивида и общества. Бруни решает ее однозначно: социальная гармония требует подчинения личного интереса общему благу. Наилучшим государственным устройством он считал республику, основанную на принципах свободы, равенства и справедливости. В повседневной политической практике они, по Бруни, утверждаются лишь тогда, когда все граждане уважают законы государства, а магистраты строго следят за их исполнением и пресекают своеволие отдельных могущественных лиц. Нравственное поведение индивида и различных социальных групп должно исходить из интересов общества в целом – таков лейтмотив этического учения Бруни, а позже и всего направления гражданского гуманизма.
Наилучшую форму государства, сложившуюся исторически в противоборстве различных социальных сил, Бруни видел во Флорентийской республике. Ее законы, как ему представлялось, обеспечивали гражданам свободу от тирании и внешнего порабощения, равенство политических прав и справедливость как норму распределения общественных благ. При этом у Бруни речь шла, конечно, о полноправных гражданах, принадлежавших к 21 цеху Флоренции. То, что они составляли лишь малую часть населения города, он оставлял в стороне. Бруни высоко ценил «Установления справедливости» и другие законы Флорентийской республики, закреплявшие ее политико-правовой строй, пополанскую демократию. Гуманист был убежден, что все законы Флоренции направлены лишь к тому, чтобы граждане были равны, так как только в равенстве коренится действительная свобода. «Поэтому мы устраняем от управления государством самые могущественные фамилии, чтобы они не стали слишком опасными благодаря обладанию публичной властью». Понятие равенства Бруни трактовал в духе идей Аристотеля: равная ответственность всех без исключения граждан перед законом и равенство прав их участия в государственном управлении.
Разумеется, будучи трезвым политиком, Бруни ясно видел расхождения между реальной жизнью Флоренции и ее идеализированным образом, который он прославлял в своих ранних произведениях. Сочувствуя средним слоям пополанства, которым практически стали недоступны высшие должности в республике, он с горечью отмечал в трактате «О флорентийском государстве»: хотя сохраняется и прежняя система выборов, и краткосрочность должностей, реальная власть во Флоренции сосредоточена в руках «знатных и богатых». Бруни, однако, до конца дней оставался искренне преданным Флоренции и рассматривал патриотизм (в итальянских условиях локальный, даже у'же – городской) как важную этическую норму. Его патриотическая позиция не расходилась с массовыми настроениями сограждан. Служить «родной коммуне», городу-республике на хозяйственном, политическом и военном поприще считалось долгом флорентийцев, и эти представления стали важным принципом светской гражданственной этики Бруни, а затем и одним из основных постулатов всего направления гражданского гуманизма.
Идеи Бруни получили более широкую разработку в творчестве Маттео Пальмиери (1406–1475), видного флорентийского гуманиста и политического деятеля. В сочинении «Гражданская жизнь» (ок. 1439) Пальмиери излагает развернутую этико-социальную доктрину, в основе которой лежат принципы служения общему благу и пользы для государства. Ради этого «каждый должен быть готов переносить трудности и подвергать себя опасности». Истинная добродетель, по мысли гуманиста, состоит в труде во имя не только личного, но, что особенно важно, и общественного благосостояния. Все способное к труду население должно быть занято полезной деятельностью, причем налоги не должны стать разорительными, ведь частные богатства – залог благосостояния всего общества. Подобно многим гуманистам его времени, Пальмиери не осуждает накопительство, если оно совершалось «чистыми руками». Богатство, на его взгляд, дает возможность широкого проявления гражданских добродетелей – мужества, великодушия, щедрости, патриотизма. Отрицая принципы аскетической этики и связанную с ней апологетику уединенной жизни, сосредоточенной на религиозном созерцании, Пальмиери восторженно пишет о благах цивилизации, о ценностях материальной и духовной культуры, созидаемых совместными усилиями всех людей. Активная деятельность человека-гражданина, наполненная трудом, творчеством и заботой об общем благе, по Пальмиери, является долгом каждого живущего в обществе. Что же касается наилучшей формы государства, помогающей осуществить этот нравственный идеал, то в гуманистической этике Пальмиери, как и у Бруни, она воплощается в пополанской республике флорентийского образца.