Большие поступления в казну Каффы давал и налог на вывоз рабов — коммеркий св. Антония. Он был первейшим по значению среди торговых налогов[1320], но такса его значительно менялась в зависимости от категории раба и статуса работорговца.
Стандартным коммеркием в Каффе в 30-е годы XV в. был налог 2,5% от стоимости[1321]. При ввозе зерна из Каффы в Самастро, например, в 1458 г. взимали 1,5% ют стоимости (включая 14%-ю надбавку к ранее существующему сбору, так называемую salsa) и 1%-й налог «pro introytu et exitu super dicte navis», т. e. в совокупности 2,5%[1322]. В целом можно констатировать возрастание налогов на торговлю Северного и Южного Причерноморья.
Обратимся теперь к рассмотрению налогов в самих генуэзских факториях Южного Причерноморья. Впервые генуэзский источник конца XIII в. упоминает «case e gabelle di Trebisonda»[1323], но трудно заключить, были ли это генуэзские или же трапезундские коммеркии. Первое определенное упоминание о генуэзских налогах в Трапезунде принадлежит Пеголотти. По его данным, в начале XIV в. консул взимал налог в 1 аспр с тюка при ввозе и вывозе товаров[1324]. В 1332 г. в форме дриктус существовал налог Генуи на торговлю с Трапезундом и Симиссо, переданный в 1332 г. ассоциации кредиторов государства — Compera nova Pacis — в счет погашения долгов, сделанных гибеллинами в годы войны[1325]. К 1351 г. дриктус в размере 10 аспров за тюк товаров, привозимых из Турции, взимался в Симиссо, где уже была многочисленная генуэзская фактория, и в Трапезунде. Консулам было приказано, по случаю войны с Венецией, передавать собранные деньги провведиторам Генуи[1326]. Массарии 1420–1423 гг. упоминают коммеркий, собираемый для «генуэзской коммуны в Трапезунде», из поступлений которого 10 115 каф. аспров ассигновали на выплату окладов консулу и другим оффициалам в городе[1327].
Величина и порядок взимания коммеркия в Трапезунде были установлены Статутом Каффы 1449 г. Налог продавался с аукциона откупщикам. Его ставка была 1,5% при ввозе и 1% при вывозе товаров генуэзцами. Консулу запрещалось прямо или косвенно участвовать в торгах[1328]. Такой же запрет генуэзским законодательством налагался на «ректоров, массариев, синдиков и викариев» коммуны[1329]. Консулу, правда, предоставлялась свобода от уплаты налога[1330]. Из сумм поступлений и от судебных штрафов выплачивалось жалованье консулу и другим оффициалам фактории, причем первый получал оклад 45 соммов (9090 каф. аспров)[1331]. Но, помимо коммеркия, в XV в. вводились и экстраординарные торговые налоги. Об одном из них, сданном на откуп в 1441 г. на 5 лет и 9 месяцев, известно из массарии Каффы. Он был приобретен на аукционе 3 генуэзцами во главе с Урбано ди Нигро за 80 тыс. аспров (ежегодный взнос исчислялся почти в 14 тыс. аспров)[1332]. В том же 1441 г. право взимать дриктус в Симиссо на 2 года и 5 месяцев было продано на аукционе за 15 150 (6269 в год) аспра[1333]. Ставка дриктуса, взимаемого, видимо, по единым нормам обложения, нам неизвестна, но исчисление годовых платежей откупщиков показывает примерное соотношение товарооборота в генуэзских факториях Симиссо и Трапезунда и значительно большую торговую активность во второй из них.
Обычным же коммеркием в Симиссо в 30-е годы XV в. была ввозная пошлина (2% плюс 1% сансерия) и вывозная (1% плюс 0,75% сансерия)[1334]. Размеры генуэзской вывозной пошлины в Симиссо соответствуют норме обложения, установленной в 1449 г. для Трапезунда. Кабеллы Самастро также сдавались на откуп, как правило, на год[1335]. Но когда фактории пришлось платить дань османам, совокупности этих кабелл не хватало и оставшуюся часть вносила массария Каффы[1336].
Генуэзская фактория в Синопе в конце XIV в. переживала кризис в условиях нарастания османской экспансии. В 1390/91 г. консул собрал налоги на сумму 4297 аспров Синопа (149,2 перпера или 11,9 сомма)[1337]. Из этих денег 700 аспров было уплачено священникам, 2140 израсходовано консулом на нужды фактории, а оставшиеся 1457 аспров поделены пополам, по 25 перперов 6 каратов, между консулом Синопа и коммуной Перы. В предыдущие годы доходы, видимо, были большими, так как отчисления в Перу составляли 67 перперов[1338]. В 1402 г. Пера получила 63 перпера 15 каратов[1339]. Собираемые консулом налоги и судебные штрафы не покрывали всех расходов фактории. В ее бюджете основную роль играли дотации, получаемые из Перы, так как один только оклад консула составлял 400 перперов[1340], т. е. превышал все поступления от налогов в 1390/91 г. Роль Синопа как торгового центра была в те годы скромной.
Более полно в массариях Каффы отражены данные о коммеркии в генуэзской фактории Севастополя в первой половине XV в. В 1373 г. этот коммерций исчислялся в 0,5% от стоимости товаров и дал 60 соммов; поступлений в год[1341]. В XV в. ставка коммерция повысилась до 1% от стоимости как ввозимых, так и вывозимых товаров[1342]. Так как аукцион проводился до начала взимания налога, эмпторы, приобретая право на: его сбор, исходили из прогноза доходности и практик» предшествующих лет. Поэтому сумма, устанавливаемая в результате торгов, отражает не реальный товарооборот, а лишь его прогнозируемый минимум. Анализ сумм откупа[1343] показывает, что масштабы товарооборота генуэзской фактории в Севастополе в 10-е — начале 20-х годов XV в. были довольно скромными, но имели тенденцию к росту. Минимальный показатель товарооборота (4200–5000 соммов в 1409/10 и 1420/21 гг.) более чем в 2 раза ниже показателя 1373 г. (12 тыс. соммов) и несравним с товарооборотом венецианской фактории в Трапезунде в 20-е годы XIV в. Значительное повышение сумм откупа и, следовательно, прогнозируемого товарооборота имело место в 1422–1427 гг. (7370 — 11 200 соммов). В 50-е годы XV в. происходило сокращение товарооборота во всех факториях Южного Причерноморья.
В целом же коммеркии были одной из наиболее значительных статей расхода как итальянского, так и местного купечества. Совокупность коммеркиев, уплачиваемых итальянцами как администрации собственных факторий, так и фиску государств Южного Причерноморья, колебалась от 3,5 до 6% и выше, учитывая экстраординарное обложение. К этому добавлялись налоги в месте сбыта или пунктах транзита товаров (в Северном Причерноморье, Пере, Генуе, Венеции и т. д.). В итоге не менее 10% от стоимости товаров расходовалось на уплату налогов при международной и даже во внутричерноморской торговле. Стремление итальянского купечества сократить эти платежи, особенно за счет местного обложения, и было причиной значительного числа инцидентов и конфликтов между морскими республиками и Трапезундской империей, Синопом, ильханами.
Наблюдая общую тенденцию в развитии налогообложения в регионе, можно отметить некоторую унификацию коммеркиев на уровне 2–4% при наличии привилегированной, беспошлинной торговли генуэзцев и венецианцев на территории Византии. Но если местные коммерции в известной степени под нажимом итальянских морских республик и купечества самих причерноморских городов имели тенденцию к снижению, то итальянские коммерции как в факториях, так и в метрополиях повышались, достигнув и даже превзойдя со временем уровень местных налогов. Причиной этого был острый дефицит бюджетов Венеции и особенно Генуи в условиях сначала резкого, а потом постепенного сокращения товарооборота с середины XIV до середины XV в.
К числу торговых расходов относились также потери от ограблений, хищений, порчи имущества купцов, а также от вымогательств чиновников. Эти потери, разумеется, носили эпизодический характер и их трудно оценить в процентах, но нередко они были весьма ощутимыми. Так, например, венецианская комиссия, занимавшаяся выявлением ущерба, нанесенного гражданам республики на византийской территории за 1268–1277 гг., зарегистрировала 339 претензий к Михаилу VIII Палеологу и 257 торговых инцидентов. Иск составил 35 тыс. перперов[1344]. Некоторые из злоупотреблений касались деятельности византийских коммеркиариев в Поптираклии[1345]. Договоры Венеции с Византией предусматривали компенсацию венецианцам в случае ущерба в течение полугода. Если виновник не обнаруживался, деньги должен был платить император[1346]. Такого же рода обязательства давали генуэзцам и венецианцам и трапезундские василевсы[1347], и ильханы. В последнем случае местные власти и жители были обязаны найти виновных в грабежах или уплатить сумму ущерба[1348]