дленно взял под стражу Коринфа и еще двух аравийцев, которых застал вместе с ним: один из них был друг Сулая, а другой — князь одного из аравийских племен. Под пыткой оба признались, что Коринф щедро заплатил им, чтобы они убили Ирода. Следствие продолжал наместник Сирии Сатурнин, а затем они были под стражей отправлены в Рим.
4. Ирод продолжал настаивать, чтобы Ферора развелся с женой, но, хотя у него и было множество оснований для ненависти к этой женщине, он не мог найти способа наказать ее. Наконец он потерял терпение и изгнал ее вместе с братом. Ферора снес оскорбление и, удалившись в свою тетрархию, поклялся, что конец его изгнанию положит только смерть Ирода и что никогда, доколе Ирод жив, он не возвратится к нему. И он не возвратился даже во время болезни брата, невзирая на самые настойчивые приглашения с его стороны, так как Ирод, думая, что конец его близок, хотел оставить ему некоторые распоряжения. Однако Ирод неожиданно оправился, а вскоре после этого заболел Ферора. Ирод выказал себя менее непреклонным: он поехал к брату и трогательно ухаживал за ним. Однако побороть болезнь было не в его силах, и через несколько дней Ферора скончался. До самой его смерти Ирод не переставал любить его, но тем не менее ходили слухи, что он сам его отравил. Он сопровождал тело в Иерусалим, приказал всему народу оплакивать его в течение длительного времени и почтил его несравненным по пышности погребением. Таков был конец одного из убийц Александра и Аристобула.
XXX
1. Однако смерть Фероры повлекла за собой возмездие, которое в конце концов отыскало истинного виновника преступления. Все началось с того, что некоторые из вольноотпущенников покойного, удрученные, предстали перед царем и объявили ему, что его брат был умышленно отравлен: его жена подала ему какое-то необычное кушанье, и вскоре после того, как он съел его, он заболел. А за два дня до того ее мать и сестра призвали одну искусную в снадобьях аравийку, чтобы та приготовила для Фероры любовное зелье; однако вместо этого по наущению Сулая, который ее хорошо знал, аравийка дала ему смертельный яд.
2. Царь, терзаемый всевозможными подозрениями, подверг рабынь и некоторых свободных женщин пытке. Одна из них в терзаниях воскликнула: «О Боже, Владыка неба и земли, пусть наши страдания падут на голову их виновницы, матери Антипатра!» Ухватившись за этот намек, царь продолжал добиваться истины, и женщина открыла ему все о дружбе Антипатра с Феророй и окружавшими его женщинами и об их тайных встречах. Она рассказала также, как Ферора и Антипатр, возвращаясь от царя, пировали с ними по ночам, предварительно отослав всех рабов и рабынь (та, что сообщила эти сведения, была свободной).
3. Тогда Ирод подверг пытке всех рабынь, одну за другой. Их показания полностью совпали с тем, что было уже известно, за тем исключением, что отъезд Антипатра в Рим, а Фероры — в Перею был согласован заранее: оба беспрестанно повторяли, что теперь, когда Ирод избавился от Александра и Аристобула, наступила очередь их самих и их жен — ведь тот, кто убил Мирьям и ее сыновей, не пощадит никого, и потому чем больше расстояние, отделяющее их от этого чудовища, тем лучше для них. Кроме того, Антипатр часто жаловался своей матери, что, в то время как отец его день ото дня выглядит все моложе, сам он уже поседел и, очень вероятно, умрет, так и не успев стать царем. А когда отец его умрет — если он когда-нибудь все-таки умрет, — его, Антипатра, наслаждение царской властью будет удручающе кратковременным; а еще на глазах отрастают эти головы Гидры, сыновья Аристобула и Александра, он же сам ограблен отцом, отнявшим у него надежду, что после его смерти дети наследуют ему, ибо его преемником назначен не один из его сыновей, но Ирод, сын Мирьям; должно быть, старик совсем уже выжил из ума, если он воображает, что эта часть его завещания будет исполнена: ведь он, Антипатр, лично позаботится, чтобы никто из всей родни не остался в живых. Еще он говорил, что Ирод, который ненавидит детей, как никто другой из отцов, ненавидит еще больше собственного брата, ведь только вчера или позавчера он дал ему, Антипатру, сто талантов, лишь бы тот не имел никаких дел с Феророй, а когда Ферора спросил: «Какой вред мы ему причиняем?», он, Антипатр, ответил ему: «Я хочу только, чтобы он поскорее лишил нас всего и позволил нам жить нагими, ибо не вижу иного способа спастись от этого кровожадного чудовища, которое не позволяет нам даже открыто проявлять привязанность друг к другу. Теперь нам придется встречаться тайком, и мы сможем делать это открыто только тогда, когда обретем дух и силу мужей».
4. К этим исторгнутым под пыткой признаниям они прибавили еще, что Ферора намеревался вместе с ними бежать в Петру.
Ирод поверил каждому их слову из-за упоминания о его талантах, о которых было известно только ему и Антипатру. Сначала он обрушил свой гнев на мать Антипатра Дориду: отнял у ней все подаренные им украшения, которые стоили многих талантов, и изгнал ее вторично. Но женщинам из окружения Фероры он помог оправиться от пыток, так как больше не имел повода для вражды к ним. Теперь он пребывал в постоянном страхе и приходил в волнение от малейшего подозрения: многих послал на пытки без всякой вины, из одного лишь опасения пропустить кого-либо действительно виновного.
5. Наконец наступила очередь самаритянина Антифила, главного управителя Антипатра. Под пыткой тот признался, что Антипатр заказывал в Египте через одного из близких к нему, Антифилу, людей яд для отравления Ирода. Он, Антифил, вручил этот яд дяде Антипатра Тевдиону, а тот передал его Фероре, которому Антипатр поручил умертвить Ирода в то время, как сам будет находиться в Риме и таким образом останется вне подозрений. Ферора же передал снадобье своей жене. Царь послал за ней с приказанием немедленно принести то, что она получила от мужа. Она вышла как бы затем, чтобы принести яд, и тут же бросилась с крыши, чтобы избежать допроса у царского палача. Однако по воле божественного провидения, которое, как видно, желало покарать Антипатра, она ударилась не головой, но другими частями тела и осталась в живых. Ее отнесли к царю, который, дождавшись, чтобы она пришла в себя (ибо после падения она потеряла сознание), потребовал объяснений, дав при этом клятву, что если она расскажет всю правду, то будет избавлена от всякого наказания, если же она что-то утаит, то ее будут терзать на дыбе до тех пор, пока от ее тела не останется ничего даже для погребения.
6. После недолгого колебания женщина ответила: «Что ж, к чему мне продолжать хранить эти тайны сейчас, когда Фероры больше нет? Для того лишь, чтобы спасти Антипатра, который погубил всех нас? Слушай меня, царь, и пусть Бог слышит меня тоже и подтвердит правдивость моих слов, ибо обмануть Его не может никто! Когда Ферора умирал, а ты сидел рядом с ним и обливался слезами, он подозвал меня к себе и прошептал: “О, как жестоко ошибался я, жена, по поводу отношения ко мне брата! Смотри, как он любит меня, я же испытывал к нему ненависть и собирался убить того, кого близость моей кончины повергает в такое отчаяние. Я по заслугам наказан за свою неверность. Пойди к себе и принеси яд, оставленный нам Антипатром для убийства царя, и уничтожь его немедленно у меня на глазах, ибо я боюсь сойти в Аид отягощенным такой виной”. Как мне и было велено, я принесла яд и большую часть высыпала в огонь у него на глазах, однако немного оставила себе на всякий случай из страха перед тобой».
7. С этими словами она достала шкатулку, которая действительно содержала лишь небольшое количество яду.
Тогда Ирод подверг пытке мать и брата Антифила, которые сознались, что шкатулка была привезена Антифилом из Египта, где он получил ее от брата, бывшего в Александрии врачом. Духи Александра и Аристобула витали по дворцу и, проникая повсюду, делали тайное явным, посылая на допрос даже тех, на кого никогда не падало подозрение. Даже Мирьям, дочь первосвященника, была найдена причастной к заговору: об этом сообщили под пыткой ее братья. За свои преступные намерения мать была наказана через сына, ибо имя ее сына Ирода, который должен был наследовать Антипатру, было вычеркнуто из отцовского завещания.
XXXI
1. В разгар событий допросу был подвергнут вольноотпущенник Антипатра Батилл, показания которого окончательно подтвердили замыслы Антипатра. Именно: он принес еще одно снадобье — ядовитую смесь змеиного яда с выделениями других пресмыкающихся; Ферора и его жена должны были отравить им царя в том случае, если первый яд не окажет нужного действия. Вместе с ядом он принес письма, подделанные Антипатром для того, чтобы обвинить своих братьев Архелая и Филиппа, царских сыновей, которые в это время воспитывались в Риме и уже превратились в юношей с высоким духом. Антипатр вознамерился искоренить эту подрастающую угрозу его надеждам и с этой целью подделал некоторые обличающие их письма от имени некоторых друзей Ирода в Риме, одновременно подкупив других друзей, чтобы они написали, что юноши постоянно осуждают отца, обвиняют его в смерти Александра и Аристобула и противятся своему возвращению на родину (ведь Ирод уже послал за ними, и это-то и было главной причиной беспокойства Антипатра).
2. Еще до своей поездки в Рим, находясь в Иудее, Антипатр заплатил за то, чтобы в Риме были написаны эти изобличающие письма, а сам явился к отцу якобы затем, чтобы оправдать поведение братьев, настаивая, что часть сообщаемого является неправдой, а другую следует приписать юношеской опрометчивости. Поскольку составителям обличительных писем он заплатил большие деньги, ему нужно было скрыть эти расходы; поэтому он накупил себе дорогих одежд, ковров искусной работы, серебряных и золотых чаш и много других ценных вещей, чтобы затраченные на это средства скрыли другие, более подозрительные траты. Его отчеты показывали расход в 200 талантов, большая часть которых была отнесена на счет его законной тяжбы с Сулаем. Сейчас, однако, мелкие мошенничества всплыли наружу вместе с более серьезными преступлениями.