— И Джона Тьернана, — добавил я.
Он помолчал, а потом, глянув на меня, сказал:
— И вашего друга. Поверьте мне, я очень сожалею. Когда Берил решила установить с ним контакт, меньше всего она хотела подставлять кого бы то ни было под удар — ни вас, ни вашего друга.
— Понимаю. — Я замешкался, но потом спросил: — Вы знаете про вчерашний вечер?
Морган вздохнул и, ничего не сказав, снова пошел вверх.
— Знаем, — ответил он погодя. — «Руби» нам рассказала об этом почти сразу. Чего я не понимаю — это как ВЧР смогли ее найти. Она очень старалась не оставлять следов, но вот…
Соблазнительно было бы ничего сейчас не говорить, но было важно, чтоб он знал обо всем. В конце концов он так же, как и я, был в бегах. Как сказала Берил, наш общий шанс выжить состоял в том, чтобы каждый знал все факты.
— Они ее нашли через меня, — сказал я. — Страшно сказать, но это я их на нее вывел.
Морган снова остановился, на этот раз направив фонарь мне в лицо. Я отвел глаза, чтобы он меня не ослепил.
— Люди Барриса вломились ко мне прошлой ночью, — сказал я, пока он еще не успел ничего спросить. — Они меня отвезли на стадион и рассказали мне историю, где убийцей был Пейсон-Смит…
— И вы им поверили?
— Ни на секунду. — Я покачал головой. — Но дело было не в этом. Они все это затеяли, чтобы Баррис дал мне карточку, отслеживающую мои перемещения. Они, очевидно, считали, что я выйду на кого-то из вас, и не прогадали. Когда мы с Берил встретились в кафе, они сообразили и послали своего снайпера.
— А вы не знали, что у вас следящая карточка?
— Конечно, нет. Это Берил сообразила и уничтожила ее, но было уже поздно.
— Да, — медленно сказал он. — Я ей говорил, что нельзя связываться с прессой. Я же знал, что вам нельзя доверять…
— Слушай, друг, — перебил я его, — всю эту фигню насчет «зачем-я-поверил-репортеру» оставь при себе. Из-за вашей команды погиб мой лучший друг, и если бы я не убрал их снайпера, мы бы сейчас были по уши в дерьме.
— К вашему сведению, мистер Розен, мы и так по уши в дерьме. Нас ищет весь этот чертов город…
— И он прижмет к ногтю нас обоих, если вы не придумаете, как нам из этой передряги выйти. Так что не надо на меня вешать всех собак.
Морган не ответил. Он повернулся и снова пошел вверх. Теперь стал виден какой-то неясный свет сверху, но оценить, как далеко мы от вершины, было трудно. В темноте позвякивала труба, скользкая от конденсата.
— Прошу меня извинить, — сказал он через несколько минут, на этот раз не остановившись. — Я вас ни в чем не обвиняю. Берил знала, на что идет, выходя на встречу с репортером. Она рискнула и проиграла, но это могло бы случиться и без встречи с вами.
Он вздохнул и продолжил:
— Но она погибла, и мы ничего не можем сделать, кроме как прибегнуть к резервному плану.
— Что за план?
— Увидите. Пойдем дальше.
Свет стал ярче и четче, приняв форму горизонтального люка в полу. Морган поднялся по последним ступенькам и исчез в дыре. Я последовал за ним, опираясь на край люка, и оказался на наблюдательном этаже башни.
Купол был круглый, его пол и стены были выложены из прочных кирпичей еще в дедовские времена. С низкого потолка свисали флюоресцентные лампы, но они были выключены, и свет давали два полевых фонаря на батарейках, закрепленные на древних стропилах. Под одной стенкой лежали три спальных мешка, рядом переносная пропановая плита и мешок с консервными банками. Возле вороха компьютерных распечаток лежали газеты, в том числе последний номер «Биг мадди инкуайрер», и пять рулонов туалетной бумаги.
Больше всего это напоминало дом мальчишек на дереве — не хватало только рукописной таблички
«СИКРЕТНЫЙ ШТАП — ДЕВЧОНКАМ ВХОД КАТЕГРИЧЕСКО ВОСПРИЩЕН!».
К сожалению, единственная здесь девчонка больше не появится…
Да и ни один дом на дереве не имел такого вида из окна. Из стрельчатых окон под куполом был виден весь Сент-Луис, от световой паутины улиц западных пригородов и до черного пятна Форест-парка в центре северной равнины, до освещенных небоскребов Даунтауна с поднимающейся вдали, как гигантский стержень всей панорамы, Аркой шлюза. Даже если бы отключить полевые фонари, уровень обсерватории был бы освещен сиянием города.
Но внутри купола были и другие источники света. На полу, рядышком, стояли два портативных компьютера, и в их дрожащем голубом сиянии была видна склоненная фигура.
Человек повернулся к нам, крякнув, оттолкнулся от пола и вышел на свет.
— Мистер Розен… — начал он.
— Доктор Франкенштейн, я полагаю.
Человек, которого я впервые увидел в зале приемов два дня назад, не обиделся.
— Друзья зовут меня Дик, — ответил ровным голосом Ричард Пейсон-Смит, протягивая мне руку. — С моим верным ассистентом вы уже знакомы.
— Мы встречались, — ответил я, пожимая его руку.
Со всем своим оксфордским акцентом Ричард Пейсон-Смит не был тем типичным чопорным, академичным и лишенным юмора британским ученым, каким я его себе представлял. У него было крепкое пожатие и неуклюжая стать, напоминавшая какую-то странную комбинацию короля Карла и доктора Ху. Выпустив мою руку, он чуть отступил назад:
— Простите, что доставили вам столько неудобств, но надо, чтобы вы своими глазами видели, что сейчас происходит.
— И что же происходит?
Он лениво поскреб бороду и повернулся к компьютерам на полу.
— Вот, — сказал он, задумчиво глядя на их экраны. — Если мы уговорим нашу подругу «Руби» нам помочь, то сможем отрихтовать эйдетическую память первой в мире полностью функциональной формы и-жизни, сокрушим моего бывшего работодателя, ниспровергнем мощный заговор против правительства Соединенных Штатов и унесем ноги.
— Это все?
— Хм-м. Да, в общем.
Мы с Морганом хмыкнули, а Дик пожал плечами под грязным рыбачьим свитером и снова посмотрел на меня.
— Не обязательно в таком порядке, — добавил он, — но кто считает? Кофе хотите?
— Спасибо, у меня с собой.
Я вытащил из кармана банку пива от Чеви Дика. Морган с откровенной завистью глядел, как я вскрыл ее и отпил большой глоток.
— Как хотите. — Пейсон-Смит пересек комнату, присел около пропановой плитки и снял с решетки алюминиевый ковшик.
— Я предпочитаю это горькое пойло… вроде бы сегодня я его еще мало выпил.
Я наблюдал, как бывший главный кибернетик «Типтри» разливал перегретый кофе по бумажным чашкам. Современный доктор Франкенштейн казался тощим и незащищенным в неясном свете ламп. Ему явно было не по себе в этом холодном и темном замке, смутно напоминавшем Кровавую Башню.
— Итак, — сказал я, — что они здесь делают?
— Простите, кто? Компьютеры?
— Именно.
Я подошел к двум портативным компьютерам. Слева стоял новенький «Эппл», справа — видавший виды «Компак». Они были соединены проводами через последовательные порты, а между ними втиснулся внешний жесткий диск и портативный струйный хьюлетт-паккардовский принтер.
— Я так понял, что вы держите связь с «Руби»?
— Так и есть. — Пейсон-Смит выпрямился, протянул одну чашку кофе Моргану, а с другой подошел ко мне. — С «Рубиновой Осью» мы связаны сотовым модемом. Кстати, если вам интересно, они работают независимо от электропитания башни, и мы гоняем две программы с тех самых пор, как сюда скрылись.
Он опустился на пол возле одного компьютера, а я присел на корточки рядом.
— Вот на этой машине, — он показал на «Эппл» слева, — работает программа поиска и доставки, изучающая все правительственные базы данных, до которых только может добраться. ВЧР, федеральные министерства и ведомства штатов, файлы местного самоуправления, субподрядчики «Типтри» все, куда оно может вгрызться.
Я посмотрел внимательнее. По экрану мелькали страница за страницей компьютерные файлы — только черный курсор прыгал по строчкам. Время от времени он останавливался, вырезал слово или фразу из текста и шел дальше.
— Мы используем возможности гипертекста, — продолжал Ричард. — «Руби» научена искать определенные ключевые слова и имена. Когда она обнаруживает такое имя или слово, она копирует содержащий его файл куда-то к себе в специальную директорию и добавляет к нему кодовый префикс. Потом мы с Джеффом сортируем эти документы, отбирая те, что нас интересуют.
— И это?
Ричард отпил из чашки и сморщился.
— Это проклятое пойло на вкус — как чернила, — пробормотал он, отодвигая чашку. Повернувшись снова ко мне, он продолжил: — Мы собираем доказательства существования заговора, стараясь выявить столько участников, сколько сможем. Набрав достаточно документации, мы ее редактируем, а потом просим «Руби» разослать это по всем агентствам новостей и общественным организациям.
— Например, газеты, телесети?
— Совершенно верно. Мы также посылаем копии в Ассоциацию охраны гражданских прав, в Союз прав человека, в коалицию «Радуга», трем главным политическим партиям, различным неправительственным организациям контроля, и тому подобным.
— И в «Биг мадди инкуайрер», я надеюсь.
— И в вашу газету, разумеется, — улыбнулся Пейсон-Смит. — На самом деле…
Он указал на замеченную мной раньше груду распечаток.
— …на самом деле вы получите ко всему этому доступ раньше, чем кто-либо другой. Это первая партия. Все, что мы нашли о деятельности ВЧР в Сент-Луисе, в том числе об их участии в разработке самой «Рубиновой Оси» и программы «Сентинел». Все это здесь, по крайней мере то, что мы успели распечатать.
Он посмотрел на принтер и поморщился.
— Так я и думал. Чернильные картриджи начинают выдыхаться.
Какая разница? Я хотел получить впечатление от бесстрастного документа. Я попытался встать, но Пейсон-Смит удержал меня за руку, не давая зарыться в кучу бумаги.
— Посмотрите потом, — сказал он. — Это лишь верхушка айсберга.
Я с усилием оторвал взгляд от бумаги и снова посмотрел на «Эппл». По экрану пролетали документы, на одном мелькнула эмблема ВЧР.