ся в самую развитую сельскохозяйственную область Италии, уже в ХVI в. стала местом новаторства (возделывание риса, постоянная ротация зерновых культур и трав), складывания впервые в Европе капиталистического фермерства, а также крупным центром мануфактурной промышленности в текстильном и оружейном производстве. Политика испанских властей мало способствовала сохранению экономической активности Миланского герцогства. В отличие от Медичи, часто прибегавших к протекционизму в торговле с иноземцами, губернаторы Милана заботились лишь об увеличении налоговых сборов с местного населения.
Неаполитанское королевство, самое крупное по территории государство Италии, в XVII в. переживало не лучший период в своей истории. Испанская монархия рассматривала свои владения в Италии в первую очередь как источник доходов, которые пополняли бы казну и позволяли оплачивать ее участие как в локальных войнах с Францией за спорные территории в Северной Италии, так и в общеевропейской Тридцатилетней войне 1618–1648 гг. Франция не оставляла своих претензий на неаполитанский престол, используя каждый подходящий случай, чтобы напомнить об этом, что лишь усугубляло напряженные отношения между двумя странами. Не прекращались и попытки Испании расширить границы Неаполитанского королевства за счет некоторых земель, оказавшихся в составе Папской области. Все это приводило к целенаправленной налоговой и ценовой политике вице-королей, которая затрагивала интересы всех слоев населения, вызывая резкое недовольство. Ко всему прочему здесь царил произвол чиновников, среди которых было немало выходцев из испанского дворянства, что, как правило, избавляло их от ответственности.
Широкая раздача владельцам крупных феодов права иммунитета делала их фактически независимыми от центральной власти правителями, позволявшими себе не только насилие над местным населением, но и междоусобные войны, в которые нередко вмешивалась и Франция. Что же касается экономического развития Неаполитанского королевства, то в XVII в. оно имело сходную с другими территориями Италии динамику постепенного спада. Однако было и немаловажное отличие – Южная Италия превращалась в зону преимущественно сырьевого хозяйства, поставляя на внешний рынок шерсть и шелк-сырец для текстильной промышленности Центральной и Северной Италии и традиционные виды продовольственной продукции – вино, оливковое масло, зерно. Размах торговли не сокращался, но доходы от нее имели преимущественно купцы из других регионов Италии и зарубежных стран, которые покупали у правительства права на монополию. Подобная ситуация сложилась и в сфере банковского дела, где сильны были позиции генуэзцев и венецианцев. Интересы местного населения, самых разных его прослоек менее всего учитывались во внутренней политике испанских вице-королей, которые в ответ на возраставшее недовольство и напряжение в подвластном государстве лишь усиливали меры защиты собственной власти.
Папская область в ХVII в. окончательно превратилась в теократическое абсолютистское государство, не достигшее, однако, прочной централизации, поскольку большую самостоятельность сохраняла феодальная знать, владевшая крупными феодами. Политика верховных понтификов ограничить их власть и лишить привилегий, в частности связанных с освобождением от налогов на землю, не давала желаемых результатов. Большая часть дворянства, склонная к сохранению традиционных феодальных методов землепользования, не стремилась перенимать у северных соседей новые методы хозяйствования. Перемены были заметны в скотоводстве, когда пахотные земли превращались в выпасы для овец, а шерсть экспортировалась в другие области страны и за ее пределы. Папство, имевшее огромные церковные доходы, не уделяло должного внимания проблемам экономического развития государства, которое постепенно вовлекало его в ситуацию полного застоя. В то же время папы и кардиналы тратили колоссальные средства на строительство собственных дворцов и загородных вилл, а также, в рамках политики контрреформации, призванной поднять престиж католической церкви, на возведение новых церквей в стиле барокко, обновление и украшение старых храмов. Рим, где строительство велось в небывалых масштабах, приобрел новый архитектурный облик, отмеченный монументальностью и декоративным блеском.
В северо-западной части Апеннинского полуострова на протяжении ХVII столетия успешно складывалась политическая судьба Савойского герцогства. После окончания Итальянских войн по условиям мира 1559 г. оно оказалось между владениями Испании и Франции, но герцоги, умело используя напряженные отношения между этими державами, смогли расширить свои владения: к Савойе отошли Турин, ставший столицей герцогства, и несколько крупных феодов в Пьемонте. В 1614–1615 гг. герцог Савойи Карл Эммануил I (1580–1630), проявив политическую самостоятельность, при одобрении со стороны Франции провел успешную войну с Испанией за Монферрат. Ему удалось присоединить к своим владениям маркизат Салуццо. Савойя превратилась в крупное монархическое государство, активно развивавшее международные связи, что позитивно сказалось на его торговле преимущественно сельскохозяйственной продукцией, а также некоторыми промышленными товарами. Экономической стабильности государства помогала проводимая герцогами политика протекционизма. К концу XVII в. Савойское герцогство из небольшого феодального княжества аграрного хозяйственного профиля превратилось в достаточно крупное по территории государство, игравшее заметную роль в политической жизни Италии.
Торговля и промышленность
Затруднения и сложности в торговле Италия начала испытывать с конца ХVI в., когда она утратила свои позиции в Германии, Англии, на Леванте. В то же время упрочивались торговые связи Италии с Нидерландами, прежде всего с Амстердамом, и ширилась торговая сеть в Средиземноморье, где стержнем деловых связей был крупный международный порт Ливорно: она охватывала Венецию, Геную, Марсель, Палермо, Алжир. Правда, использовались в основном английские и голландские суда, поскольку венецианские торговые галеи (крупнотоннажные весельные корабли) уже не пользовались прежним спросом. В Ливорно привозились через Амстердам и русские товары, в основном различные виды кожи и бочки с икрой. В экономике продолжался начавшийся еще в XVI в. процесс «рефеодализации», или феодальной реакции: восстанавливались повинности, связанные с личной зависимостью крестьянства, ухудшались условия аренды земельных наделов, в основном испольщины; в XVII в. она превратилась в наиболее тяжелую форму поземельной зависимости крестьянства. К середине этого столетия многие освоенные земли пришли в запустение, пашни нередко превращались в пастбища, росли охотничьи заповедники, ухудшался севооборот. Процесс стагнации особенно широко затронул Южную Италию.
В первой половине XVII в. в условиях начавшегося экономического спада затормозился процесс консолидации итальянских государств. Это во многом определялось новыми направлениями в их экономике: увеличением налогов, расширением практики отдачи на откуп сбора налогов, введением разного рода правительственных монополий. В меньшей мере эти негативные явления затронули Савойское герцогство, которое к концу столетия превратилось в одно из наиболее развитых итальянских государств монархического типа.
Особенно заметным спад производства был в сукноделии Милана, Венеции и Флоренции. Так, в Милане изготовление сукон за первые три десятилетия XVII в. сократилось в пять раз, а число сукнодельческих мастерских – с 70 до 15 (к 1682 г. их осталось в Милане всего пять). Венецианское производство шерстяных тканей за первую половину XVII в. уменьшилось в три раза. Во Флоренции выработка сукон в первые десятилетия XVII в. сократилась в два раза. Упадок в этот период переживало и шелковое производство: в Венеции, его главном традиционном центре, изготовление шелковых тканей за первую половину столетия уменьшилось в пять раз. В некоторых отраслях промышленности, например в производстве бумазейных тканей и металлообработке, спад наметился уже в конце XVI в. В то же время в XVII в. возросли экспорт риса, вывоз шелка-сырца и пряжи.
От оживления во второй половине XVI в. до постепенного спада и застоя к середине XVII в. – такова динамика не только промышленности, но также торговли и банковского дела Италии. Однако в первой половине XVII в. положение в итальянской торговле изменилось: преобладающим стал вывоз полуфабрикатов, сырья, сельскохозяйственной продукции, а не готовых изделий, как прежде. На морских торговых путях господствовавшие раньше генуэзские и венецианские корабли стали вытеснять английские и голландские. Итальянская промышленность все больше ориентировалась на внутренние, локальные рынки, относительная узость которых не позволяла ей сохранять прежний высокий уровень производства. Да и среди экспортируемых товаров (их предлагали и на местных рынках) были в основном предметы роскоши и дорогие ткани, не находившие спроса у широкого покупателя в Италии.
Постепенный спад итальянской экономики к середине XVII в. был обусловлен рядом причин как внутреннего, так и внешнего характера. Прежде всего это неспособность промышленности перейти к более развитым формам раннекапиталистического предпринимательства. Сказались сохранение цеховой системы, медленное проникновение промышленного капитала в деревню с ее более дешевой рабочей силой, а также политическая раздробленность страны, мешавшая созданию единого внутреннего рынка в рамках Италии в целом, хотя в отдельных государствах этот процесс протекал более активно. Складывались более тесные торговые связи между областями, расширялся ассортимент рыночных товаров, производство некоторых изделий, в частности сукон, в большей мере ориентировалось на внутренний рынок. В Тоскане этому способствовала проводимая герцогами политика меркантилизма, когда увеличивались ввозные и уменьшались экспортные пошлины, поддерживался стабильный курс монеты. На развитие экономики в испанских владениях отрицательно влияли такие факторы, как слабая протекционистская политика и отток капиталов в землевладение, откупную и кредитную системы. Тяжелым ударом для всей итальянской промышленности и банковского дела оказались финансовый крах Испании в конце XVI в. и сокращение импорта в Италию испанской шерсти, шедшей на изготовление тонких сукон. Росту итальянской текстильной промышленности препятствовали все возраставшие в первой половине XVII в. трудности сбыта, поскольку усилилась конкуренция с английскими и голландскими сукнами и французскими шелковыми тканями. Промышленность Англии, Голландии, Франции получала в этих странах поддержку государства, проводившего политику протекционизма.