– Если стол тебе не нравится, – отчеканила Яна, отойдя на безопасное расстояние, – давай просто положим на него побольше цветов. Потом на компьютере пририсуем ананасы. Или что там вы, итальянцы, едите у себя на свадьбах.
Цветочные композиции и пышный букет пионов превратили скудно накрытый стол в языческое изобилие. Особенно если смотреть издалека и при этом сильно щуриться. Впрочем, ничего лучше сделать было уже нельзя. Небо за окнами окунулось в малиновое молоко рассвета, и глупо было упустить это нежное естественное освещение.
Яна скрылась в спальне, чтобы переодеться, и там ее настигло осознание собственной недальновидности. Она поняла, что, планируя сюрприз для Марко, не учла крошечную деталь, которая способна была испортить все. Платье. Она бы не смогла надеть его на церемонию, и вовсе не потому, что Соня в нем выступала. А потому, что сшито оно было для Сони. По меркам Сони. А та отличалась той аристократической хрупкостью и изящностью, о которой Яна могла только мечтать.
Между сестрами лежала пропасть в два размера. Сонин сорок второй против Яниного сорок шестого. Ладно, сорок четвертый, если притянуть все внутренние органы к позвоночнику. И даже с учетом того, что зад младшенькой теперь мог похвастаться небывалой крепостью, вряд ли он сильно изменился в объемах. Генетика, чтоб ее. Соня пошла в маму, Яна – в отца. И если у первой дочери запястья были такими узкими, что их без труда можно было обхватить большим и указательным пальцами, то у второй кость была куда шире. Кость. Не грудь.
И теперь, натягивая на себя платье мечты, Яна только горько усмехнулась. Наивная! Решила, что не прийти в нем на свадьбу – ее выбор. О каком выборе может идти речь, когда уже все решила сухая геометрия?!
– Ты готова? – бодро осведомился Марко из-за двери.
– Нет… И не уверена, что буду… – простонала она, безуспешно пытаясь застегнуть молнию.
Проще было бы сдвинуть берега Ла-Манша.
– Я войду?
– Нет! Да… Теперь уже все равно…
Марко вошел и сочувственно взглянул на нее. Пожалуй, она смотрелась жалко с заведенными за спину руками, платьем, собравшимся в гармошку на груди… Фаршированная индейка наизнанку – так бы, наверное, окрестил ее сейчас Джованни Риччи.
Яна обреченно вздохнула и произнесла фразу, которую хоть раз слышит от своей жены абсолютно каждый в мире муж:
– Я толстая.
– Просто это платье твоей сестры.
– Тебе надо было жениться на ней!
– Перестань. Давай, я помогу.
– А у тебя есть… Боже, как это по-итальянски?! Я не знаю названия всех инструментов!
– Топор?
– В крайнем случае, принеси Фабрицио. Отрежь от меня лишнее, и пока я не умерла, сделаем фото для твоей матери.
– Прекрати панику! – Он одернул платье и развернул Яну спиной к себе. – Выдохни. Расслабься… Еще чуть-чуть… Нет. Я боюсь порвать молнию. Это платье слишком прекрасно, чтобы его рвать.
– Отлично! Я пошла за ножом.
– Женщина, успокойся! Не обязательно застегивать до конца. Я буду придерживать вот тут. А на снимках будет казаться, что я тебя просто обнимаю. Поверь, если бы я женился по-настоящему, меня бы никто не смог от тебя оторвать.
– Разумеется! Твои руки бы попросту застряли в моих жирных складках.
– Нет у тебя никаких складок! Во всяком случае, жирных. И если я еще раз это услышу, прямо здесь проведу полный осмотр твоего тела, чтобы это доказать. Поняла?
Вся злость куда-то улетучилась, и Яна фыркнула от смеха. Звучало заманчиво, чего уж греха таить! Но искушать судьбу не стоило, и пришлось признать правоту Марко.
Штатива не было, и Яна предложила обойтись селфи-палкой. Но эту идею счастливый молодожен зарубил на корню.
– Снимки должны быть профессиональными.
И было совершенно невозможно донести до него, что, каким бы зеркальным ни был аппарат, без фотографа ничего не получится.
Он упрямо выбрал место, куда поставить камеру. Подложил несколько книг, покрутился у видоискателя и установил таймер на серию снимков. Потом в два шага подскочил к Яне, стиснул ее… И понеслось.
Если бы она знала, что перфекционизм присущ Марко не только на кухне, в жизни не согласилась бы на эту фотосессию. То ему не нравился свет, то поза, то выражения лиц. И к себе он придирался не меньше, чем к ней, хотя она из раза в раз только поворачивалась своим удачным боком и делала милую полуулыбку. Все, на что она была способна как модель.
И все же мучили ее не столько придирки, сколько прикосновения. Никогда бы она не подумала, что ее позвоночник, ее обыкновенная среднестатистическая спина, окажется эрогенной зоной. Но стоило ему положить горячую ладонь между ее лопаток, чтобы придержать платье, как у нее перехватило дыхание и внутри живота разлился теплый кисель. И она ждала, когда же эта пытка закончится, чтобы сбежать в ванную, растереть себя махровым полотенцем и прийти в чувство, но он продолжал гипнотизировать ее этими легкими, едва ощутимыми касаниями. И она уже была готова содрать с себя платье, повалить Марко на пол и взять у него все, что полагается молодой жене. Но он вдруг убрал руку и сказал:
– Думаю, хватит. Остался только поцелуй. Мама, конечно, спросит, почему нет гостей, но я что-нибудь придумаю.
Поцелуй! Еще свежо было в памяти то, что он сотворил с ней в ЗАГСе. И скромно назвать это поцелуем даже язык не поворачивался. Что уж там! Язык – и тот побаливал при одном воспоминании о вчерашней церемонии.
Но Марко не был настроен спорить, просто завел таймер, вернулся – и поцеловал. Быстро и просто, как будто делал это всегда. Прижался к ее губам и застыл, позволяя затвору выполнить всю работу. И Яна вцепилась в его предплечья, ожидая, что он вот-вот повторит свой подвиг, даже легонько приоткрыла губы, но он бездействовал.
– Вот и все! – с улыбкой оторвался от нее Марко, когда фотоаппарат выпустил всю обойму пернатых. – Думаю, мы еще успеем съездить по домам, переодеться, и, если не возражаешь, в девять я бы хотел поехать на рынок. Сегодня вечером в «Палаццо» банкет, мне нужны морепродукты и свежая рыба. Сама понимаешь, я никому не могу это доверить.
Яна разочарованно сглотнула и кивнула, не в силах говорить. Конечно, ведь ничего особенного и не произошло. Фиктивный брак – фиктивный поцелуй. Зато работа настоящая.
Пришлось возвращаться домой не солоно хлебавши. А дома обычная жизнь встретила Яну во всей своей неприглядности.
– Зачем ты брала платье?! – услышала она с порога. – И где ходила всю ночь?
– Надо было, мам.
– Когда в мои годы люди говорили, что задерживаются вечером, это означало прийти в одиннадцать. Но никак не утром. Ты вообще думала о том, что тебя ждет завтра? Как ты собираешься найти нормального мужа?
Яна молча занесла платье сестре и закрылась в комнате, чтобы переодеться. Ее так и подмывало сказать, что мужа она себе уже нашла и в советах не нуждается, но не хотела будить в матери зверя. И пусть Алла Романовна пока не подозревала об этом, тещей она уже стала, и это чувствовалось в каждом ее слове. Ничего, первый и главный шаг на пути в Неаполь был сделан. Еще немного, и Яна переедет туда, чтобы созваниваться с мамой только по праздникам и слать ей открытки с местными достопримечательностями.
Вот только приехав на рынок и увидев Марко, Яна вдруг осознала, что соскучилась. Один взгляд на его черноволосую макушку, возвышающуюся над толпой, – и в груди возникло странное щемящее чувство, похожее на смесь радости и тоски.
Заметив ее, Марко весело помахал, и она двинулась навстречу, подавляя желание бежать к нему со всех ног. И в эту самую секунду Яна отчего-то подумала про Неаполь. Город, который так манил ее все эти годы, место, которое казалось решением всех проблем… Интересно, сможет ли она жить там в свое удовольствие, зная, что больше никогда не увидит Марко?..
К счастью, он был не из тех, кто дает подчиненным время на размышления.
– Быстрее, быстрее, – торопил он. – Мы еще должны успеть в ресторан…
И она носилась за ним с тележкой, утирая пот со лба и обсуждая с продавцами покупки.
– Надо, чтобы ты сегодня задержалась, – между делом сообщил ей Марко. – Банкет будет слишком крупный, я могу быть нужен.
И Яна была даже рада этому известию. Не потому, что так уж сильно любила работу на кухне – эти запахи, звуки и постоянный шум голосов. Просто сегодня ей снова не хотелось возвращаться домой. Побыть с ним рядом, – даже в качестве переводчика, – и не видеть свою комнату, ненавистную до тошноты.
То ли свадьба с ней это сотворила, то ли постоянная близость с Марко, но, с трудом добравшись до раздевалки в «Палаццо Д’Оро», Яна закрыла за собой дверь и прислонилась спиной к прохладному кафелю. У нее горели щеки, ее лихорадило, будто она подцепила грипп и готова была в любой момент свалиться обессиленной в постель. Сама не понимала, что происходит. Вроде, и день был тот же самый, и работа. Но что-то неуловимо изменилось. Перед глазами стоял лофт, украшенный лентами и цветами, лицо Марко… Неужели она была настолько глупой, чтобы влюбиться в собственного фиктивного мужа?!
– Ты ведь понимаешь, что тебе нечего ловить? – Голос Вики прозвучал, как ответ мыслям, и на секунду Яна даже засомневалась, не сболтнула ли чего лишнего вслух.
– О чем ты? – она с трудом разлепила веки и посмотрела на су-шефа.
Та стояла, вытирая полотенцем мокрые волосы, и с презрительной насмешкой смотрела на жалкую переводчицу.
– О шефе, конечно. Ты бы себя сейчас видела! У него таких, как ты… Пруд пруди.
– Хочешь встать в очередь? – огрызнулась Яна.
Ее злило не то, что Вика лезет не в свое дело, к этому можно было привыкнуть за все время в «Палаццо». Нет, Яну злила правда. Марко – бабник, и глупо это отрицать. А с этим она никогда не сможет смириться. Не сможет просто переступить через измены, как это делает он.
– У меня ума хватает с такими не связываться, – парировала Вика и скрипнула дверцей своего шкафчика. – Ты ведь в курсе, что он через день обедает с какой-то девахой? Ни разу ее сюда не приводил, но я-то видела.