актер предпринятой им операции не ускользнул от ряда офицеров его штаба, которые, потеряв надежду отклонить короля от похода на Украину, долго убеждали его подождать в Смоленске прибытия отряда Левенгаупта с его столь драгоценным обозом.
Замечание 10-е. Сражение при Эслингене[154]
Дай бог, чтоб враги Франции совершали всегда такой искусный маневр, как, например, занимали бы позицию, растянутую вдвое против того, что они могут оборонять, не подвергаясь опасности прорыва в центре.
Если бы не разрыв моста, – что заставило Наполеона остановиться и ограничиться оборонительными действиями, – то линия австрийцев была бы прорвана и одна половина армии отброшена в Венгрию, а другая в Богемию. Растягиваться по местности – совершенно в духе австрийской тактики, но это противоречит подлинным правилам военного искусства. Левому крылу Австрийской армии не надо было заходить за селение Эслинген, правое следовало примкнуть к Дунаю; в таком случае для обороны ее позиции хватило бы войск. Растянув левый фланг до Эсцерсдорфа, неприятель не мог сделать и шагу вперед, не подставляя себя под огонь с острова Лобау; так получилось, что этот фланг не двинулся с места: лишь только он предпринимал попытку двинуться вперед, как картечь с острова Лобау поражала его в тыл и заставляла возвращаться на прежнюю позицию.
Не надо противоречить себе. Было ли Эслингенское сражение проиграно потому, что мы атаковали центр неприятельской линии в колоннах? Или же мы проиграли его вследствие военной хитрости эрцгерцога Карла, который сорвал наши мосты, напал на нас в этом критическом положении, имея 100 000 человек против 45 000?
Но, во-первых, мы не проиграли Эслингенского сражения, а выиграли его, потому что поле сражения от Гросс-Асперна до Эслингена осталось в нашей власти, во-вторых, герцог Монтебелльский атаковал не в колоннах, а в развернутом строю; на поле сражения он маневрировал искуснее всех других генералов армии; в-третьих, не эрцгерцог сорвал наши мосты, а Дунай, который за трое суток поднялся на 14 футов.
После Экмюльского сражения французы подступили к Вене; эрцгерцог Максимилиан начальствовал в этой столице, приведенной в оборонительное положение. Артиллерийский генерал Ларибуасьер поставил ночью 30 гаубиц, сведенных в батарею, позади одного дома в предместье и зажег город, который отворил свои ворота. Между тем эрцгерцог Карл приближался по левому берегу Дуная. Наполеон решился упредить его и переправиться через эту широкую реку.
Расположение на правом берегу было выгодно, только пока армия имела предмостное укрепление на левом берегу; без этого инициатива оставалась в руках неприятеля. Это соображение было столь важным, что Наполеон возвратился бы к реке Энс, если б не нашел возможности утвердиться на левом берегу. Но последнее предприятие было крайне затруднительно. Дунай имеет до 500 туазов в ширину, 15, 20, 30 футов в глубину и отличается очень быстрым течением. Переправа через такую реку вблизи большой неприятельской армии требовала тем больше искусства, что нельзя было удалиться от реки из опасения, чтобы противник, имевший два понтонных парка, не переправился сам через Дунай и не направился к Вене. Наполеон намерен был произвести переправу в двух лье выше города. В 1805 г. он заметил там довольно большой остров, отделенный от правого берега главным рукавом Дуная, а от левого берега рукавом в 50 туазов[155]. По овладении этим островом можно было утвердиться на нем, после чего оставалось бы переправиться через реку шириной уже не в 500 туазов, а только в 50 туазов; это означало осуществить переправу через Дунай как бы посредством правильной осады.
16 мая[156] герцог Монтебелльский послал 500 человек на этот остров; армия эрцгерцога находилась еще в одном переходе позади; но после 1805 г. была сооружена плотина между левым берегом и островом, так что последний перестал быть таковым. Генерал Бубна, стоявший вблизи, двинулся с 6000 человек навстречу 500[157] и опрокинул их; часть была взята в плен, остальные переправились обратно, под прикрытием тридцати 12-фунтовых орудий и гаубиц. После неудачи этой операции Наполеон направился в пункт, находящийся в двух лье ниже Вены, напротив острова Лобау. Этот остров имеет в длину 1800 туазов и отделен от правого берега главным рукавом шириной в 500 туазов, а от левого – малым рукавом шириной в 60 туазов. Он[158] решился утвердиться на этом острове. Остров Лобау мог служить ему как бы укрепленным лагерем на левом берегу Дуная; Французская армия была бы прикрыта от нападения эрцгерцога, и если б последний направился в Крембс или в другое место, чтоб переправиться через Дунай и стать на ее сообщениях, то с острова Лобау можно было удобно атаковать его в тыл и, так сказать, застигнуть его на месте преступления. Генерал-лейтенанту Бертрану приказано было навести 19 мая мост на судах и понтонах через Дунай. Авангард переправился и овладел островом. Утром 20-го числа мост был окончательно наведен, и армия начала переход. После полудня Дунай поднялся на 3 фута, суда сорвались с якорей, а за ними был сорван и мост; но через несколько часов все было исправлено и войска снова стали переправляться на остров. Около 6 часов вечера Наполеон приказал перебросить мост через излучину малого рукава. Генерал Лассаль направился с 3000 человек кавалерии на Эслинген, объездил равнину по всем направлениям и встретил австрийскую кавалерийскую дивизию, с которой вступил в схватку. Ночью он расположился между Гросс-Асперном и Эслингеном. Наполеон провел ночь на левом берегу, у малого моста. 21-го числа на рассвете он отправился в Эслинген. Один батальон был поставлен в укреплении типа редута, в селении Энцерсдорф. Часть кирасир генералов д’Эспаня и Нансути переправилась, но в полдень вода в Дунае опять поднялась на 4 фута. Большой мост снова был снесен. Остальная кавалерия и резервная артиллерия не могли переправиться. Генерал Бертран в течение этого дня два раза исправлял мосты, и оба раза они были сорваны вновь. Австрийцы, оставляя Вену, зажгли много судов, которые прибывавшая вода наносила на понтоны. В 4 часа пополудни генерал Лассаль донес Наполеону, что Австрийская армия находится на марше. Князь Невшательский взошел на башню эслингенской церкви и начертил движение Австрийской армии: эрцгерцог хотел правым флангом атаковать Гросс-Асперн, центром – Эслинген, а левым флангом – Энцерсдорф, обеспечив таким образом полуокружение Эслингена. Наполеон приказал отступить на остров Лобау, а отряду в 10 000 человек остаться и занять рощу против малого моста. В это время генерал Бертран дал знать, что вода в Дунае убывает, что он навел снова мост и что резервная артиллерия переправляется. Было поздно. Наполеон решился оставаться на своей позиции, ибо если бы неприятель занял селение Эслинген, то снова взять его было бы очень трудно и это стоило бы много крови. В 5 часов[159] стрелки завязали перестрелку, вскоре ружейный и артиллерийский огонь сделался очень сильным; кирасиры произвели несколько прекрасных и блистательных атак. Все нападения австрийцев на Гросс-Асперн и Эслинген были отражены, и 25 000 человек, атакованные 100 000, удерживали в продолжение трех часов поле битвы. Когда настала ночь, расположение бивачных огней обеих армий возвестило решительное сражение на следующий день.
Французская армия, находившаяся на обеих берегах, была на 20 000 сильнее армии эрцгерцога. В победе можно было не сомневаться, но после полуночи вода в Дунае стала ужасающе прибывать. Переправа войск по мосту снова была прекращена, и возобновить ее удалось только с рассветом. Гвардия и корпус герцога Реджио начали переправляться ускоренным шагом. Наполеон, полный надежд, сел на коня. Решение участи Австрийского дома приближалось! Прибыв в Эслинген, он приказал герцогу Монтебелльскому прорвать центр Австрийской армии, а молодой гвардии, выйдя из Эслингена, атаковать в решительную минуту левое неприятельское крыло, которое примыкало к Энцерсдорфу – местечку, расположенному на том рукаве Дуная, который образует остров Лобау. Герцог Монтебелльский развернул свои дивизии с искусством и хладнокровием, приобретенными им во ста сражениях. Неприятель почувствовал, насколько важно не допустить прорыва своей линии; но она была слишком растянута, имея более трех лье в длину, а потому все усилия австрийцев оказались тщетными. Молодая гвардия направлялась уже к флангу неприятельского левого крыла, но тут продвижение победоносных войск пришлось задержать: мосты снова были сорваны силою потока, некоторые понтоны были унесены на два лье от этого места. Восстановить их[160] можно было только через несколько дней. Половина кирасиров, корпус князя Экмюльского и вся резервная артиллерия оставались еще на правом берегу. Все это было ужасно некстати; но оперативный план был таким мудрым и глубоко продуманным, что армия не могла подвергнуться никакой опасности и, в худшем случае, вновь заняла бы свои позиции на острове Лобау, где она была недосягаема. Никогда не существовало сильнейшего укрепленного лагеря: он был прикрыт глубоким рвом шириной в 60 туазов. Это неприятное известие[161] прибыло в 7 часов утра; император послал князю Эслингенскому и герцогу Монтебелльскому приказ остановиться и постепенно отступить в прежнее расположение. Первый примкнул свой левый фланг к середине деревни Гросс-Асперн, простирающейся в длину более чем на лье; второй стал между Гросс-Асперном и Эслингеном, примкнув правое крыло к последнему селению. Этот маневр был произведен, как на параде; неприятель, потерявший уже надежду и отступавший, с изумлением остановился, ничего не понимая в этом отступательном движении французов; но скоро он узнал, что их мосты снесены; центр его занял прежнюю позицию. Было около десяти часов утра; с этого момента и до четырех часов пополудни, – следовательно, в продолжение шести часов, – 100 000 австрийцев с 500 орудиями тщетно и безуспешно атаковали 50 000 французов, имевших на позиции не более 100 орудий и принужденных беречь снаряды вследствие недостатка в них.