И этот человек будет ее мужем? Прекрасно. Вдохновение сдуло вместе с аппетитом и остатками хорошего настроения. Даже солнце зашло за тучи, и от внезапной прохлады руки покрылись гусиной кожей. По законам жанра следовало бы начаться грозе, а Яне в промокшем платье спрятаться на автобусной остановке и через стекло с подтеками смотреть, как Марко целует другую. И недоумевать: слезы это или капли дождя…
Впрочем, на грозу не было и намека. Облако рассеялось, никакой драмы. Пришлось съесть оплаченный салат, который по вкусу больше напоминал свечной воск, выпить остывший кофе и окольными путями вернуться в ресторан.
Час! Марко не было ровно час с того момента, как он засветился на бульваре с невестой. То есть с мнимой невестой. Потому что настоящая невеста, – в смысле, конечно, фиктивная, – верно ждала в коридоре. И когда Бурджарини нарисовался наконец в ресторане с улыбкой поперек себя шире, Яне стоило немалых усилий не устроить ему разнос. Только осознание того факта, что она ему никто, а горбатого могила исправит, помогло ей сдержаться.
– Привет, красотка! – пропел он с довольным видом.
– Обеденный перерыв закончился полчаса назад.
– Да? Ничего страшного. Никто ведь не умер в мое отсутствие? – И он прошествовал мимо нее, отвесив звонкий шлепок по заду. – Ты идешь? Нельзя же так сильно опаздывать!
О, как ему повезло, что Яна еще не обзавелась собственным Фабрицио! Кажется, это неплохая идея. Остро заточенный тесак пригодился бы в браке с этим жеребцом. Она называла бы его Кузьма и все время носила на поясе. Что может какой-то там изысканный Фабрицио против нашего Кузьмы? Если к Кузьме прилагается еще лютая женская злость?
До конца рабочего дня Яна держалась вежливо и отстраненно. В последнее время она тренировала выдержку чаще, чем качок Иван бицепсы. И могла похвастаться железобетонными кубиками делового такта. К вечеру невозможность поколотить Марко измотала ее настолько, что она сбежала при первой возможности и села на уединенной скамье на бульваре, твердо вознамерившись на сей раз покончить с эскизом и завтра-послезавтра пошить чертов наряд для сестры, даже если понадобится убить для этого две ночи подряд.
Новый образ вышел чуть более строгим, и все равно Яну тянуло на нежность. Юбка стала прямее, но безликая красотка-модель так игриво вскинула ножку и повернула головку, будто ждала поцелуя. И трудно было удержаться, чтобы не нарисовать ей озорные кудряшки.
– А мне нравится… – протянул у нее над ухом знакомый голос, напугав до полусмерти.
Яна вздрогнула, подскочила, карандаш с ластиком упали на землю и куда-то укатились.
– Если хочешь меня убить, выбери более гуманный способ. – Она вытерла со лба внезапно проступившую холодную испарину.
– Извини. Ты была слишком увлечена… – Марко обошел скамейку и присел на корточки, чтобы найти карандаш. – Заметила? Почти при каждой нашей встрече ты что-то роняешь.
– Поищи заодно мое достоинство, – фыркнула Яна. – Укатилось куда-то еще в аэропорту.
– Что за настроение? – нахмурился Марко, протягивая ей ластик.
И вдруг до Яны донеслось девичье хихиканье. Она обернулась и увидела двух подружек, которые смотрели на них с Марко и пихали друг друга в бок. Остановились, чтобы не мешать, будто кто-то здесь кого-то фотографировал.
– Кажется, они решили, что я делаю тебе предложение, – Бурджарини ухмыльнулся, и Яна все поняла: он же стоял перед ней почти на одном колене, что-то протягивал…
Уж конечно, девочки не могли пройти мимо такой сцены! Марко выглядел как принц из мультика про русалочку, и теперь эти глупые пташки решат, что и в реальной жизни существуют принцы…
– Вставай, – буркнула Яна.
– Да ладно! И ты не хочешь устроить для них шоу? Заплакать, броситься ко мне на шею…
– Зачем, Марко? Чтобы они поверили, что такая красивая любовь – не выдумки сказочников и сценаристов? Пусть привыкают уже сейчас…
– Что-то случилось? – Он поднялся, вздохнул и уселся рядом.
Девочки, видно, приняли это за отказ и, сочувственно застонав, пошли своей дорогой.
– Нет, – солгала Яна. – Просто устала.
– Теперь я вижу, почему тебе хочется в Неаполь. Платье очень красивое… Думаю, тебе бы оно пошло. Постой! – он прищурился, переводя взгляд с Яны на ее рисунок. – Это что, для тебя? Это свадебное платье?!
– Да нет же! – она спешно захлопнула папку. – Это не мне… Сестра попросила. У меня есть сестра, понятно? И ей нужно платье.
– Она тоже выходит замуж?
– Нет! – Яна стремительно теряла терпение. – Она – музыкант. Платье для концерта.
– Хорошо. А на свадьбу она придет?
– Нет! И я никого не собиралась звать, потому что… Потому что.
– Жаль, – искренне отозвался Марко. – А я собирался. Подумал, что можно устроить себе небольшой праздник. Да, брак фиктивный, но… Почему бы и нет? На ближайшие лет пять я другой свадьбы не планировал.
– И кого ты хочешь позвать?
– Джованни.
– Шефа Риччи?!
– Других друзей у меня в Москве нет. Поверь мне, веселиться он умеет. Я понимаю, ты не хочешь раньше времени пугать свою семью… Но, может, позовешь хотя бы подругу?
– Или друга?
– А у тебя есть друг? – вопрос прозвучал так напряженно, что Яна не удержалась от смеха. До чего убедительно Марко удается изображать ревность на пустом месте!
– Нет, но… У меня есть подруга. Кстати… Да, я позову ее. Она тоже переводчик, знает итальянский. Не будет скучать. А куда ты хочешь сходить?
– Пусть это будет сюрпризом. Готовься, Яна. Через две недели ты станешь синьорой Бурджарини. – Он поднялся со скамейки и сунул руки в карманы. – Имей в виду, эскиз мне понравился! Каждая женщина имеет право на свадебное платье…
– Да говорю же, оно не свадебное!
– Конечно, конечно! – Марко поднял руки в жесте капитуляции, подмигнул и походкой Остапа Бендера двинулся вверх по бульвару.
Яна стиснула карандаш так, что несчастная древесина хрустнула. Откуда в шефе столько самодовольства? С чего он решил, будто она захочет вырядиться на свадьбу? Придет, как дура, в белом платье на самую простую регистрацию? Без музыки, гостей и фотографов… Пусть даже не рассчитывает!
О, нет, платье она сошьет. Такое, что даже мама лишится дара речи. И потом покажет Марко фотографии с концерта Сони. Решил, наверное, что она выдумала себе сестру! Нет уж, пусть знает: шить она умеет, а вот свадьба с ним, с синьором Бурджарини, для нее – самый обычный день. Явится в джинсах, и точка.
На платье и правда ушло почти две ночи. В первую Яна продержалась до четырех, во вторую – до пяти утра. Медленно вручную пришивала последние декоративные элементы. На работе, правда, клевала носом и пила кофе столько, что хватило бы на два сердечных приступа, но реакция домашних того стоила.
Сначала дар речи потеряла Соня. Как раз перед ужином Яна пришла в комнату сестры и торжественно подняла на вытянутой руке свой шедевр. Та забыла про фугу Баха, замерла на середине такта и медленно повернулась на круглом пианинном стульчике.
– Это… Ты сшила? – недоверчиво пролепетала старшая дочь Томилиных.
– Ага.
– Сама?!
– Ага. От и до. Что скажешь?
– Это… Господи, Яна, это невероятно! – Соня встала, подошла ближе и легонько коснулась платья, будто оно могло в любую секунду растаять, как мираж. – Где ты нашла такое кружево?
– Места надо знать. – У Яны в этом доме не так часто случались моменты триумфа, и упускать шанс насладиться по полной она не собиралась.
– Оно, конечно, немного похоже на свадебное… Но… Боже, я бы в нем и замуж не отказалась выйти! Практически Вера Вонг!
– Лучше, Соня, лучше. Это Я.
– Можно примерить?
Невероятно! Старшая сестра первый раз в жизни спрашивает разрешения… Что ни говори, удивительное – рядом.
Впрочем, интригу тянуть Яна бы не смогла. Слишком уж ей хотелось увидеть платье на модели. В конце концов, рано радоваться, если окажется мало или велико… Лучше было шить и примерять по ходу дела на сестре, а не на швейном манекене, чтобы результат был идеальным сразу. Но Яна не удержалась от театрального эффекта.
Платье село. Не в том смысле, что оказалось мало, как после стирки. А именно село, как всадник, про которого говорят «родился в седле». Плотно, удобно – и красиво. Не хватало только свечей, саксофона и кавалера в смокинге.
– Покажем маме? – предложила Соня, накрутившись перед зеркалом.
О, да, именно этого момента Яна и дожидалась всю жизнь. Разумеется, она слишком хорошо знала свою мать, чтобы рассчитывать на вздохи восторга или буйную похвалу. Ей было достаточно увидеть маму растерянной.
– А что… – тихо начала Алла Романовна после нескольких минут молчаливого созерцания. – Тебе идет.
– У тебя котлеты подгорают, – вмешался папа, и мама, спохватившись, выключила конфорку.
– По-моему, просто сказка. – Соня бережно расправила подол.
– Ну все, открываем свое ателье, – хлопнул по столу папа. – Разбогатеем…
– Сонечка, убери в шкаф. Сейчас я принесу пакет, у меня был… Надо, чтобы не запылилось и не помялось… Ткань слишком маркая.
За сим разговоры о платье закончились, но Яне и этого было достаточно. Перекусив, она вернулась к себе в комнату, улеглась, заложив руки за голову, и приготовилась выспаться впервые за двое суток. Интересно, что сказал бы Марко, увидев ее в таком наряде? Наверное, только обрадовался бы, что она расстаралась ради него. Нет уж, обойдется.
Все две недели Яна думала, что же надеть на собственную свадьбу. Джинсы были слишком небрежным вариантом даже для нее, нарядное платье выглядело бы жалкой попыткой поиграть в жениха и невесту.
За советом пришлось обратиться к Лизе Смеликовой, единственному человеку, которого можно было пригласить в ЗАГС. Услышав контрольное «я выхожу замуж», та на какое-то время затихла, и Яна уже было подумала, что какие-то неполадки с сотовой связью, но услышала нерешительное:
– Ты в порядке? Ты где, скажи, я подъеду, заберу…
Естественно! Разве мог кто-то предположить, что Яна взаправду выйдет замуж? Логичнее было вообразить, что тараканы окончательно захватили ее мозговую территорию. Пришлось долго и обстоятельно объяснять, как дело дошло до свадьбы и почему не стоит опасаться ни за чье психическое здоровье. Лиза слушала, периодически выдавая фразы вроде «да ладно!». Однако узнав, что Марко Бурджарини к собственному ножу относится трепетнее, чем к женщинам, Смеликова была категорична.