Мама всегда боялась грозы, и теперь, как заведенная пружина, говорила и говорила без конца, чтобы пересилить страх. И звонок в дверь, прозвучавший громче очередного раската, заставил ее вздрогнуть.
– Кто это? Неужели Галя из сорок восьмой? Пьет и пьет, ну куда это годится? – с этими словами Алла Романовна распахнула дверь и отступила назад. – Ой! – растерянно воскликнула она. – А вы к кому?
Яна обернулась, убрав от волос полотенце: на пороге стоял Марко Бурджарини собственной персоной. Мокрый, но довольный до невозможности.
– Привет, дорогая, – заявил он, вытирая с лица крупные капли. – Я пришел познакомиться с твоей мамой.
– Я же просила тебя! – возмутилась Яна. – Уходи сейчас же.
– Выгонишь меня под дождь? – он сделал брови домиком.
Ребенок! Большой и несносный ребенок!
– Яна, кто это? И почему вы разговариваете по-итальянски? И почему он показывает мне обручальное кольцо… Господи, Яна!!! – мама в ужасе прикрыла рот рукой. – Только не говори, что ты связалась с женатым мужчиной!
– Мама, это мой шеф!
– Он еще и твой шеф?! Так и знала, что этим все закончится! Теперь скажи, что ты беременна от него и он пришел просить тебя, чтобы ты не рушила его семью. Да, Яна? До этого ты докатилась?
Когда твоя мать с утра до ночи смотрит сериалы, глупо ждать, что она не станет приписывать тебе женатого любовника, внебрачных детей и, возможно, трупы под кроватью. А что делать, если именно такое с утра до ночи крутят по телевизору?
– Мама, он не мой любовник, я не беременна и…
Но Марко не дал Яне договорить. Он шагнул в коридор, бесцеремонно схватил ее за руку, с которой она не успела снять главную улику, и ткнул пальцем в тонкую полоску белого золота.
Алла Романовна остолбенела, сжала побледневшие губы и нервно сглотнула.
– Яна, что это?!
– Кольцо.
– И… И почему оно там?
На звуки итальянской речи и мамины воздыхания в коридор вышли Соня с папой, и теперь все семейство стояло, переводя недоверчивый взгляд с гостя на младшенькую и обратно.
– Ну спасибо тебе, Марко, – процедила Яна.
Взяла сумочку, вытащила паспорт и, раскрыв на нужной странице, протянула матери.
– Паша… Паша, что это? Прочитай, я плохо вижу. Она что, расписалась?
– Похоже на то, – папа посмотрел на штамп поверх очков. – Ну что, поздравляю. Хотя могла бы предупредить…
– Да разве так можно?! – вдруг взвыла Алла Романовна, хватаясь за сердце. – Что я тебе, чужая? Родной матери… Боже! Я ведь знала… Тебе на всех нас плевать! На всех!
– Мам, дай я объясню. Это всего лишь формальность, мне просто надо было…
– Нет! – мама махнула рукой и метнулась на кухню, чтобы судорожно зазвенеть склянками в поисках корвалола. – Нет, ничего больше мне не говори! Слышать тебя не хочу! И видеть!
– Но мам…
– А внуков? Внуков ты бы тоже от меня скрывала? Конечно, такой весь из себя итальянец… Стыдишься нас, да? Собственной матери стесняешься? Вот нет у тебя больше матери, нет!
– Алл, ну перестань, – неуклюже попытался успокоить ее папа, но она уже перешла на ультразвук, а все знали: когда мама в режиме истерики, лучше ее не трогать.
С полным стаканом она прошагала обратно в коридор, остановилась напротив Марко и свирепо уставилась на него.
– Вы! – она ткнула пальцем ему в грудь. – Вы украли моего ребенка! Настроили ее против матери! Европа эта ваша вся… Тьфу, только деньги и педерасты! Надеюсь, однажды вам будет так же больно! – И, вскинув заплаканное лицо, скрылась в комнате, хлопнув дверью так, что наличник, который и без того плохо держался, жалобно скрипнув, покосился.
– Потом поговорим, – сухо бросил папа и последовал за супругой.
И только Соня, бледная, словно гемоглобин в ней давно закончился, жалась к стене.
– Доволен? – Яна взялась за ручку двери, и на сей раз Марко не стал гнуть свою линию. Виновато посмотрел на нее, задержался на мгновение и даже приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, но передумал, развернулся и вышел.
Глава 15
– Ты так и будешь молчать всю дорогу? – не вытерпел Марко, когда они заняли свои места в самолете и Яна с оглушающим щелчком застегнула ремень безопасности.
– А разве есть смысл с тобой разговаривать?
Недели три прошло со дня их свадьбы, и Марко по-всякому пытался загладить вину. То принес на работу цветы, то вдруг изобрел в честь жены новый десерт. «Mia Donna», моя госпожа. Так значилось в меню это мангово-сливочное безумие. Нет, в ресторане Яна держалась вежливо, даже позволяла по-прежнему целовать себя в висок при коллегах. Но за стенами «Палаццо Д’Оро» отвечала односложно, если отвечала вообще, и не задерживалась рядом с Марко ни на секунду дольше положенного.
– Ну, хочешь, я сам перед ней извинюсь? – предлагал он. – Подарю ей цветы, вино. Встану на колени. Скажи, черт побери, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?!
– Я спокойна.
Яна не знала, что ее злило больше: ядерный взрыв в непростых отношениях с матерью или упрямство Марко. Для него это было азартной игрой, развлечением. Может, в нем умер большой артист? Иначе с чего бы ему так нравилось изображать прекрасного принца, галантного рыцаря, который заполучил руку и сердце своей дамы? К чему был весь этот цирк? Лофт, банкет, красивые жесты… Может, он вовсе не Яну старался поразить, а наслаждался самим собой в каждом своем поступке? Любил себя настолько, что даже не сомневался: теща забьется в восторге от одного его вида, от осознания того факта, что ее дочь подобрал самый породистый самец из всех, кого только выносила мать-Италия.
Конечно, когда буря стихла, Яна села на кухне с отцом и все ему объяснила. И про фиктивный брак в том числе. Он понял, хотя и посетовал на скрытность.
– Мы бы все равно тебе ничего не запретили, – сказал тогда Павел Андреевич. – Ты взрослая и сама принимаешь решения. Но теперь… Я даже не знаю, что делать с мамой.
А мама носила скорбь, как траурную рясу. Передвигалась по квартире молча. Поджав губы, выходила из комнаты, стоило там появиться Яне. Попытки попросить прощения отскакивали от оскорбленной матери, как теннисные мячики от стены. В конце концов, у Яны и самой отпало желание отбивать снова и снова, поэтому единственным источником человеческого голоса в квартире Томилиных стал телевизор. И гнетущая атмосфера холодной войны настолько осточертела блудной дочери, что в Неаполь она взяла все свои ценные вещи и сбережения. Билеты были куплены на двадцать пятое июля в один конец: Марко не знал, как долго сумеет вытерпеть счастливую семью, Яна понятия не имела, вернется ли вообще.
Зато Марко Бурджарини был не из тех, кто сдается так просто.
– Не хочешь разговаривать? – спросил он, усаживаясь в кресле у окна поудобнее. – Отлично. Тогда говорить буду я. Кстати, хочешь конфетку? Я купил твоих любимых леденцов.
Молчание.
– Отлично. Итак, я подготовил список, – он вытащил из внутреннего кармана бумагу, сложенную в несколько раз. – Пункт один. Чем дольше ты скрывала бы меня от мамы, тем было бы хуже. Пункт два. Она бы все равно узнала. Ты призналась ей сама – все честно. А если бы она выяснила случайно? Кольцо, паспорт, знакомые… Было бы хуже. Пункт три. Ты большая девочка и можешь поступать как хочешь. И твоей маме пора это понять. Ты слишком зависишь от ее одобрения. Пункт четыре…
– Что мне сделать, чтобы ты помолчал?
– Простить меня, – улыбка, полная сожаления и надежды.
– Ты ведь даже не считаешь себя виноватым! Даже список составил: почему ты поступил правильно.
– Но…
– Ты не имел никакого права лезть в мою семью.
– Да.
– Тебя не касаются мои отношения с матерью!
– Да.
– И ты не должен был приходить, если я попросила этого не делать!
– Да.
– Прекрати сейчас же! – вспылила Яна, но вежливо-осуждающий взгляд стюардессы заставил ее понизить голос. – Это все фальшь! Просто тебя бесит, когда кто-то тобой не восхищается.
– Что?!
– Именно. Ты всегда должен быть эпицентром женских восторгов. Альфа-самец!
– Я понимаю, ты привыкла к тому, что нас никто вокруг не понимает, – шепнул он, нервно оглядываясь. – Но это же итальянские авиалинии!
– Боишься, что одна из потенциальных любовниц в тебе разочаруется?
– Сколько можно приписывать мне любовниц?! – возмутился он с видом оскорбленной невинности, и Яна чуть не задохнулась от возмущения.
– Приписывать?! – зашипела она, чтобы не привлекать внимания. – Ты думаешь, я слепая?!
Марко открыл рот, чтобы ответить, и вдруг ни с того ни с сего расхохотался.
– По-твоему, это смешно? – обиженно спросила Яна.
– Нет. Просто сейчас мы как никогда похожи на классических итальянских супругов.
– Я рада. И твоя мать будет счастлива.
– Да! Вот именно об этом я и хотел поговорить… Я понимаю, ты еще злишься, – Марко мягко накрыл ее ладонь своей. – Но моя мама должна поверить в наш брак. И будет здорово, если она увидит нас влюбленными.
Яна смотрела в его лицо, и ей казалось, что перед ней не повар, а укротитель диких животных. Дрессировщик. Этот его тон… «Тише-тише, девочка. Умница, не надо рычать. А теперь прыгни в то огненное кольцо, и я дам тебе селедочный хвост…» Все это время он извинялся только для того, чтобы Яна не выкинула фортель на глазах у его семьи. Надеялся обмануть своей обходительностью, извинениями… И теперь, когда понял, что времени в обрез, раскрыл карты. Браво, синьор циркач! Она почти поверила в искренность его сожалений.
– Не волнуйся, Марко, – медоточиво произнесла она. – Ради твоей мамы я постараюсь.
И это была чистейшая правда. О, Яна собиралась постараться! Коварная мысль закралась в ее сознание крохотной голодной гусеничкой и за время полета до Неаполя успела свить кокон, вырасти и расправить цветастые крылья. Марко даже пару раз косился на жену подозрительно: уж слишком быстро она приняла белый флаг и с готовностью благочестивой невестки ждала предстоящего знакомства с семьей. А уж аккуратное зеленое платье на мелких пуговичках как нельзя лучше подходило для этого мероприятия.