Эпизод 25 отличается от других элементов «Ностальгии» уже тем, что в нём значительно интенсивнее используется монтаж. Горчаков получает от хозяина дома своего рода напутствие, перерастающее едва ли не в инструктаж: «Надо, чтобы мысли твои были более весомыми», — эти слова будто непоредственно продолжают разговор, который Доменико вёл возле бассейна в эпизоде 18. На большинство советов и просьб Андрей отвечает лаконично: «Хорошо», — чем немало смущает собеседника. Что хорошего в том, о чём рассказывает ему «безумец»? Гость вообще понимает суть его слов?! Он выражает активное согласие или вежливый отказ?
Горчаков говорит: «Хорошо», — в том числе и после того, как Доменико просит перейти бассейн со свечой. Однако, когда за ним приезжает такси, Андрей всё-таки кладёт её на полку. То, какими взглядами обмениваются герои после этого, имеет решающее значение не только для того, чтобы писатель забрал свечу, но и для того, чтобы он всецело поверил «безумцу».
Машина приехала, и они идут к выходу. Наконец, в эпизоде 26 Горчаков и Доменико оказываются в большом зале, украшенном плакатом «1+1=1». Нужно сказать, что эта, обсуждавшаяся выше формула — высказывание на языке арифметики — подспудно напоминает об одном обстоятельстве из прошлой жизни хозяина дома, которое, будучи упомянутым в сценарии, опущено в фильме. Дело в том, что в прошлом, «безумец» был школьным учителем математики.
Горчаков, как человек если не чуждый, то лишь прикасающийся к мистическому, идёт через зал по прямой. Хозяин же действует сообразно заведённым ритуалам, проходит через стоящие в помещении двери, хотя их можно было и обойти. Сам режиссёр неоднократно подчёркивал, как важны в жизни подобные вещи. Эта тема будет обсуждаться в «Жертвоприношении». Гость же ещё не посвящён, он не знает мистических жестов, хотя то, что он согласился сделать, является таковым.
Именно здесь, в большом зале, Горчаков задаёт важнейший вопрос, возникающий у каждого «человека поверившего», живущего духовной жизнью: «Почему именно я?» Ответ имеет столь принципиальное значение, что кажется, будто он обязательно должен быть очень сложным… Разгадка представляется такой важной, что услышать её немного боязно, потому Андрея вполне устраивает, когда Доменико уклоняется. В ходе прощальной беседы звучит примечательная мысль: гость говорит, что его жена такая же, как «Мадонна дель Парто», «только намного темнее». Зрители несколько раз видели супругу писателя. В чём же её сходство с образом на картине? Да, они тёзки, они обе в центре некого культа, но в куда большей степени их роднит другое — обеих Горчаков больше не увидит.
В завершении сцены Доменико начинает разговаривать со своей собакой Дзоем, и это переносит его в воспоминания. Будто тяготеющий к тому, чтобы копаться в памяти, Андрей, в свою очередь, передал ему данный навык. Погружение происходит плавно и глубоко. Не сразу, через короткие переходные эпизоды 27 и 28 — первый из них уже в прошлом, второй ещё в настоящем — зритель оказывается в сложном видении, рисуемом памятью и сознанием Доменико, охватывающем сцены 29–36.
В воспоминаниях «безумца» возникают картины освобождения его семьи из семилетнего заточения, в которое он поместил домочадцев самолично, чтобы спасти их от конца света. Как и прежде, такие фрагменты у Тарковского чёрно-белые. Внезапно появляется цветной эпизод 30, в котором Доменико шагает с собакой. Таким образом, этот отрывок относится ко времени встречи с Горчаковым, будто продолжает последовательность сцен 26, 28, 30… Вот только снимался он уже не в Ананьи, а в городе Фалерия, как и все эпизоды из прошлого Доменико, за исключением 33-го.
Несмотря на то, что в этом блоке имеется множество сцен, действие которых снято немного в разных точках, всё было запечатлено на одном пятачке, обозначенном, как локация 7 — @ 42.227573, 12.442633. Это место представляет собой тупиковую улицу виа дей Спаньоли. Собственно, дом с широкой лестницей стоит как раз вдоль неё, а семья Доменико выходит из брошенного здания, расположенного в самом тупике.
Как и когда Тарковский нашёл эту локацию, сказать затруднительно, но Фалерия тоже обладает определённой известностью и востребованностью в среде кинематографистов. Сейчас виа дей Спаньоли закрыта для движения автомобилей. При просмотре «Ностальгии» может возникнуть впечатление, будто действие происходит в неком историческом центре, но город устроен необычно — это его «историческая окраина». За зданием, из которого выходит семья Доменико, ничего больше нет. Да и вообще, фильм создаёт фантомное чувство, будто Фалерия вся наполнена старыми домами. Это не так. Ветхая часть оставлена людьми и пустует. Хотя при этом к ней примыкает новый город, построенный в XIX–XX веках, после того как в 1873 году историческое название Стабия было заменено на современное.
В наши дни здесь обитает менее двух тысяч человек. Незаписанная летопись этого поселения берёт своё начало в древности, но о его далёком прошлом ничего не известно, поскольку город никогда не был крупным настолько, чтобы в нём происходили заметные события, попадавшие в поле зрения хронистов. По налоговым документам существование Стабии можно отследить лишь с XIV века. Потому это место ассоциируется не столько с «большой» историей, сколько с «частной», интимной, которая кажется чистой литературой, хотя происходила на самом деле. Так 1 ноября 1504 года Джиролама Фарнезе — жена Джулиано Ангуиллара, феодала из богатой семьи, владевшей городом вплоть до XVII века — решилась отравить собственного сына, дабы потом убежать от мужа с любовником. Попытка не удалась. Более того, в результате её жестоко убил пасынок, сын Джулиано от другого брака. Молва об этом случае расползлась по всей стране и вдохновила множество художников и писателей. Конечно, это нанесло серьезный удар по репутации семьи Ангуиллара и, кто знает, быть может, именно потому в XVII веке они продали город другому влиятельному роду — Боргезе. Однако и те владели Стабией недолго, поскольку вскоре сошёл на нет феодальный уклад.
Следующие два эпизода «Ностальгии» — важные штрихи чёрно-белых воспоминаний Доменико. В 31-м его жена целует ноги полицейского, как спасителя или Спасителя. В 32-м «безумец» бежит за сынишкой, который, вырвавшись на свободу впервые за семь лет, рванул вперёд. Отец следует за ним, опасливо расставив руки, готовый подхватить, что бы ни случилось — падение или конец света. Вдруг раздаётся вопрос: «Что вы делаете?» В этой сцене он может исходить от кого угодно и быть адресованным каждому. Именно потому он обращён ко всем! Предположить, что это священник спрашивает Доменико было бы слишком поверхностно.
Эпизод 33 — единственный из этого блока, снятый не в Фалерии. Те, кто читает книгу внимательно, узнают город Кальката, стоящий на горе. Вид на него с соседнего лесистого холма (локация 8), со стороны головокружительной автомобильной дороги, по которой за Горчаковым приехало такси, забыть совершенно невозможно. Рискнём предположить, что как только Тарковский взглянул на населённый пункт отсюда, то сразу решил снять план, который попадёт в фильм. При этом следует сказать, что от Фалерии до Калькаты пешком меньше трёх километров.
Куда важнее то обстоятельство, что этот эпизод цветной, он будто не отходит в прошлое, а переживается героем здесь и сейчас, равно как и следующий, в котором сынишка спрашивает Доменико: «Папа, это и есть конец света?» Не помнящий, а то и не видевший ничего, кроме застенков отчего дома, мальчик воспринял свободу, как смерть. Этот момент поразительно рифмуется с монологом Эуджении в комнате отеля (эпизод 38), а также с анекдотом, который Горчаков рассказывает в «затопленной церкви» (эпизод 44).
В сцене 35 улица Фалерии, на которой разворачивалось действие воспоминаний, вновь предстаёт в цвете. На ней находятся Доменико с собакой, а также Горчаков и приехавшее такси. Казалось бы, только что на лестнице слева сидел сынишка, и вот уже это пространство стало местом, где происходят события настоящего времени. Ощущение неотторжимости воспоминаний усиливается эпизодом 36, в котором мы вновь оказываемся в прошлом «безумца» и смотрим на происходящее с того же места, что и в 35-м.
Рассмотрим последовательность «цветных» фрагментов в совокупности с местами их съёмки. Итак, эпизоды 26 и 28 в Ананьи, затем 30 — коротенький проход Доменико с собакой — в Фалерии, потом 33 в Калькате, а далее 34 и 35 в Фалерии. Такова монолитная реальность героев Тарковского. Казалось бы, это обычное дело в кино: в Ананьи сняли дом снаружи и внутри, Кальката «сыграла» город, где он находится, а в Фалерии его запечатлели тоже снаружи, но будто с другой стороны. Всё это было бы так, если бы речь шла о монтаже пространства, но Тарковский монтирует время. На это указывает хотя бы цветной эпизод 35, а также, отчасти, 30 и 33. Ведь в 30-м «безумец» совершает свой «тихий переход»: выйдя из дома в Ананьи[677], он оказывается в Фалерии. А 33-й — это немотивированный общий план, будто изображающий некий полёт. Но главное, конечно, эпизод 35, который помещает события из частного прошлого Доменико в их совместное с Горчаковым настоящее.
Большинство зрителей воспринимают этот отрывок в рамках привычной концепции единства места действия. Отдельные исследователи отмечают странность: дом «безумца» с разных сторон выглядит по-разному. Действительно, кладка и камень в Ананьи и Фалерии не похожи. Вот только скорее это всё-таки два дома. В ходе визита к Доменико, Горчаков оказывается уже сугубо в его реальности (оттого эпизод 35 цветной), и география здесь имеет второстепенное значение.
Потому и сцена 37 — Андрей вернулся в отель — так отличается от предыдущих, снятых в этом коридоре, в локации 4a. Писатель шагает быстро и решительно, теперь он знает, что делать. Но в эпизоде 38 с намеченной траектории его сбивает Эуджения, ждущая мужчину в комнате. Встреча с ней становится для него неожиданной и неприятной. Горчаков моментально возвращается в прежнее растерянное и медлительное состояние.