нному, то он приказал пытать Тирона с еще большей жестокостью. Наконец сын, терзаясь за отца, обещал царю рассказать все, если только отец будет пощажен, и после того, как Ирод согласился, подтвердил, что Александр подговорил его с отцом осуществить убийство Ирода. Одни считают, что он сделал это, чтобы прекратить мучения отца, другие — что сказанное им было правдой.
6. Ирод созвал народ, обвинил перед ним военачальников и Тирона и попросил народ помочь ему избавиться от этих людей. Все они, включая цирюльника, были забиты насмерть палками и камнями. Затем Ирод отправил сыновей в находящуюся недалеко от Кесарии Себастию с приказанием задушить их. Приказ был немедленно исполнен, а затем Ирод распорядился отвезти их тела в крепость Александрион и похоронить там рядом с отцом их матери Александром. Таков был конец Александра и Аристобула.
XXVIII
1. Антипатр, ставший теперь неоспоримым наследником, навлек на себя ненависть народа, так как все знали, что именно от него исходила клевета против братьев. Тайный, но ужасный страх наполнял его душу при виде того, как подрастали дети покойных братьев. Глафира родила Александру двух сыновей — Тиграна и Александра, дочь же Шломит Береника родила Аристобулу трех сыновей — Ирода, Агриппу и Аристобула и двух дочерей — Иродиаду и Мирьям. После казни Александра Ирод отослал Глафиру вместе с ее приданым назад в Каппадокию, а вдову Аристобула Беренику выдал замуж за брата матери Антипатра (этот брак был устроен Антипатром для того, чтобы смягчить враждебное отношение к себе Шломит). Подарками и иными знаками внимания Антипатр пытался снискать расположение Фероры; посылая крупные денежные суммы в Рим, он хотел добиться благосклонности друзей Цезаря; также и Сатурнин, и его люди в Сирии без конца получали от Антипатра подарки. Однако подарки только усиливали отвращение к нему, ведь всем было ясно, что за ними стоят не чистосердечные порывы высокой души, но желание заручиться поддержкой в случае опасности. Оттого-то его подарки привели к тому, что те, кто их получал, не стали к нему более расположены, а те, кого он обошел, сделались его злейшими врагами. И тем не менее с каждым днем щедрость его становилась все более расточительной, так как он видел, что царь отвергает его и проявляет все большую заботу о сиротах и что его нежность по отношению к малюткам выдает раскаяние по поводу убийства сыновей.
2. Однажды Ирод собрал своих советников и придворных, поставил перед ними детей и с увлажнившимися глазами начал говорить: «Злой дух похитил у меня отцов этих детей, но сами они вверены моему попечению как вследствие связывающих нас природных уз, так и по причине сострадания, которое вызывает их сиротство. Хотя я и был до сих пор злосчастнейшим из отцов, теперь, по крайней мере, я постараюсь выказать себя любящим дедом и после смерти оставлю их на попечение самых дорогих мне людей. Я обручаю твою дочь, Ферора, со старшим сыном Александра, и таким образом ты естественно становишься его опекуном; твоему же сыну, Антипатр, я даю дочь Аристобула, так что ты станешь отцом сиротке. Ее сестру получит мой Ирод, поскольку его дед с материнской стороны был первосвященником. Пусть моя воля будет исполнена именно таким образом и пусть никто меня не заставляет отступиться от нее. Я молюсь, чтобы Бог скрепил эти союзы на благо моего царства и моих потомков и чтобы Он был более милостив к этим малюткам, нежели к их отцам».
3. В тот миг слезы капали из его глаз, и он соединил руки детей, затем нежно обнял каждого из них и распустил собрание.
Это решение настолько ошеломило Антипатра, что он даже не пытался скрыть своего унижения. Он чувствовал, что честь, оказанная царем сиротам, знаменует конец его собственных упований: ведь если не только Архелай, но и Ферора, тетрарх, поддержат наследников Александра, его собственные виды на наследование престола окажутся под угрозой. Он думал о ненависти народа к нему самому и о сострадании, выказываемом им к сиротам, о преданности, питаемой евреями к его братьям, пока те были живы, и о нежности, с какой они лелеют их память сейчас, когда они мертвы по его, Антипатра, вине. И он принял решение любыми средствами расстроить эти обручения.
4. Боясь идти на какие-нибудь хитроумные уловки перед человеком столь тяжелого нрава и столь склонным к подозрениям, как Ирод, он решился открыто попросить отца не лишать его уже дарованной ему чести и не оставлять ему лишь имя царя, самое же царскую власть передавая другим: ведь если сын Александра, будучи внуком Архелая, получит еще и такого тестя, как Ферора, то ему, Антипатру, никогда уже не добиться подлинной власти. И он спрашивал Ирода, не угодно ли ему будет пересмотреть предложенные браки, ибо царское семейство достаточно обширно.
И действительно, у царя было девять жен, от семи из которых он имел детей. Сам Антипатр был сыном Дориды, Ирод был сыном дочери первосвященника Мирьям, Антипа и Архелай — сыновьями самаритянки Мальтаки, а их сестра Олимпия была замужем за племянником Ирода Йосефом. От иерусалимитянки Клеопатры у него были сыновья Ирод и Филипп, а от Паллады — Фацаэль. Еще были у него дочери Роксана и Шломит, первая от Федры, а вторая от Эльпиды. Две его жены были бездетны (одна из них приходилась ему двоюродной сестрой, а другая — племянницей). Были еще две сестры Александра и Аристобула, дочери Мирьям. И вот на том основании, что семья столь велика, Антипатр и просил отца пересмотреть намеченные браки.
5. Когда царь понял, как Антипатр относится к сиротам, он страшно разгневался и у него даже мелькнула мысль, что убитые сыновья могли пасть жертвой клеветы Антипатра. На этот раз он отвечал Антипатру продолжительной гневной отповедью и прогнал его от себя. Но впоследствии он все же поддался его льстивым речам и изменил первоначально установленные браки, выдав дочь Аристобула за самого Антипатра, а дочь Федры — за своего сына. Сколь действенной оказалась в этом случае лесть Антипатра, можно подтвердить примером Шломит, потерпевшей неудачу в подобных же обстоятельствах. Несмотря на то что Шломит была его сестрой и супруга Цезаря, Юлия, поддерживала ее в непрестанных просьбах позволить ей выйти замуж за аравийца Сулая, Ирод поклялся, что, если она не откажется от своего намерения, он будет считать ее своим злейшим врагом, и в конце концов насильно выдал замуж за Алексу, своего придворного. Одну из ее дочерей он выдал за сына Алексы, а другую — за брата матери, Антипатра. Наконец, одну из своих дочерей от Мирьям он выдал за сына своей сестры, Антипатра, а другую — за сына своего брата Фацаэля.
XXIX
1. Устроив браки к своей личной выгоде и лишив сирот их надежд, Антипатр почувствовал, что его собственные надежды достигли безопасной гавани, и теперь, когда его уверенность в себе сравнялась с его порочностью, стал невыносим. Не в силах побороть всеобщее к себе отвращение, он решил сделать страх перед собой залогом безопасности. В этом ему способствовал Ферора, более не сомневавшийся в том, что именно Антипатр будет царем.
На этот раз новые несчастья обрушились на царский двор из-за заговора нескольких женщин. Жена Фероры, поддерживаемая своей матерью и сестрой, а также матерью Антипатра, стала вести себя при дворе с большой заносчивостью и осмелилась даже оскорбить двух царских дочерей. Это вызвало у царя сильную неприязнь, что, впрочем, не помешало им продолжать унижать всех остальных. Единственной, кто противостоял этому заговору, была Шломит: она обвинила этих женщин перед царем и заявила, что они представляют опасность для него. Узнав о ее обвинениях и о неудовольствии Ирода, они перестали встречаться на людях и обмениваться дружескими приветствиями и вместо этого стали в присутствии царя притворяться, что в ссоре между собой. Антипатр, бывший с ними заодно, стал, со своей стороны, притворяться, будто не ладит с Феророй. Они начали собираться по ночам втайне и устраивать совместные попойки, так что установленное за ними наблюдение только скрепило их союз. Однако каждое их действие тут же становилось известным Шломит, а от нее — Ироду.
2. Царь кипел от гнева, в особенности же — против Фероровой жены, которую Шломит обвиняла особенно яростно. Наконец он созвал советников и придворных и выдвинул перед ними множество тяжких обвинений против этой женщины, но в первую очередь она обвинялась в оскорблении его дочерей. Он обвинил ее также и в том, что она платила деньги фарисеям, чтобы те вредили ему, и настраивала против него брата, пользуясь для этого различными зельями. Затем он обратился к Фероре и сказал ему, что тот должен выбирать между братом и женой. Когда же Ферора ответил, что он скорее умрет, чем откажется от жены, Ирод растерялся и, обратившись к Антипатру, запретил ему поддерживать какие бы то ни было отношения с Феророй, его женой и ее приближенными. Антипатр на людях следовал этому запрету, однако втайне продолжал проводить ночи в том же обществе.
Опасаясь, однако, наблюдательности Шломит, он через своих друзей в Италии устроил так, чтобы его пригласили в Рим. Те написали Ироду, что в ближайшем будущем Антипатру следует посетить Цезаря, и Ирод без колебаний отправил его, сопроводив пышной свитой, крупной суммой денег и своим завещанием, в котором наследником объявлялся Антипатр, а преемником Антипатра — Ирод, сын царя Ирода от дочери первосвященника Мирьям.
3. В Рим отправился также — вопреки распоряжениям Цезаря — аравиец Сулай: он намеревался выступить против Антипатра по делу, по которому он прежде обвинялся Николаем. У него также была серьезная тяжба с собственным царем Аретой, так как тот казнил многих из его друзей, в том числе Соема, самого могущественного человека в Петре. Он склонил на свою сторону казначея Цезаря Фабата, щедро одарив его, и пользовался его содействием также и против Ирода. Однако Ирод еще более богатыми подарками добился того, чтобы Фабат перестал поддерживать Сулая; кроме того, с его помощью он пытался вытянуть из этого мошенника деньги, которые тот должен был ему заплатить по приказанию Цезаря. Однако Сулай вовсе не собирался платить и даже обвинил Фабата перед Цезарем, сказав ему, что Фабат — казначей не его интересов, но интересов Ирода. Взбешенный этим Фабат выдал Ироду, у которого он все еще был в большой милости, тайны Сулая, рассказав, что Сулай подкупил его телохранителя Коринфа, с которого Ироду не следует спускать глаз (этот Коринф, хотя и вырос в царстве Ирода, был по происхождению аравиец). Царь хорошо понял намек и неме