Из Бреста фюрер и дуче, каждый на своем поезде, отправились в Умань, где должен был состояться парад войск К.С.И.Р. Муссолини мечтал удивить Гитлера видом своих отборных моторизованных частей. Однако нужный эффект достигнут не был. «На бортах проезжавших грузовиков были ясно видны плохо закрашенные надписи фамилий бывших владельцев: „Пиво Перрони“, „Братья Гондрад“ и т. д. Мотоциклисты-берсальеры, с петушиными хвостами на стальных шлемах, ехали по скользкой дороге, широко расставив ноги, что придавало им комичный вид. Немцы взирали на эту картину с мрачными и насупленными лицами».
Далее кто-то запустил анекдот о том, что де-в полете из Умани в Растенбург Бенито Муссолини пилотировал самолет, в котором летел Гитлер: «Наконец, самолет с двумя диктаторами на борту поднялся с аэродрома в Умани. Неожиданно Муссолини, который среди прочих титулов носил звание „первого пилота итальянской империи“, заявил, что хочет сесть за штурвал. Все побледнели. Эсэсовские охранники, для которых это было равнозначно покушению на фюрера, вперили свои взоры в Гиммлера… В течение получаса в самолете царила напряженная тишина: как казалось Анфузо, все думали о возможных заголовках газет, в случае если бы руководители держав оси рухнули на землю»[167].
Согласно иной версии анекдота, это произошло по пути в Умань. «На высоте 2500 метров дуче попросил разрешения взять на себя управление самолётом и, получив разрешение, более часа провёл за штурвалом. Они летели без прикрытия истребителями. Когда самолёт пересек границу и полетел над Украиной, Муссолини обернулся к сидящему рядом Витторио и пошутил, изобразив на лице изумление русских, когда те, сбив самолёт и вынудив экипаж и пассажиров совершить вынужденную посадку или выпрыгнуть с парашютом, захватят на земле всю компанию: Гитлера, Риббентропа, Гиммлера, его помощника Зеппа Дитриха и обоих Муссолини в придачу. Однако русских истребителей на пути самолёта не оказалось, и самолёт благополучно приземлился в Умани»[168].
Тем не менее генерал-полковник Клюге, начальник охраны Гитлера, и генерал-лейтенант Ганс Раттенубер утверждали, что фюрер и дуче никогда не сидели в одном самолете.
30 августа 1941 г. Муссолини вернулся в Рим поездом через Краков и Вену.
Глава 27Восточный фронт. Кампания 1941 года
К середине сентября части К.С.И.Р. сосредоточились в районе Днепропетровска, в полосе действий 17-й германской армии. В бои итальянские войска вступили, когда советские части начали отход. Мессе по этому поводу писал: «Дивизия „Пасубио“ в это время переправилась через Днепр у Дерявки, чтобы защитить линию фронта позади Орели на правом фланге 17-й армии и содействовать созданию плацдарма для переправы немецких бронетанковых частей, устремившихся на северо-запад к индустриальному центру Новомосковск.
Другие части К.С.И.Р. при поддержке III германского корпуса из Группы фон Маккензена преодолели линию обороны на Днепре между устьем Орели и плацдармом у Днепропетровска с задачей атаковать и уничтожить оборону противника.
Дивизия „Торино“, 63-й легион чернорубашечников и II противотанковый батальон вышли на огневые позиции 21 сентября…
Дивизия „Торино“ пошла в атаку в 7: 30 утра 28 сентября после короткой, но сильной артиллерийской подготовки, преодолевая во взаимодействии с различными частями многочисленные заградительные препятствия, минные поля и вязкую оборону русских.
В 16: 00 дивизия достигла намеченных объектов на линии Обусковское — Горяновское, нанеся чувствительные потери неприятелю и захватив много пленных, вооружения и техники.
Второй этап успешно осуществили 29 сентября. Он предусматривал взятие в клещи противника путем соединения двух наступательных направлений у Петриковки. Дивизия „Торино“ продвигалась на линию Куриловка — Петриковка, а дивизия „Пасубио“ — на плацдарм у Заречанки, направляясь на юг и атакуя по линии Галушковка — Петриковка. В это время дивизия „Челере“ переправляет на левый берег Днепра два батальона берсальеров с задачей прочесать котел.
29 сентября в 5: 30 дивизия „Торино“ начала движение двумя колоннами. Правая колонна (81-й пехотный полк и чернорубашечники) встретила значительные силы русских, с которыми была вынуждена напряженно сражаться. Ее авангард добрался до Петриковки в 18:00), соединившись с частями дивизии „Пасубио“. Левую колонну (82-й пехотный полк) задерживал, кроме неприятеля, пересеченный рельеф местности. Полк двигался по бездорожью, преодолевая обширные и глубокие болота. Командир колонны, быстро оценив ситуацию, стал оперировать только пешими войсками, оставив моторизованную артиллерию и автомобильный обоз. Пехоте с трудом удалось выйти на позиции в Куриловке на следующий день в 17:00, несмотря на проливной дождь, где она объединилась с частями дивизии „Челере“.
Колонна дивизии „Пасубио“ (79-й пехотный полк) при поддержке двух групп артиллерии смогла наступать без особых трудностей и достигла Петриковки в 18:00.
Дивизия „Челере“ завершила второй этап операции, переправив вечером 28 сентября два батальона берсальеров через Днепр, где они после прочесывания промежуточных районов у Галушковки и Петриковки 29 сентября столкнулись с двумя дивизиями неприятеля.
Третий этап свелся к зачистке местности в котле.
Свыше 10 000 пленных и значительное количество вооружения, техники, лошадей, повозок и автомашин стали итогом этих дней»[169].
Увы, генерал не уточняет, кем были захвачены эти 10 тысяч пленных — немцами или итальянцами?
Мессе называет сентябрь — октябрь 1941 г. временем кризиса в снабжении войск. Он утверждает: «…мы не грабили местное население, предпочитая уменьшать нормы наших пайков, а за фураж всегда регулярно платили, хотя находились в то время в районах очень богатых (район Божедаровки, на правом берегу Днепра).
Если вопрос касался временного размещения в домах местных жителей, командование К.С.И.Р. и здесь проявляло максимальную заботу, чтобы это бремя как можно меньше ложилось на простых людей, поэтому, по возможности, мы использовали общественные здания — школы, конторы, клубы. Принудительным выселением, которым часто пользовались немцы, мы никогда не занимались. Аналогичным образом, мы никогда не вмешивались в организацию отправки в Германию рабочих рук из числа гражданского населения — этим занимались только немцы»[170].
Если в последнем утверждении я готов ему поверить, то насчет грабежа местного населения сильно сомневаюсь.
Мессе и другие итальянские генералы сильно обиделись после того, как командование 11-й германской армии ввело в действие «Директивные указания военных властей по безопасности на административных территориях, завоеванных восточнее Днестра», согласно которым союзники не могли самостоятельно распоряжаться местными ресурсами в зонах их ответственности.
Вот выдержки из этих указаний:
«Захваченные неприятельские трофеи могут использоваться только для вооружения и улучшения собственного продовольственного снабжения. Все остальные материалы и ресурсы передаются в распоряжение командования 11-й армии…
Все ресурсы, представляющие стратегическую ценность и не используемые в операциях, должны передаваться в немецкие тыловые организации для отправки в Германию. Доставка неприятельских трофеев в союзные страны запрещена»[171].
Просто немцы хорошо знали своих союзников, особенно румынских, и не дозволяли увозить награбленное домой. Любопытно, что Мессе, будучи очевидцем, грамотно описывает систему германского хозяйствования на оккупированных территориях. Особенно интересна нам сейчас, в XXI веке, попытка замены советских колхозов коллективными хозяйствами «Гемейнвиртшафтенами», а точнее, восстановление совхозов, но уже под началом германских функционеров.
Замечу от себя, что подобное происходило не только на юге Украины, но и в Белоруссии, РСФСР, Крыму и т. д.
Колхозы и совхозы еще с начала 1930-х годов были любимой мишенью антисоветчиков Германии, Италии, Англии и США.
Но вот немцы заняли половину европейской территории России и с грустью поняли, что без колхозов наладить хоть какое-то сельскохозяйственное производство невозможно.
Любопытна и «шкала злодейства» генерала Мессе: «В подтверждение своих мыслей приведу любопытную „шкалу злодейства“ различных иностранных формирований, сражавшихся на территории Советской России. Она составлена на основе различных опросов жителей и имеет следующую градацию жестокости:
1-е место — русские белогвардейцы;
2-е место — немцы;
3-е место — румыны;
4-е место — финны;
5-е место — венгры;
6-е место — итальянцы»[172].
Как совместить эту «шкалу жестокости» очевидца-антикоммуниста с дифирамбами, которые нынешняя рафинированная интеллигенция поет в честь «элиты российского общества», оказавшейся в эмиграции?
Муссолини надеялся на победу на Восточном фронте еще до наступления холодов. Увы, теплолюбивые итальянцы начали мерзнуть уже в октябре. Командование К.С.И.Р. разместило заказы на изготовление меховых полушубков и теплого белья в Румынии. Поступать же это обмундирование начала лишь после 15 ноября. Поначалу его выдавали только офицерам и часовым для несения службы. Большая же часть солдат была одета в широкие и короткие шинели, совершенно не приспособленные к русскому климату. Еще хуже сложилась ситуация с обувью. Ботинки армейского образца при морозе не грели, а становились чем-то типа «испанского сапога»[173]. Мечтой каждого офицера и солдата стало «реквизировать» где-нибудь русские валенки. Итальянский историк Валори подробно описывает, что такое валенки, а под конец замечает: «Это непревзойденная обувь, теплая и удобная. Если бы эта обувь была распространена среди наших войск, скольких обморожений можно было бы избежать».