Но больше всего пострадала широкая лента изумрудного потока, испещренная янтарными огнями, оставляющими следы, наподобие комет. Какой-то темный изгиб сместил орбиты этих огней, заставив их кружиться и разворачиваться как будто под действием магнитной аномалии. Восстановление движения происходило почти за полный оборот кольца, но затем все начиналось сначала.
— Вот где прячется наш вредитель, — пробормотал Оззи. Квантовое сканирование выявило продолговатый контур деформирующего поля, исходящего из некой точки. — Вот кто вставляет палки в колеса.
— Координаты цели введены, — произнес Марк. — Конфигурация эффективной области поражения определена. С расстояния в пять тысяч километров ракета поразит центр этой дряни.
— Наш человек, — откликнулся Оззи.
Отделение квантовой ракеты от корабля вызвало едва заметное подрагивание корпуса. Оззи развернул фрегат и сквозь решетчатые сферы устремился наверх.
Брэдли приземлился рядом с Первой Магистралью в неглубокой дренажной канаве. Мягкая влажная почва ослабила удар. Он свернулся в клубок и замер. Наружный хромометрический слой скафандра покрылся серо-зелеными пятнами, имитируя траву и грязь. Все остальные активные системы перешли в спящий режим. Термобатареи поглощали тепло тела, сохраняя на поверхности скафандра температуру окружающей среды. Тонкий лучик света пробивался сквозь щель визора и попадал в глаза. Со стороны дороги слышался визг тормозов разворачивающихся бронемашин. Один броневик на ходу издавал скрежет и лязг. Затем шум двигателей затих. В наступившей тишине собственное дыхание казалось чрезвычайно громким, но еще громче стучало сердце.
Перед глазами мелькнула тень. Солдаты-мобайлы пробегали мимо, кто-то с плеском протопал прямо через канаву. Всего в нескольких сантиметрах от него.
«Эти несколько сантиметров определяют судьбу — мою, Звездного Странника, человечества, праймов. В прошлом моя судьба совершала еще и не такие повороты. Возможно, дремлющие небеса мне сегодня улыбнутся».
Движение за пределами его скафандра прекратилось. Брэдли активировал один сенсор и осмотрелся. Поблизости не было никаких признаков солдат-мобайлов. Он поднялся и посмотрел на удаляющуюся армию чужаков. Вдали, на Первой Магистрали, взорвался один из броневиков.
Брэдли поспешил к огромному кораблю, оставив маскирующую функцию скафандра и открыв приемный канал пассивного сенсора. Он знал, какой получит сигнал.
Не звук и не изображение, а сначала странную смесь ощущений, предназначенную для тех, кто способен их интерпретировать. Воздух был пронизан сложной электронной мелодией, доносящейся со всех концов долины. Окружающие Брэдли пульсации при всей своей самостоятельности объединялись в единое целое. Тембр, то поднимаясь, то опускаясь, создавал отчетливые побуждения. Тела людей и чужаков разделяли одинаковые воспоминания, мысли и ощущения. Брэдли двигался среди них, принимал их мысли, впитывал их знания. Вместе с ними он наблюдал за тремя людьми в бронекостюмах, убегающими вдоль дороги от солдат, следил, чтобы никто не помешал старту. Он проверял все технические аспекты обновленного корабля, настраивал системы, добиваясь полного взаимодействия. Он стремился скорее завершить период долгой ссылки. Он поддерживал вокруг корабля силовое поле, непроницаемое для любого оружия, и проверял информацию с сенсоров, следящих за долиной, опасаясь новых нарушений.
Каждое тело занимало свое место и имело свое предназначение, но мысли людей и мобайлов были обезличены, они всего лишь повторяли команды, исходящие из единственного источника — разума Звездного Странника.
Он поднялся в космический корабль, постепенно пробуждая гигантскую машину, безупречную в своей целостности. Скоро он поднимется к звездам. К безопасности. К свободе.
Брэдли приказал силовому полю вокруг корабля пропустить его. Учитывая истинное происхождение Звездного Странника, вполне логично было ожидать выполнения приказа. Иммобайл управляет всем, и ничто не должно ему препятствовать. Звездный Странник, хотя и стал более изощренным существом, чем стандартный прайм-иммобайл, не позволял технике в полной мере контролировать системы. Электронные устройства подчинялись ему точно так же, как и мобайлы. Он программировал их, задавал параметры, они выполняли его команды.
Брэдли знал, что Звездному Страннику присущ этот недостаток, как и всем остальным праймам. Он не допускал вероятности какой бы то ни было независимости или сопротивления. Мобайлы, выращенные в прудах амальгамации из его собственных генетически усовершенствованных плазмоядер, или же люди, чье сознание изменялось хирургическим или электронным способом, становились его неотъемлемой частью. Их мысли были его мыслями, скопированными или внедренными из его сознания. Никто не мог уклониться. Сам Звездный Странник не знал понятий восстания или неподчинения, а потому все его мобайлы были неспособны на это.
Безопасность Звездный Странник трактовал довольно однобоко. Он принял меры предосторожности, чтобы защитить себя физически и политически, внедрив мобайлов-людей в общество Содружества. Он определил эти действия как вполне достаточные для выживания, а стратегию его достижения признал успешной.
Электронную систему Институтской долины не мог взломать ни один человек, поскольку управляющие ею процессоры являлись продолжением мозга Звездного Странника и признавали команды только в том случае, если они имели признаки его личности. Но вот отличить приказ, отданный истинным мобайлом, от команды человека, помнящего нейронный язык Звездного Странника, они не могли.
Поле, защищающее «Марию Селесту», изменило свою структуру на участке перед Брэдли и позволило ему пройти. Он побежал по заросшему травой шраму, оставленному на земле космическим кораблем перед остановкой. У основания корабля дежурили патрули мобайлов. Их мысли подсказывали Брэдли, куда они смотрят и в каком направлении намерены повернуться. Маскировочный слой скафандра и тень между соплами ракетных двигателей позволили ему остаться незамеченным. Датчики движения, получив извещение о законности его приближения, равнодушно промолчали.
Подъем корабля осуществлялся постепенно, при помощи мобайлов и вспомогательных инженерных конструкций. Для поддержки его веса была построена высокая площадка из ферментированного бетона, на которой еще остались платформы, доходящие до нижней части корпуса. По металлическим ступеням Брэдли поднялся на одну из платформ. Смотровой люк в отсек ядерных двигателей открылся так же легко, как и силовой барьер, и Брэдли нырнул внутрь.
Первоначальные сведения о внутреннем устройстве «Марии Селесты», предоставленные Институтом, оказались довольно точными. Отсек был заполнен ядерными ракетами и их топливными резервуарами, цистернами с экологически поддерживаемыми условиями для амебообразных клеток, а также генераторами силовых полей. Исходя из этих данных, общественное мнение сошлось на том, что внутри больше ничего не было: ни жизнеобеспечивающих систем, ни отсеков для экипажа. Более тщательное исследование показало, что внутри есть негерметичные проходы и каналы, подобные тем, какие имеются на любом космическом корабле, построенном людьми. Было высказано мнение, что эти каналы использовались только в процессе постройки.
Среди резервуаров как раз и находилась система жизнеобеспечения. Звездный Странник жил здесь, питаясь базовыми клетками и очищенной водой из цистерн. Ему не требовалось дополнительное пространство для передвижения; здесь не было ни зон отдыха, ни восстановительных комплексов, необходимых для людей в многолетнем перелете. Звездный Странник занимался лишь тем, что собирал информацию и следил за системами корабля. При необходимости он мог выделить плазмоядра и запустить их в резервуар, чтобы в состоянии невесомости вырастить мобайлов и направить их на устранение неполадки. После выполнения задания они бы использовались в качестве подкормки для базовых клеток. Один раз в столетие, по мере старения тела Звездного Странника, создавался новый иммобайл, сохраняющий его сознание. И все это располагалось в помещении в тридцать кубических метров. Такое жизненное пространство терялось в общем объеме около двадцати пяти миллионов кубометров, тем более что в результате аварийного приземления корабль довольно сильно пострадал.
Внутри технического отсека не было предусмотрено никакого освещения — еще одно обстоятельство в поддержку мифа о «необитаемости» корабля. Брэдли переключил сенсоры в режим инфракрасного спектра и стал пробираться по узкому проходу. Тоннель несколько раз разветвлялся, какие-то шахты уходили вертикально вверх, к центру корабля. Карабкаться по ним он не стал, а отыскал коридор, ведущий в носовую часть, и поспешил туда. Стены коридора были выполнены в виде решеток, и за ними просматривались основные механизмы, закрепленные на обычных рамах. Дрожь отдельных балок свидетельствовала о подготовке ядерного двигателя к пуску. Через пару минут корабль будет готов лететь в открытый космос.
Брэдли выбрался из коридора и начал протискиваться между резервуаром с дейтерием и какими-то турбонасосами величиной с автомобиль. Мыслемелодия Звездного Странника по-прежнему отчетливо принималась его рецепторами даже в этом полностью металлическом и темном помещении.
— Помнишь меня? — спросил Брэдли.
В Институтской долине замерли все до единого мобайлы.
— Помнишь, не так ли? Я позаботился о том, чтобы ты не смог меня забыть.
Мыслемелодия изменилась; она обратилась с вопросом к каждому из мобайлов-людей, состоящих в подчинении Звездного Странника. Процессоры начали проверку с целью определения источника искаженных гармоник.
— Эй, да я же здесь, внутри, вместе с тобой.
Мелодия-запрос за пределами корабля стихла.
— Ты же не думал, что я пропущу этот момент, верно? Я хочу быть с тобой во время старта. Хочу быть уверен в нашей с тобой смерти.
Рост подозрений усиливал мыслемелодию, пока она не вызвала болезненный гул в ушах Брэдли.