– Нам кажется, вам пора выходить на свет. Начните серию передач на всех возможных каналах, – сказал он. – Чтобы не мы сообщили миру, что вы вернулись, а сама Жнец Анастасия собственными словами поведала б этом человечеству.
– Не очень-то я хорошая актриса, – ответила Анастасия и вспомнила о своей ужасной игре в «Юлии Цезаре», где ее роль сводилась к тому, чтобы подвергнуть жатве главного героя – как он сам того хотел. Правда, ей все равно пришлось играть римского сенатора – до самого последнего момента, где уже не Брут, а сама она, Анастасия, наносила смертельный удар кинжалом.
– Вам удалось изложить свою точку зрения перед Верховными Жнецами, когда проходило расследование? – спросил Тенка.
– Да, – кивнула Анастасия.
– И наш друг Жнец Поссуэло говорит, что, в противоположность тому, что думает весь мир, вы смогли убедить Совет назначить Высоким Лезвием Мидмерики Жнеца Мари Кюри, так?
Услышав имя Мари, Анастасия невольно сжалась, словно от боли.
– Да, смогла.
– Ну что ж, если вы смогли отстоять свою точку зрения перед семью самыми важными жнецами в мире, я думаю, с вами будет все в порядке.
После обеда Тенкаменин пригласил ее посмотреть город, которым он так гордился. Порт-Ремембнанс бурно развивался и был полон жизни. Но Высокое Лезвие не хотел, чтобы его гостья покидала машину.
– Праздник – это одно, он проходит под строгим контролем, – сказал он. – А здесь… Неизвестно, кто вас может увидеть и узнать.
Но, как оказалось, была еще одна причина, по которой Тенкаменин не хотел выпускать Анастасию из автомобиля.
На подъезде к центру города им навстречу стали попадаться тоновики. Сначала небольшими группами, а потом и толпами, которые, вытянувшись по сторонам улицы, пристально смотрели на машину Высокого Лезвия.
К тоновикам у Анастасии было сложное чувство. К самым умеренным из них она относилась хорошо. Они были дружелюбны, добры, хотя иногда излишне настойчивы в проповеди своих верований. Но некоторые тоновики были просто невыносимы. Скорые на суд и нетерпимые, они были полной противоположностью тому, что проповедовали. А Шипящие были из них самыми радикальными. И именно эта разновидность тоновиков пустила корни в регионе, где Тенкаменину приходилось исполнять функцию Высокого Лезвия.
– С тех пор как Набат был подвергнут жатве, эти разрозненные группы предельно радикализировались, – сказал он Анастасии.
И, словно в подтверждение его слов, толпа тоновиков принялась бросать камни в машину Высокого Лезвия.
Анастасия вздрогнула, когда один из камней ударил в машину. Тенкаменин же был само спокойствие.
– Не волнуйтесь, – сказал он, – они не могут причинить нам вреда, и они прекрасно это осознают. Мне очень жаль, что вам приходится это видеть.
Еще один камень влетел в лобовое стекло, развалился на два и отскочил.
И вдруг, словно по команде, атакующие прекратили кидаться камнями и принялись «интонировать», издавая гудящий бессловесный вой, несколько отличающийся от того, что Анастасии приходилось слышать ранее. Тенкаменин приказал машине включить музыку, и тем не менее внутренним динамикам не удалось вполне заглушить звук, издаваемый тоновиками.
– Эта секта приняла обет молчания, – объяснил Тенкаменин, не скрывая отвращения. – Никаких разговоров, только этот противный чертов вой. Гипероблако никогда не одобряло делингвации, но когда оно замолчало, эти тоновики решили, что могут делать все, что им заблагорассудится. Более мерзкого звука и придумать нельзя!
– Делингвации? – переспросила Анастасия.
– Простите, – скзал Тенкаменин, – я думал, вы поняли. Они вырезали себе языки.
Джерико не пригласили в поездку по Порт-Ремембранс. Пока команда корабля наслаждалась свободным временем, которого у них не бывало годами, капитан оставался во дворце Тенкаменина, охраняя Анастасию и следя за тем, чтобы к ней относились как надо и чтобы она была в безопасности. Джерико не был эгоистом и интересы команды «Спенса» всегда ставил превыше всего – как и должен поступать хороший капитан. Но в своем желании опекать Анастасию он превзошел самого себя.
Тенкаменин был слишком беспечен. Да, он предоставил Анастасии охрану – но были ли его люди достаточно надежными? А то, что во время Праздника Луны он фактически выставил Анастасию напоказ, убедило Джерико, что у хозяина дворца здравый смысл отсутствует начисто. Джерико не доверял этому человеку и знал, что тот платит ему той же монетой.
Когда Анастасия вернулась из прогулки по Порт-Ремембранс, она сразу же пошла к Джерико, будучи не в состоянии удержать свои впечатления при себе.
– Пока меня не было, все настолько изменилось! Каждый день меня как будто по голове бьют.
– Мир переживал и худшие времена, – отозвался Джерико, глядя, как Анастасия меряет шагами его комнату. – Вспомните Эпоху смертных – что может быть ужаснее?
Но утешить ее было трудно.
– Теперь, когда погибли Верховные Жнецы, регионы вот-вот начнут воевать друг с другом. Неужели вновь наступает Эпоха смертных? Куда идет мир?
– Смещение пластов, – ответил Джерико спокойным, будничным тоном. – В результате смещения пластов возникают горы. Они прекрасны. Но когда они формируются, выглядит это не слишком приятно.
Слова Джерико еще больше расстроили Анастасию.
– Как вы можете так спокойно об этом говорить? А Тенкаменин еще и хуже, чем вы. Он принимает все, что происходит, так, словно это пустяки. Что-то вроде легкого дождичка. Хотя это ураган, который разорвет этот мир на мелкие кусочки. Откуда такая слепота?
Джерико положил руку на плечо Анастасии, заставив ту остановиться. Вот зачем я нужен здесь, подумал он. Быть вторым голосом в ее голове, успокаивать и спасать от излишних волнений.
– Каждая катастрофа открывает какие-то возможности, – сказал капитан. – Когда тонет корабль, я чувствую подъем. Потому что знаю – в обломках корабля всегда прячется сокровище. Посмотрите, что я нашел на дне океана! Я нашел вас.
– И четыреста тысяч бриллиантов, – уточнила Анастасия.
– Я считаю, что подходить к этому нужно как к спасательной операции. У нас мы привыкли первым делом оценить ситуацию и только потом делать первый шаг.
– И что, я должна просто сидеть и смотреть?
– Наблюдайте, узнавайте все, что можно узнать, чтобы потом, когда придет пора действовать, принимать осознанные решения. И я знаю, когда настанет час, вы поступите именно так.
Высокое Лезвие Тенкаменин каждый вечер устраивал официальный ужин. Обычно присутствовали приближенные к Высокому Лезвию жнецы, а также почетные гости. С тех же пор, как во дворце появились Жнец Анастасия и Джерико, других гостей не приглашали. Одно дело – устраивать вечеринки для местных жителей и совсем другое – подвергать Жнеца Анастасию за столом пристальному разглядыванию со стороны досужих глаз.
Когда Джерико прибыл тем вечером к столу, Анастасия уже была там, вместе с Высоким Лезвием, Жнецом Македой и Жнецом Бабой. Высокое Лезвие раскатисто смеялся чьей-то шутке – скорее всего, своей. Если Анастасии нравился хозяин дома, то Джерико был сыт им по горло уже в первый день.
– Вы пропустили первое блюдо, – сказал Высокое Лезвие. – Супа не получите.
Джерико уселся рядом с Анастасией.
– Я переживу, – коротко сказал он.
– Внутренние правила предполагают, что к ужину следует являться вовремя, – напомнил Тенкаменин. – Это простая вежливость.
– Джерико опоздал в первый раз, – вступилась за него Анастасия.
– Не стоит меня защищать, – проговорил капитан, после чего обратился к Высокому Лезвию:
– Я был на связи по поводу спасательных работ на месте гибели Стои. Они докопались до Зала Всемирного Совета и подняли троны Верховных Жнецов. Каждый трон отправили на соответствующий континент, где их превратят в памятники. Я думаю, это вещи поважнее супа.
Тенкаменин ничего по этому поводу не сказал, но спустя пять минут вновь подколол Джерико.
– Скажите, Джерико, – спросил он с улыбкой, – а как ваша команда относится к тому, что ее капитан отсутствует?
Но капитан не заглотил наживку.
– Они проводят отпуск в вашем городе и чрезвычайно благодарны за это.
– Понимаю. А что, если кто-то, кто хочет навредить Жнецу Анастасии, заключит с ними сделку, и безопасность нашей Госпожи Океанских Глубин окажется под угрозой? – спросил он, называя Анастасию последним из изобретенных им имен.
– Не нужно возводить напраслину на членов моей команды, ваше превосходительство, – сказал Джерико. – Они преданы мне безмерно. Можете ли вы то же самое сказать о своем окружении?
Дерзость Джерико явно разозлила Тенкаменина, но он не стал защищать членов своей свиты. Вместо этого он сменил тему разовора.
– Чего вы хотите от жизни, капитан Соберанис?
– Это большой вопрос.
– Позвольте мне выразиться иначе, – сказал Тенкаменин. – Какая у вас самая сокровенная мечта? Что бы вы хотели сделать из того, что никогда не делали?
Неожиданно Анастасия уронила нож, и тот сделал на тарелке трещину.
– Ой, у меня пропал аппетит! – прошептала она.
Схватила Джерико за руку и вытащила его из-за стола.
– И у вас тоже.
И бросилась прочь, увлекая за собой Джерико, которому не оставалось ничего другого, как повиноваться.
А за их спиной раскатисто хохотал Тенкаменин.
– Это шутка, Анастасия! – кричал он сквозь взрывы смеха. – Вы же знаете, как я люблю поиграть!
Анастасия повернулась и бросила на него испепеляющий взгляд.
– Ну и осел же вы, ваше превосходительство!
От этих слов смех Тенкаменина стал только громче и жизнерадостнее.
Джерико понял смысл шутки только тогда, когда они добрались до комнаты Анастасии и за ними закрылась дверь.
– Именно так он говорит с людьми, которых собирается подвергнуть жатве.
– Вот как? – покачал головой Джерико. – А я думаю, он это сделал, чтобы вывести вас из себя, и ему это удалось. Высокое Лезвие любит искать, где у людей есть кнопка. У вас он ее нашел. И нажал.