Рафаэль равнодушно усмехнулся.
— Конечно.
Квартира Уилсона и Анны на Бабуйанском атолле располагалась в здании, напоминавшем небольшую пирамиду из сизо-серых пузырей. Дом стоял рядом с краем обширного прозрачного купола, что обеспечивало после угасания внутреннего освещения прекрасный вид на ночное небо. В период сближения Высокого Ангела с Икаланайз слабого свечения ее гигантского облачного слоя было достаточно, чтобы на полу и стенах комнат появлялись бледные тени. Зачастую свою лепту также вносил то убывающий, то разгорающийся свет основных спутников газового гиганта.
Обычно Уилсон проводил вечера на овальной террасе, сидя в глубоком кресле с бокалом вина и наблюдая за движением далеких планет. Даже в эти часы он нередко просматривал рабочие файлы, направляемые эл-дворецким в его виртуальное поле зрения. Однако, вернувшись с заседания Военного кабинета, он не мог сосредоточиться на обычных делах: у него просто не получалось выбросить из головы мысли о Марсе.
— Я надеялась, что твое настроение улучшится, — сказала Анна, появившись на террасе.
Она уже успела переодеться, после того как они вернулись домой, и в виде исключения сменила обычную форменную одежду на ярко-желтое бикини и длинный полупрозрачный желтый пеньюар. На контрасте со смуглой кожей под лучами сразу нескольких лун цвет ее одеяния казался еще более ярким. Серебряные и бронзовые ОС-татуировки, покрывавшие все тело Анны, начали волнообразный танец в такт плавным движениям мускулов, перекатывавшихся под ее кожей.
Эффект получился настолько возбуждающим, что Уилсон мгновенно забыл о Марсе. Он даже восхищенно присвистнул, когда Анна мягко присела на подлокотник кресла.
— Я давно уже не видел тебя такой.
— Знаю. В последнее время мы совсем забыли о простых и прекрасных человеческих радостях, превратившись в мистера и миссис Серьезные-Руководители-Военной-Организации.
— И о каких же простых человеческих радостях ты решила мне напомнить?
Ее палец медленно обвел овал его лица.
— Я прикажу своим помощникам подготовить полный список. Они свяжутся с твоими людьми и начнут переговоры.
— Как скоро?
Уилсон обнял ее за талию и заказал эл-дворецкому еще один бокал вина для Анны.
Она, опираясь на его руку, немного откинулась назад и сквозь прозрачную крышу посмотрела на небо.
— Это и есть новая сборочная платформа?
Уилсон проследил за ее взглядом и отыскал среди звезд серебристое пятнышко.
— Да, думаю, это она. Знаешь, еще несколько месяцев — и в здешнем секторе космоса станет довольно тесно.
— Если только у нас будут эти несколько месяцев.
Его рука крепче сжала талию Анны.
— Праймы не всемогущи. Не позволяй себе даже так думать. Мы видели их родной мир и знаем, что их ресурсы не безграничны.
— Может и не безграничны, Уилсон, но при этом намного превосходят наши.
На террасу выкатилась робот-горничная с бокалом охлажденного вина.
Уилсон достал бокал из зажима электромышц и подал Анне.
— Если бы чужаки могли завоевать сразу все миры Содружества, они бы уже это сделали. Но они не смогли. Им еще придется переварить откушенный кусок. Я не утверждаю, что нам нечего бояться, но если первая атака нас чему-то и научила, так это тому, что возможности праймов ограничены. Им потребуется некоторое время, чтобы утвердиться на Утраченных двадцати трех планетах, и это даст нам передышку. Мы пустим в ход новые прекрасные корабли, соберем армию людей, вооружим их самыми последними боевыми разработками, какие только сможем изобрести, и вырвем наши миры из лап этих четырехкопытных. А потом «Сиэтлский проект» обрушит на их головы кару Господню. И тогда уже мы будем решать, оставить им жизнь или нет. Эти твари еще проклянут тот день, когда рухнул барьер.
— Ого! Ты действительно во все это веришь, да?
— Я должен верить. И я не допущу, чтобы в истории Галактики от человеческой расы остались одни воспоминания.
— Можешь рассчитывать на мою помощь.
Она быстро поцеловала его.
— Я знаю. — Он прикоснулся своим бокалом к ее бокалу. — У меня есть тост. За успешную кампанию и политиков, которые не превратили заседание Военного кабинета в площадку для соревнования между собой.
— За это я выпью.
Уилсон пригубил вино, а затем отыскал взглядом Первую базу, проплывающую над Высоким Ангелом.
— Я видел проекты наших физиков и конструкторов. Они производят колоссальное впечатление.
— Будем надеяться, что средства массовой информации перестанут критиковать в своих шоу все, что мы делаем.
— Обязательно перестанут. Барон и остальные просто еще в шоке, как и все мы. Как только они поймут, что есть альтернатива, — сразу же встанут на нашу сторону. Я уже наблюдал такие случаи.
Она ласково пригладила его волосы.
— Какой же ты старый. Наверное, поэтому я тебе полностью доверяю. У тебя огромный жизненный опыт. Ты способен справиться с любой ситуацией.
— Не будь так уверена. У меня имеются удивительные слабости. Поверить не могу, что Марс до сих пор меня так волнует. Джастина и в самом деле нажала на нужную кнопку.
— Как думаешь, что Хранители делали там все это время?
— Я целый час сидел тут и размышлял над этим, но так и не смог ничего придумать. Поэтому я и попросил Рафаэля продолжить расследование. Но если учесть, что здесь замешана проклятая политика, вряд ли можно надеяться на положительный результат.
— А как ты смотришь на то, чтобы я вместо тебя попыталась протолкнуть это дело? У меня достаточно влияния, чтобы заставить разведку работать, — а ты останешься в стороне от кабинетных игр.
Уилсон запрокинул голову и поцеловал Анну.
— Было бы превосходно.
— Я сделаю, что смогу.
ОС-татуировки на ее теле начали набирать скорость, мерцая стальными нитями в свете ярких лун.
— Что если мы забудем о помощниках и начнем личные переговоры прямо здесь и сейчас?
Уилсон завозился в кресле, вызвав веселый смех Анны, — зато теперь он смог обнять ее уже обеими руками.
Триггер, запустивший воспоминания Найджела Шелдона, сработал мгновенно и совершенно неожиданно. Вокруг него, словно при подключении к ВСО, развернулась сцена, перенесшая Найджела к теленовостям времен его молодости, когда после каждого масштабного бедствия политики обязательно совершали «подбадривающие визиты» в госпитали или палаточные городки беженцев. В 2048-м, после того как падение метеорита вызвало цунами в Мексиканском заливе, студенты кампуса отпечатали себе карточки вроде тех, что носят добровольные жертвователи внутренних органов. Только на этих было написано: В СЛУЧАЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ НЕ ПОДПУСКАЙТЕ КО МНЕ ПРЕЗИДЕНТА.
Найджел смотрел, как Элейн Дой в сопровождении своей свиты шествует вдоль очереди к временному медицинскому центру, и гадал, сколько беженцев захотели бы сейчас иметь такие карточки. На лицах людей, ожидавших помощи, не было ни радости, ни приветливых улыбок — только угрюмая обреченность и затаенный гнев. Пока еще не направленный против президента.
При помощи зрительных вставок Найджел уменьшил масштаб изображения и получил широкую перспективу планетарной станции на Уэссексе. Она располагалась в Наррабри и, подобно другим таким же станциям ККТ на планетах Большой Дюжины, занимала площадь в несколько сотен квадратных километров, на которых разместились сортировочные участки, центры управления, инженерные службы, склады, пассажирские терминалы, а также целый городок офисных зданий. После вторжения праймов станция превратилась в координационный центр для беженцев с Утраченных двадцати трех планет — для всех сорока миллионов человек. Чтобы ускорить пассажирские перевозки СИ, управлявший транспортным потоком станции, привлек весь имеющийся в Содружестве свободный подвижной состав: от антикварных вагонов до самых современных скоростных маглевов. Пару рейсов сделал даже паровоз с Рая Хаксли. Эвакуация потребовала поистине героических усилий от всех, кто в ней участвовал, — начиная с администраторов, внезапно столкнувшихся с невиданной катастрофой, к которой никто не был готов, и заканчивая служащими станции, помогавшими населениям целых миров пройти через переход в то время, когда над их головами взрывались ядерные боеголовки, превращавшие их дома в руины. Каким-то образом все получалось. Найджел еще никогда так не гордился своими людьми.
В первое время, когда на всех станциях сети еще царил настоящий хаос, бывшим жителям Утраченных двадцати трех планет приходилось преодолевать переходы пешком. Впрочем, уже через несколько часов сотрудники ККТ восстановили основное железнодорожное сообщение и запустили эвакуационные поезда, которые поочередно доставляли беженцев на станции первой и второй зон космоса, оставляя своих растерянных и перепуганных пассажиров на попечение местных правительств. Никто уже не спрашивал специального разрешения: людей самых разных этнических групп, культур и религий без подготовки отправляли в миры, опасающиеся за собственное будущее. ККТ действовала, руководствуясь исключительно соображениями целесообразности.
Из кабинета управляющего станцией «Наррабри» Найджел мог видеть толпы людей, снующих вокруг огромных зданий инженерных служб. Обслуживание и ремонт подвижного состава на Уэссексе временно прекратили, и теперь каждый квадратный метр свободного пространства был отдан под импровизированные спальни и столовые. Даже при запущенных на полную мощность коммуникациях санитарные условия оставляли желать лучшего. По крайней мере, огромные механические цеха смогли обеспечить несчастным людям крышу над головой. Еще десятки тысяч беженцев обосновались в помещениях терминалов, опустошая запасы заведений быстрого питания. Под временное жилье были приспособлены даже свободные складские помещения. По приблизительным подсчетам специалистов ККТ и правительства Уэссекса, на станции постоянно находились около двух миллионов человек. Сотрудники социальных служб с пятидесяти планет и местные волонтеры работали с оказавшимися разлученными с родителями детьми — около тридцати процентов из них недавно осиротели и пребывали в состоянии шока. Несмотря на назойливое внимание средств массовой информации к последствиям вторжения, многие случаи личного героизма и самоотверженной доброты навсегда остались неизвестными.