— Хорошо, — протянула она. — Поезжай. Только не оставляй меня одну надолго.
— Я — мигом. Не успеешь соскучиться.
Даниэла открыла было рот, чтобы подколоть и сказать, что скучать она точно не станет, и что он вообще о себе думает, но вместо этого широко улыбнулась и пропела:
— Я буду очень, очень тебя ждать…
Чем заполнить время, когда оно тянется не просто медленно, а невыносимо медленно. Когда человек уехал всего час назад, а ты уже ждешь, когда он вернется, более того — мечтаешь увидеть его снова, говорить с ним, спорить… Может быть, вновь он возьмет ее на руки… Даниэла энергично обмахнулась платком.
Второй раз падать в оборок как-то не очень, да она и не умеет этого делать, но стоило еще раз пожертвовать здоровьем, чтобы оказаться в его объятиях…
Никогда раньше она не думала ни о чем подобном. Это было и сладко, и тревожно, и… непривычно.
«Что с тобой, Даниэла? Уж не влюбилась ли ты по-настоящему?» — спросила она себя.
День прошел в совершеннейшем безделье: она спала, читала новости в Интернете, переписывалась со знакомыми. Где она находится в данный момент — не говорила, туманно сообщая, что не очень далеко, но желает сохранить это в тайне. Но чем больше она напускала туману, тем сильнее наседали знакомые, высказывая самые разные предположения. Среди них были и уж совсем экзотические. Например, что Даниэла тайком обвенчалась с вождем африканского племени и теперь находится на острове Бора-Бора.
Даниэла ставила под сообщениями смайлики, рожицы, вопросительные знаки. Ее увлекла эта игра, и время пролетело незаметно.
Когда она оторвалась от переписки, то обнаружила, что уже глубокие сумерки. Даниэла вдруг подумала, что она ни разу не позвонила Витторио, а он — ей.
Даниэла набрала его номер, включился автоответчик.
Она наговорила, что все в порядке. Она ждет его и скучает и просит перезвонить при первой же возможности. И что сейчас она идет спать.
Перед сном Даниэле захотелось апельсинового сока, и она отправилась на кухню, чтобы налить себе стаканчик, как вдруг что-то обрушилось на нее сзади и она погрузилась в темноту.
Очнулась Даниэла от того, что страшно болела голова. Вокруг был мрак. Она сразу все вспомнила.
— Я пошла на кухню, стала наливать сок, и на меня напали, — сказала она вслух.
Эхо разнесло ее слова.
Господи! Где она находится-то?
Тьма была хоть выколи глаз, и Даниэла пошла вперед на ощупь. Рука скользила по каменным стенам. Неровным. Шероховатым. Наконец, она уперлась в другую стенку. Похоже, она в заточении. Конечно, читать о приключении узников, вроде графа Монте-Кристо, здорово, а вот в жизни оказаться в плену — страшно!
Даниэла принялась горячо молиться Иисусу Христу, Мадонне и всем ангелам… Она молилась горячо, громко. Наконец дверь открылась, но в проеме показались не те, к кому она взывала — не ангел с пылающим мечом, который явился ее освобождать, а некто низенький, приземистый. Свет падал на него сзади, и Даниэле был хорошо виден силуэт.
— Вы кто? — надменно спросила она.
— Тебе я никто.
— Что вы хотите? Зачем меня сюда приволокли?
— Я не в курсе. Сказали, я сделал. Узнаешь, когда придет время.
— Я требую освободить меня немедленно! — закричала Даниэла. — Я Даниэла Орбини. Знаешь, что будет с тобой, когда тебя поймают?
Ее слушали даже с некоторым любопытством.
— Тебя четвертуют или зальют тебе глотку расплавленным свинцом! Как поступил когда-то мой предок при осаде крепости, когда добрался до своего врага. И это произойдет и с тобой, если ты меня сию минуту не освободишь!
После ее страстного монолога дверь захлопнулась, и Даниэла подумала, что ее тирада возымела действие. Человек испуган, узнав, кто пленица, и вскоре ее освободит. Но когда дверь снова открылась, ей всего лишь кинули коробку. И не произнесли ни слова. Даниэла подошла к коробке. Там оказались бутылка с водой и миска с какой-то едой. Она принюхалась. Какая-то каша. Она — настоящая узница, и ее будут кормить, чтобы она не умерла с голоду, и когда она выйдет отсюда — непонятно.
Витторио! — пронзила ее мысль. Но как же он ее найдет? Где мобильный?
Даниэла пошарила в кармане. Понятное дело — телефон отобрали. Значит, когда Витторио будет звонить ей, то…
Она охнула и схватилась за голову. Его заманят в эту же самую ловушку. Или, может быть, он — как умный и сообразительный человек смекнет, что это — засада. По каким-то признакам догадается и не кинется сюда очертя голову. Ох, только бы Витторио остался на свободе, уж он-то придумает, как ее освободить. Если — нет, то они пропадут тут вдвоем. И никто, никто им не поможет… Горячие слезы закапали прямо в миску. Есть хотелось, Даниэла нащупала ложку и зачерпнула кашу, но, едва попробовав, выплюнула. Нет, это было решительно несъедобно! Она лучше умрет с голоду, чем станет есть всякую бурду. Она, наследница древнего рода Орбини.
— Я Даниэла Орбини, — сказала она вслух, и, как ни странно, ей стало легче.
Сколько прошло времени — Даниэла не знала, наконец дверь открылась, и девушка увидела кусок звездного неба. Значит, уже ночь. В ее темницу втолкнули кого-то еще.
Даниэла вскрикнула. Что-то упало к ее ногам. Без звука. Дверь снова захлопнулась.
— Кто вы? Скажите!
Но в ответ послышалось лишь мычание.
— Вы немой? Вам отрезали язык? — закричала она в испуге. — О, варвары! Они за все заплатят!
Она ощупала человека. И узнала Витторио!
— Витторио! Что они с тобой сделали?
Ощупав его лицо, Даниэла поняла, что во рту у Витторио кляп. Она развязала веревки, которыми были связаны его руки, и вытащила кляп.
— Витторио! — плакала она. — Как ты сюда попал?
— Боюсь, что так же, как и ты, — вздохнул он.
— Я думала, что ты сообразишь, что здесь — засада и ловушка.
— Да, я влип. Но я так испугался за тебя, что мозги совсем отключились. Я летел сюда, и…
То, что он летел сюда, было очень приятно, но как теперь и быть?
— Что нам делать? — упавшим голосом спросила Даниэла.
— Не знаю. Если бы у меня было побольше мозгов…
Но Даниэла приложила пальцы к его губам.
— Не казни себя!
Ей показалось, что ее пальцы поцеловали. Или она уже фантазирует?
— Их много?
— Прилично. Вилла оккупирована. Я видел человек пять. Но, может, и больше. Не знаю…
— Мы пропали, остается только молиться.
— Мы еще поборемся.
— Конечно! — с жаром воскликнула Даниэла. — Я полгода ходила на дзю-до. Нужно только вспомнить эти приемы, а то я позабыла.
Несмотря на темноту, ей показалось, что Витторио улыбается.
— Какая ты смешная.
— Но это правда!
Однако обидеться она не успела, потому что Витторио сказал:
— Я узнал, кто такая Лючия. Это монашеское имя Бьянки.
— Значит, наша догадка верна!
— Да.
— Но теперь мы — здесь…
— Я думаю, что все наши неприятности начались с того, что Зардари решил, что мы знаем, где хранится архив Максима Горького, за которым столько лет ведется охота.
— Похоже на то! Но главное — мы ничего не знаем и сидим тут безвинно! Мне кажется, что нам не поверят, если мы это скажем.
— Увы! — По голосу Витторио Даниэла поняла, что он удручен, но старается не показывать ей это.
Она сжала его руку.
— Не будем падать духом.
Вскоре Даниэла почувствовала, что замерзает, здесь было холодно. Впрочем, чего ожидать от каменного мешка? У нее зуб не попадал на зуб, и она обхватила себя руками, чтобы согреться.
— Мне холодно, — выдавила она. Витторио обнял ее, притянул к себе, она приникла к нему. Кто первый начал поцелуй, было и не важно. Все произошло так естественно, так чудесно. И его плоть была в ней, а она растворилась в нем… Они стали единым целым, и раздвинулись стены, и было над ними звездное небо, и луна светила, и солнце закатное. И все смешалось, все слилось…
В полном изнеможении они заснули на полу, тесно прижавшись друг к другу.
Проснулись они от того, что дверь со стуком распахнулась.
Даниэла приподнялась. Свет лился к ним в темницу.
— Мы в раю, — пробормотала она спросонок. — Нас уже взяли на небо.
— Судя по звукам, которые раздаются снаружи, мы еще не в раю. Но этой ночью там точно были. Ты моя первая девушка! И ради этого стоило оказаться здесь.
— Я готова все время тут и оставаться! — вскричала Даниэла.
— Боюсь, это нас и ожидает.
Их руки сплелись.
— Выходите! — раздался незнакомый голос.
— Что вы хотите? — спросил Витторио.
— Нас убьют? — похолодела Даниэла. — Куда нас поведут?
— Не знаю, но не будем показывать им нашего страха…
— Выходите! — требовательно повторил голос.
— Я пойду первым, — сказал Витторио.
— Нет, вместе… — Даниэла крепко схватила его за руку.
Они вышли из каменного мешка, прижимаясь друг к другу, и оказались в окружении людей в темных костюмах, с масками на лице.
— Кто вы? — спросила Даниэла.
— Мне поручено вас проводить, — сказал один из них.
— Куда? — Вопрос повис в воздухе.
— Я пойду с ней, — быстро сказал Витторио.
Человек с автоматом наперевес неопределенно пожал плечами.
— Иди!
Под конвоем они прошли по дорожке к воротам и вышли за ограду.
С за воротами виллы стоял автомобиль с затемненными стеклами. При их появлении тонированное стекло поехало вниз, в окне показалось лицо матери.
— Мама! — завопила Даниэла. — Мамочка!
Распахнув дверь, княгиня Орбини вышла из машины.
— Ну что за непутевое создание! — сердито проговорила она. — Почему ты вечно влипаешь в какие-то истории?
Валентина Орбини была одета в черное платье, на ногах — элегантные шпильки.
— Я была на вечеринке, и вдруг мне поступает сообщение, что ты на вилле в окружении сомнительных личностей. Пришлось все оставить и рвануть сюда. К тебе.
— А кто эти люди?
— Наша частная охрана.
— Мама! — воскликнула пораженная Даниэла. — Но как ты узнала, что я здесь?