х сомнений в собственной значимости мастер бить баклуши.
Через несколько секунд он заметил Лориану.
– Могу ли я быть вам полезен, агент Барчок? – спросил Сикора.
Хотя они уже больше года не были агентами Нимбуса, он вел себя так, будто они все еще ими оставались.
– Мне интересно, – сказала Лориана, – что вы думаете по поводу причин, по которым Гипероблако послало нас сюда, на Кваджалейн?
Сикора отвел глаза от планшета с номенклатурой грузов и посмотрел на Лориану.
– Я думаю, Гипероблако хочет основать здесь колонию, а мы станем ее населением, – ответил он. – Разве это не ясно?
– Да, я это знаю, – согласилась Лориана. – Но почему?
– Как почему? – переспросил Сикора таким тоном, словно вопрос Лорианы был совершенно абсурдным. – Почему люди живут в разных местах? Нет ответа на такие дурацкие вопросы.
Продолжать разговор смысла не было. Лориана понимала – Гипероблако хочет, чтобы Сикора думал и говорил именно так, как думает и говорит. Наверное, именно поэтому Сикора не получил никаких документов. Если бы он их получил, то стал бы настаивать на участии в деле и благополучно это дело бы завалил. Лучше ему вообще ни о чем не знать.
– Не обращайте на меня внимания, – сказала Лориана. – Просто у меня сегодня был непростой день.
– Все идет так, как должно идти, агент Барчок, – сказал Сикора отеческим тоном. – Делайте свою работу, а контролировать общую картину предоставьте мне.
Лориана так и делала. День за днем она отправляла сообщения, которые необходимо было послать, и наблюдала за продолжающимися масштабными работами, где каждый участник общего дела самозабвенно и слепо трудился с упорством рабочей пчелы, не обращая внимания ни на что, кроме своего конкретного задания, – пока его мир не становился таким маленьким, что он уже ничего не видел дальше заклепки, которую собирался приварить здесь и сейчас.
Мир становился маленьким для всех, кроме Лорианы, которая, в отличие от Сикоры, действительно видела общую картину.
Потому что в секретных документах, которые пришли в бандероли, содержались чертежи и схемы всего, что Гипероблако собиралось построить на атолле Кваджалейн. И Лориана должна была оставить на них свои инициалы, отпечаток своего пальца и каплю крови не только потому, что таким образом получала к ним доступ. Таким же образом она должна была одобрить эти планы и схемы, а также стать чем-то вроде администратора всего проекта. Целый день и целую ночь она размышляла, листала бумаги и вновь размышляла, но утром следующего дня, оставив свои инициалы, отпечаток пальца и еще одну каплю крови – уже на внутренней идентификационной форме, – она дала добро на продолжение строительства.
Теперь Лориана точно знала, что должно появиться по воле Гипероблака на атолле Кваджалейн. Она сомневалась, что среди островитян есть хоть кто-то, кто подозревает, что в действительности здесь происходит. Конечно, со временем догадаются все. Через пару лет это будет уже невозможно скрыть. Что до Лорианы, она не знала, радоваться тому, что она узнала, или, наоборот, испытывать по этому поводу страх и отчаяние.
Дорогие коллеги, жнецы Западной Мерики!
В качестве избранного вами Высокого Лезвия считаю своим долгом умерить ваши страхи и развеять непонимание, вызванное союзом, который мы заключили с Мидмерикой. Простая и непререкаемая истина состоит в том, что мир – с тех пор, как мы потеряли Стою, – не изменился. Гнусные тоновики нагло отрицают наше значение для человечества, а молчание Гипероблака оставило миллиарды людей без должного руководства. И именно в этот момент мы, жнецы, обязаны проявить силу и убежденность.
Подписание официального соглашения о сотрудничестве с мид-мериканским жнеческим сообществом есть наш шаг в данном направлении. Мы с Высоким Лезвием Годдардом полностью разделяем убеждение, что жнеца в его желании исполнять свой долг не должны ограничивать никакие старые обычаи и традиции.
Мы, рука об руку с Годдардом, намереваемся как равные идти по намеченной дороге вперед, и в этом движении к нам присоединятся жнеческие сообщества Крайнего Севера, Восточной Мерики и Мекситеки, которые вскоре подпишут с нами соответствующие соглашения.
Уверяю вас, что мы ни в коей мере не поступаемся нашим суверенитетом; мы лишь подчеркиваем общность наших целей, которые состоят в дальнейшем укреплении и просвещении вверенных нам региональных жнеческих сообществ.
Глава 21Жертвы доноса
Более чем через два года после того, как Лориана Барчок с помощью своей ДНК дала одобрение секретному проекту Гипероблака, и через год после того, как Западная Мерика официально объединилась с Мидмерикой, Жнец Поссуэло сидел за столом напротив Жнеца Анастасии и пытался просветить ее насчет событий, которые произошли в мире в ее отсутствие. Дело происходило за завтраком. И чем больше Анастасия слышала новостей, тем хуже становился ее аппетит. Анастасия была не готова встретиться лицом к лицу с миром, где над целым континентом повисла тень Годдарда.
– Мы здесь, в Амазонии, пока успешно сопротивляемся его экспансии, – говорил Поссуэло. – Но некоторые другие регионы Южной Мерики объединяются с ним. И он делает серьезные пассы в сторону Пан-Азии.
Поссуэло отер рот, и Ситра удивилась – как это он не потерял аппетита? Она же, чтобы не показаться невежливой, могла лишь перемещать еду по своей тарелке. Хотя что тут удивительного? Как только нечто, немыслимое ранее, становится нормой, большинство людей по отношению к нему начинают демонстрировать полную бесчувственность. Нет! Она, Ситра, никогда не будет бесчувственной к таким вещам!
– Чего же он еще хочет? – спросила она. – Разве он уже не набрал сверх всякой меры? Отменил квотирование и теперь может удовлетворять свою страсть к убийству. В его власти – вместо одного пять регионов Северной Мерики. Любому бы хватило!
Поссуэло посмотрел на Анастасию с покровительственной улыбкой, которая едва не вывела ее из себя.
– Ваша наивность освежает, Анастасия, – сказал он. – Правда же состоит в том, что власть – это как наркотик. Годдард был бы не удовлетворен даже в том случае, если бы поглотил весь мир.
– Нужно как-то его остановить!
Поссуэло вновь улыбнулся. На этот раз не покровительственно, но заговорщицки. Ситре эта улыбка понравилась больше.
– И именно здесь вы выходите на сцену, – сказал он. – Возвращение Жнеца Анастасии из царства мертвых привлечет внимание людей. Оно способно будет вдохнуть жизнь в разрозненную и деморализованную старую гвардию. И тогда, вероятно, мы сможем с ним сразиться.
Ситра вздохнула и, пожав плечами, спросила:
– А что думают обычные люди об изменениях, которые принес с собой Годдард?
– Для большинства из них дела жнецов – тайна за семью печатями. Их единственное желание – держаться от нас подальше и избежать жатвы.
Ситра покачала головой и проговорила:
– Но они же должны видеть, что происходит и что он творит…
– Конечно, они все видят. В массе своей люди его боятся и… уважают.
– А как насчет актов массовой жатвы? Я уверена, он их проводит еще чаще, чем раньше. Разве это не волнует людей?
Поссуэло подумал несколько мгновений и ответил:
– Для массовой жатвы он очень аккуратно выбирает объекты. Это обычно незарегистрированные, незащищенные группы. Когда эти группы уничтожаются, большинство людей и ухом не ведет.
Ситра с ненавистью посмотрела на стоящую перед ней тарелку с едой. Как бы она хотела швырнуть ее об стену, чтобы услышать звон разбивающегося фарфора! Случаи, когда жертва выбиралась заранее, причем на основе предвзятого отношения, случались и в прошлом, но тогда виновники в нарушении второй заповеди подвергались наказанию со стороны Верховного Лезвия соответствующего региона. Но когда виновником нарушения заповеди становится сам Высокое Лезвие, кто его остановит? Единственный, кто мог бы вмешаться, – это Роуэн, но вряд ли Поссуэло позволит ему вновь вернуться к работе.
Годдард же будет искать все новые и новые незащищенные группы населения, и, пока люди будут молчать, все ему будет сходить с рук.
– Все не так мрачно, как может вам показаться, – сказал Поссуэло. – Если это способно будет вас утешить, то мы здесь, в Амазонии, свято чтим дух Заповедей, равно как и многие прочие регионы. По нашим подсчетам, против Годдарда, его идей и методов готова выступить половина, если не больше, жнецов Земли. Даже в тех регионах, которые Годдард контролирует, у него есть противники, которые смогли бы ему успешно сопротивляться. Поверите вы или нет, но существенной базой сопротивления могли бы стать тоновики – особенно после того, как приспешники Годдарда подвергли жатве их пророка.
– Пророка?
– Были люди, которые считали, что Гипероблако продолжало говорить с ним. Хотя какое значение это имеет теперь?
Итак, все складывается в пользу Годдарда. Именно этого боялась Мари – все они этого боялись. Мы стали свидетелями того, что Жнец Азимов назвал «худшим из возможных миров». Теперь же, когда Мари нет, в муках умирает и последняя надежда.
При мысли о Жнеце Кюри эмоции, готовые прорваться наружу, захлестнули Ситру. Последнее, что успела сделать Мари, – это спасти их с Роуэном. По-настоящему бескорыстное деяние, на которое способны лишь самые благородные из людей Эпохи бессмертных. И вот ее больше нет! Да, все произошло несколько лет назад, но душа Ситры по-прежнему кровоточила слезами горя.
Она отвернулась от Поссуэло, чтобы вытереть слезы, но вдруг разразилась рыданиями, которые уже не смогла удержать.
Поссуэло, обойдя стол, подошел к Ситре, чтобы успокоить ее. Она не хотела, чтобы он приближался, чтобы видел ее в таком состоянии, но, с другой стороны, понимала, что одной вынести эту боль невозможно.