Позже особо значительных событий в истории города не происходило, если не вспоминать про кино. Впрочем, даже перечислить все фильмы, снятые здесь, затруднительно — слишком уж их много. В каком-то смысле, окрестные горы, разнообразные церквушки, покосившие домишки, соседствующие с ними особняки, пещеры, море не только крайне живописны, но и представляют собой квинтэссенцию средней и южной Италии. Помимо всего прочего, регион имеет удобное сообщение с Римом. Это быстро поняли не только местные режиссёры. Так, например, Роман Полански именно в Амальфи снимал картину «Что?» (1972). Для этого он использовал башню Веттика XV века, а также виллу Понти. Последняя фамилия хорошо знакома любителям кино — имение принадлежало «тому самому» легендарному Карло Понти. Он же купил и упомянутую недвижимость в качестве подарка своей супруге Софи Лорен. Он же продюсировал фильм Полански. В Амальфи Билли Уайлдер снимал «Аванти!» (1972), а Феллини работал здесь над новеллой «Искушение доктора Антонио» для альманаха «Боккаччо-70». Великий итальянец делал картину в духе «Декамерона» совсем рядом с владениями одного из его персонажей — виллой Ландольфо Руфоло. Этот список можно длить ещё долго, и однозначно в него следует включить «Время путешествия» (см. фото 25, 26). Впрочем, в фильм попало лишь несколько кадров из Амальфи.
Существенно позже, когда группа вернётся в Рим, будет снят фрагмент, в котором Гуэрра спрашивает Тарковского, какие места запомнились ему больше всего. Сам сценарист в качестве гипотезы предложит Сорренто с вожделенным полом. Режиссёр же ответит: «Тони, я скажу тебе прямо: в начале нашего путешествия мне было как-то не очень по себе, потому что на юге Италии, на побережье, мне показалось, что оно несколько… Вот это Амальфи — как-то очень красиво. Слишком курортное место. Место для отдыха, для туристов — это меня несколько раздражало». Эти слова Андрей произнесёт с явным оттенком если не отвращения, то пренебрежения. Коль скоро цели поездки состояли в охоте за вдохновением и поиске мест для съёмок, то всё вполне объяснимо: постепенно становилось ясно, что сюжет фильма не будет радостным, а значит его не вписать в антураж южной Италии. Хотя, безотносительно будущей работы, Тарковскому здесь, похоже, нравилось. Заметьте, сколь часто он улыбается на фотографиях, сделанных по пути, а также в документальной ленте «Время путешествия». По воспоминаниям Лоры Гуэрра на второй или третий день Андрей принялся безудержно рассказывать анекдоты и смешные истории из жизни, причём те самые, которые незадолго до этого ему поведал Тонино. Прямо в присутствии последнего, режиссёр повторял их третьим лицам. Стеснения это не вызывало. Просто не было другого выхода, ему очень хотелось впервые за долгое время, стать весёлым, источать радость, но своих сюжетов такого рода у него не было.
Тарковский тяжело переживал, что семья сейчас не с ним. Что жена и сын не видят, а может, и не увидят окружавшей его красоты. Тоску усиливала необходимость вернуться, вырваться из круга любви друзей, поехать назад в холодную страну, чтобы там обивать пороги Госкино и «Мосфильма». Но как не вернуться, если родные в СССР? Гуэрра вспоминает, что во время путешествия они очень много говорили о феномене ностальгии. О том, связана ли она с людьми или со страной. Сценарист и режиссёр обсуждали истории тех русских, которые, однажды покинув царскую Россию, чтобы взглянуть на мир, по тем или иным причинам так и не смогли вернуться обратно. По мнению Тонино, именно в этих разговорах Тарковский начал ощущать какой-то особый вид ностальгии — тоски человека, который не должен возвращаться. Так складывался замысел.
Следующий город на пути — Салерно — в фильм не попал вообще, хоть он является крупнейшим в регионе и даже дал своё имя всей провинции. Пусть побережье называется Амальфитанским, но его омывает Салернский залив.
В Италии зачастую трудно рассуждать о датах основания: не только Рим — Вечный город, многое здесь будто не имело начала. Первые этрусские поселения на месте обсуждаемого пункта датируют чуть ли на IX веком до н. э. Вероятнее всего, люди были тут и раньше, просто достоверные подтверждения этому уже трудно найти. Одна война сменяла другую. После этрусков правили эллины, самниты, готы, византийцы, лангобарды, сарацины… Не останавливаясь подробно на древнейших событиях, отметим лишь, что город всегда играл заметную историческую роль, вплоть до нового времени. В XIX веке он стал одним их центров движения карбонариев, большинство населения поддерживало Рисорджименто и примкнуло к Гарибальди, стремясь видеть Италию единим государством. Но особенно примечателен тот факт, что с 12 февраля по 17 июля 1944 года Салерно являлся официальной столицей государства, поскольку сюда был эвакуирован монарх — Виктор Эммануил III, а также правительство маршала Пьетро Бадольо.
Как уже отмечалось, будущее гедонистическое побережье некогда славилось вовсе не пляжным отдыхом, являясь серьёзным образовательным и научным анклавом. Когда в Амальфи стали появляться школы законников и мореходов, Салерно уже давно слыл медицинской меккой. Легендарная «Schola Medica Salernitana» — древнейшее в Европе училище лекарей — открыло свои двери в IX веке, а прекратило существование в 1811 году, поскольку подобные учреждения стали невостребованными. Изменилась ситуация. Зато после этого в городе как на дрожжах начали расти фабрики и заводы. Преимущественно — лёгкая промышленность, но имелась и средняя. Со временем сюда принялись стекаться и мануфактуры зарубежных предприятий. В результате, тут возникло втрое больше рабочих мест, чем в высокоразвитом северном Турине, и Салерно получил неформальное прозвище «Манчестер обеих Сицилий».
В каком-то смысле он воплощает понятие «город-порт». Чаще таким образом именуют, скажем, Неаполь, но это, в свою очередь, довольно странно, ведь огромный старейший мегаполис столь велик, что достаточно отойти от набережной на несколько километров, как следа не останется от его морской специфики. Салерно же, напротив, так мал, что портовая жизнь видна и слышна повсюду. Впрочем, в нём есть вовсе не только погрузочные зоны и трущобы. Хотите погулять? К вашим услугам Триестская набережная (lungomare Trieste) — дивная зона для променадов вдоль моря, а также многочисленные парки. Желаете исторических достопримечательностей? Имеется масса красивых и разнообразных церквей, среди которых традиционно выделяется городской собор. Множество палаццо, вилл и фортов. Останки акведука, подходящие к церкви святого Бенедикта. Упомянутую «Scuola Medica Salernitana» тоже можно посетить. На вкус автора этих строк, особо примечателен лангобардский район. Любите музеи? Есть археологический, а также сокровищница епархии. Салерно вряд ли впечатлит любителей живописи, хоть в нём и имеется пинакотека, где можно увидеть, например, «Рождество» Андреа Саббатини — одного из лучших учеников Рафаэля. Цените памятники? Есть концептуальный и современный «Маяк справедливости», а также традиционный монумент моряку, возле которого петербуржцы непременно вспомнят о Кронштадте. Предпочитаете исследовать древности? На севере от Салерно вас ждёт археологическая зона, где расположился некрополь времён этрусков и самнитов.
Несмотря на всё сказанное, этот город всё-таки не для праздных путешественников. Будучи центром так называемого «туристического треугольника трёх П» — Помпеи-Пестум-Позитано — Салерно тщетно пытается соответствовать соседям, будто отказываясь быть тем, кто он есть. Городу-труженику нелегко среди лодырей, чьи набережные набиты ресторанами и шезлонгами, а улицы представляют собой музеи под открытым небом.
Рискнём предположить, что остановка Тарковского и Гуэрры здесь была непродолжительной, а то и внеплановой или даже технической (например, чтобы пообедать). Примерно то же можно сказать и о следующей точке — городке Потенца. Опытному путешественнику с сожалением придётся констатировать, что это — далеко не самое интересное место на Апеннинском полуострове. Здесь всё — как везде: собор, церкви, руины… В данном случае — романского периода. Упомянуть можно разве что башню Гуэвара — единственную уцелевшую часть некогда крупного замка, которая используется сейчас для проведения выставок. Глядя на неё здесь, в тёплой Италии, трудно не вспомнить о башне Стивена Дедала, расположенной в пасмурной Ирландии, и не подумать о том, сколько прекрасных и знаковых сооружений возвели для обороны от наполеоновских войск.
От других городов, расположенных на вершине холма, Потенцу отличает незаурядное обстоятельство: некоторые улицы имеют такой угол наклона, что не всякий автомобиль его преодолеет. Однако ещё примечательнее фатально катастрофическая судьба этого места. Будучи одним из ключевых фигурантов военной истории с самого начала нашей эры, первоначальное поселение Потентия возникло вовсе не на вершине, а существенно ниже, в восьми километрах от своего нынешнего центра. Оно сразу стало оплотом Рима в войнах с самнитами. Город переживал также периоды сарацинского и финикийского подчинения, однако воинственный нрав и отвага местных жителей обеспечили ему статус независимой муниципии. Иными словами, он одним из первых получил самоуправление, а его свободное население — права римских граждан.
Став епископальной епархией в XII веке, Потенца являлась прибежищем папы Иннокентия II, а также императора Лотаря II во время неудачной завоевательной кампании против Норманнского королевства. Это было в 1137 году, а уже десять лет спустя упоминавшийся Рожер II принимал здесь Людовика VII Французского. До сих пор история кажется благополучной, но в начале следующего столетия город был разграблен войсками короля Германии Фридриха II Штауфена, который в Италии более известен, как император Священной Римской империи и король Сицилии Федерико II. После этого Потенца была почти полностью разрушена в ходе ответной кампании Карла I Анжуйского, захватившего сицилийский и римский престолы. Воистину, Карл — один из наиболее выдающихся завоевателей донаполеоновской эры, и к 1282 году он по крупицам создал могущественное средиземноморское государство. Однако, что касается Потенцы, она тогда уже практически не существовала, поскольку была окончательно уничтожена землетрясением 1273