Генуэзский опыт, по словам Ф. Броделя, на протяжении трех четвертей столетия позволил купцам-банкирам Генуи посредством управления капиталами и кредитами стать распорядителями европейских платежей и расчетов[27]. Они организовали денежные ярмарки, которые сначала проходили в Безансоне, а с 1579 г. – в Пьяченце. На этих ярмарках играли не только купцы, но и феодалы из разных стран Европы, ссужая деньги генуэзцам и рискуя вместе с ними. Банкротство Испании в 1596 г. принесло им огромные убытки. Впрочем, и после государственного банкротства Испании в 1627 г., которое весьма дорого обошлось генуэзцам, ее купцы-банкиры не вышли из дела, а, наоборот, активизировали свои финансовые операции уже в самой Италии – в Риме, вытесняя банкиров Флоренции, в других городах, а также в феодальных владениях князей. Финансовая состоятельность Генуэзской республики, опиравшаяся на банк Сан-Джорджо, куда вкладывали свои капиталы многие купцы-банкиры, позволяла поддерживать промышленное производство, прежде всего текстильное (Генуя славилась выработкой дорогих парчовых тканей), и устойчивый уровень благосостояния среднего слоя общества.
Венецианская республика, несмотря на утрату большинства островов в Средиземном море (Крита, Кипра и многих мелких островов), а также на сложности, которые она стала испытывать во внешней торговле в связи с изменением мировых торговых путей, оставалась на протяжении всего XVII в. политически стабильным и процветающим государством. Высшим органом власти Венеции по-прежнему был Большой совет (включал около 2 тыс. человек), членство в котором пожизненно принадлежало мужчинам из патрицианских семей старше 25 лет. Большой совет принимал законы, регулирующие все стороны жизни республики, – от торговли на Терраферме, строительства флота и снаряжения морских торговых караванов до управления входившими в состав республики территориями. Члены Большого совета избирали дожа и все главные органы исполнительной власти – Сенат (около 300 членов), Совет сорока, Совет десяти и ряд других магистратур. Должность дожа была пожизненной и имела лишь представительный характер: он председательствовал на заседаниях Большого совета, Сената и других высших магистратур, принимал послов, возглавлял торжественные процессии, в которых участвовали члены всех властных структур республики. Ремесленные цехи, как и прежде, не имели политических прав, во главе их стояли назначенные Большим советом администраторы, контролировавшие всю производственную деятельность отрасли.
Венеция блистала красотой патрицианских палаццо и в то же время была привлекательна для простого люда, находившего работу на судовых верфях, на судах и в разных сферах городских служб. Население города росло, достигнув к 1600 г. 151 тыс. человек. Всепроникающий контроль государства, порождавший четкую организацию всех властных структур республики, поддерживал необходимый порядок и в самом городе, и во всех владениях Светлейшей. Престиж государства оставался высоким и по-прежнему ассоциировался только с патрициатом. Однако в XVII в. государственная служба для немалого числа патрицианских фамилий начала утрачивать свою былую привлекательность – более доходным становилось землевладение, все большее распространение получали занятия сельским хозяйством и жизнь не в многолюдном, хотя и прекрасном городе, а на виллах, число которых продолжало расти.
К концу столетия стали нарастать трудности в международной торговле, где венецианские товары, особенно шерстяные ткани и корабли, не выдерживали конкуренции с более дешевыми английскими и голландскими товарами, что влекло за собой падение производства (закрылись многие сукнодельческие мастерские, сокращалось число рабочих, занятых на верфях); республика утратила большинство своих владений в Восточном Средиземноморье. Самой серьезной потерей стал остров Крит, крупный центр международной торговли, отошедший в 1669 г. к Турции после неудачной войны. Следствием всех этих процессов стало резкое падение доходов казны и заметное понижение прежде достаточно высокого уровня благосостояния основной массы населения, что лишило Светлейшую престижа как самого благополучного и процветающего государства Италии.
В государствах монархического строя – Великом Тосканском и Савойском герцогствах, а также в испанских владениях (Неаполитанском королевстве и Миланском герцогстве) в XVII в. сложилась система единоличной власти, близкой к абсолютной монархии. Огромную роль в этих государствах играл обширный бюрократический аппарат, подчиненный непосредственно правителю, который назначал всех высших чиновников. На политику герцогов, как и испанских наместников, заметно влияло окружение – многочисленный иерархически упорядоченный двор. Если бюрократия пополнялась преимущественно выходцами из средних слоев, то прослойка придворной служилой знати формировалась из представителей старых аристократических фамилий и новой титулованной элиты. В Неаполитанском королевстве и других государствах (кроме республик), как и прежде, широко практиковалась продажа дворянских титулов и званий богатым купцам и чиновникам. Роль дворянства в общественно-политической жизни Италии в XVII в. резко возросла. Это определило и его престиж как законодателя вкусов в стиле жизни, и его усилившееся влияние на развитие культуры.
В системе местного управления продолжался начавшийся еще в ХVI в. процесс так называемой рефеодализации, когда верховные правители широко практиковали предоставление титулованной знати феодов с разного рода привилегиями, связанными с судебными и административными правами, сбором налогов и пошлин. В отличие от прежних времен, когда дворянство обращалось и к торгово-финансовому предпринимательству, и это не считалось зазорным, теперь многие нобили оставляли эту сферу деятельности, усматривая свою главную общественную функцию в военной и административной службе. Основным источником доходов для них становились земельные владения, которые они старались всячески расширить. Дворянство, особенно его верхушка, стремилось подражать образу жизни испанской и французской знати, что выражалось в строительстве пышных дворцов и загородных вилл, в устройстве масштабных празднеств, турниров, в пристрастии к охоте, дорогой одежде, предметам роскоши. Обычаи дворянской среды стремились перенимать многие богатые купцы и чиновники. Тем резче на этом фоне кичливого богатства и благополучия выделялась нищета и обездоленность основной массы населения Италии. В пору нараставшего экономического кризиса разорявшиеся крестьяне-арендаторы и мелкие ремесленники активно пополняли ряды городского плебса, что было особенно заметно в Неаполе, самом многонаселенном городе страны (к началу XVII в. численность его населения достигла 207 тыс.).
Великое Тосканское герцогство, включавшее Флоренцию с ее многочисленными владениями, в том числе Пизу и крупный морской порт Ливорно, а также Сиенскую республику с обширной округой, прочно держало в своих руках семейство Медичи, представители которого получали герцогский титул по праву наследования. Государство имело статус принципата, где правитель обладает полнотой единоличной власти. Еще в ХVI в. в результате проводимой Козимо I реформы выборной республиканской власти сложилась система управления с опорой на бюрократический аппарат. Должности предоставлялись членам лояльных герцогам Медичи флорентийских патрицианских семей, нередко с правом наследования. Доходные места в бюрократической системе часто продавались богатым купцам или знатокам права из среды интеллектуалов. Должности высших чиновников, как правило, хорошо оплачивались и открывали возможность для дополнительного обогащения. Герцоги практиковали и раздачу фьефов – земельных владений с набором судебных и административных прав. Можно было купить и дворянский титул, например графа или маркиза, чем охотно пользовались богатые купцы. Эта политика «рефеодализации» приобрела со временем широкий размах в Тосканском герцогстве, она способствовала укреплению ведущей роли дворянства и заметному ослаблению позиций верхушки пополанства – купцов, банкиров, промышленных предпринимателей. Впрочем, были и другие причины утраты былого лидерства у этого социального слоя: утрата республиканских традиций Флоренцией, Сиеной и другими городами, оказавшимися в составе Тосканского герцогства, а также сложности экономического развития Италии в XVII в. Ширившийся круг титулованной знати имел властные позиции, богатство, общественный вес, диктовал образ жизни, этикет, моду, оказывал заметное влияние и на культурные процессы.
Изменения в социальной структуре сказывались и на экономическом развитии государства. Для флорентийских патрициев, будь они новыми нобилями или просто разбогатевшими пополанами, приобретение земельных владений становилось и престижным, и более прибыльным и надежным вложением капитала. Мобилизация земельной собственности набирала темпы в Тоскане, да и в других областях Италии. Купить участок возделываемой земли, леса и даже крупное поместье для флорентийского патриция оказывалось возможным не только в Тоскане, но и в Миланском герцогстве, где было много анноблирующих (совместимых с титулом) поместий, или в Неаполитанском королевстве, поскольку испанские власти охотно содействовали этому за соответствующую мзду.
В Миланском герцогстве власть принадлежала губернатору, назначавшемуся в Мадриде из королевского окружения. Его помощники, чиновники разного уровня, как правило, принадлежали к испанскому дворянству, получавшему еще в ходе Итальянских войн земельные владения в Ломбардии. Это вызывало недовольство местной знати, издавна владевшей здесь феодами, и создавало напряженные отношения в среде социальной верхушки. Но и здесь существовала практика продажи титулов и званий, открывавшая путь вхождения в дворянство многим представителям среднего слоя, особенно купцам-предпринимателям. Милан в первой половине XVII в. еще сохранял позиции крупного города с населением, превышавшим 100 тыс. человек, и высоким уровнем промышленного развития, торговли и банковского дела. Благоприятным фактором было расположение Милана на перекрестке важных торговых путей, связывавших его с деловым миром Франции, Германии, Нидерландов. А Ломбардия, пересеченная многочисленными каналами (они использовались и для орошения полей, и для перевозок), еще в предшествующие столетия превратившая