хода дали Флору взятку в 8 талантов серебром, с тем чтобы тот запретил продолжение работ. Флор, лишь бы получить деньги, притворно обещал свое содействие, когда же деньги очутились в его кошельке, он как ни в чем не бывало отправился из Кесарии в Себастию, дав борьбе между партиями идти своим ходом, как если бы ему заплатили за то, чтобы он позволил евреям безнаказанно вести войну!
5. Следующий день была суббота, и евреи собрались в синагогу. Тут же какой-то кесарийский грек установил у самого входа в синагогу дном кверху большой глиняный сосуд и стал совершать на нем жертвоприношение птиц. Это привело евреев в неописуемую ярость: законы их были оскорблены и все место осквернено. Более спокойные и рассудительные советовали обратиться к властям, те же, кто склонен к раздорам, и горячие головы среди молодежи загорелись вступить в борьбу. Зачинщики из греческой партии уже поджидали их (ведь они нарочно подослали этого человека принести жертвы), и тут же завязалась драка. Начальник конницы Юкунд, поставленный предотвращать беспорядки, вышел вперед, отобрал сосуд и попытался положить конец борьбе. Однако он ничего не смог сделать против насилия греков, и поэтому евреи взяли книгу Закона и удалились в Нарбату, место в 60 стадиях от Кесарии, заселенное евреями. Одновременно Йоханан и двенадцать других влиятельных евреев отправились в Себастию к Флору, где стали горько жаловаться на случившееся и просить о помощи, мягко напоминая ему при этом о восьми талантах. Тот же ни много ни мало как взял этих людей под стражу, обвиняя их в том, что они вынесли из Кесарии книгу Закона.
6. Хотя это новое оскорбление и вызвало возмущение в Иерусалиме, сдержанность все еще пересиливала гнев. Однако Флор, словно подрядившись во что бы то ни стало раздуть пожар войны, послал в храмовую сокровищницу взять 17 талантов под тем предлогом, что они нужны Цезарю. Народ охватило смятение, и толпы повалили в Храм, где с пронзительными криками взывали к имени Цезаря, умоляя освободить их от тирании Флора. Отдельные возмутители спокойствия выкрикивали в адрес последнего самую оскорбительную брань и, обходя народ с шапками в руках, просили подать милостыню для горького бедняка Флора. Это не только не излечило его сребролюбия, но еще более раздразнило страсть к наживе. Вместо того чтобы появиться в Кесарии, потушить распространявшееся оттуда пламя войны и тем самым устранить причину беспорядков (за что ему к тому же и было уплачено), он в сопровождении конницы и пехоты двинулся прямо на Иерусалим с целью при помощи римского оружия достичь желаемого и посредством страха и угроз начисто обобрать город.
7. Народ, желая предупредить его и заставить устыдиться собственных намерений, со славословиями вышел навстречу войскам, приготовившись принять Флора с почтительным смирением. Однако тот выслал вперед 50 всадников под началом Капитона, через них приказав евреям вернуться назад и не насмехаться своим неожиданно возникшим расположением над человеком, столь жестко оскорбленным: будь они людьми прямыми и бесстрашными, они насмехались бы над ним и в его присутствии, доказав не только словами, но и силой оружия свою приверженность к свободе. Его ответ привел людей в смятение, а когда всадники Капитона ворвались в самую их середину, они рассеялись, так и не успев приветствовать Флора или убедить его воинов в своей готовности к подчинению. Итак, они в страхе разошлись по домам и провели ночь в унынии.
8. Флор ночевал во дворце, а наутро воздвиг под открытым небом помост и принялся чинить суд. Перед ним предстали первосвященники, влиятельные граждане и вся городская знать. Флор велел им выдать тех, кто нанес ему оскорбление, пригрозив, что в противном случае они испытают на себе самих всю тяжесть его мести. Предводители евреев стали доказывать миролюбивое расположение народа и просили прощения за оскорбительные замечания, говоря, что в таком множестве всегда найдется несколько дерзких юнцов и что обнаружить виновных невозможно, так как все они преисполнены раскаяния и боятся сознаться в своем проступке. Если только прокуратора заботит мир в стране и если он желает сохранить город для Рима, то лучше будет ради многих невинных простить нескольких виновных, нежели из-за горстки негодяев сокрушить столь многих верных подданных.
9. Однако их призывы привели Флора еще в большую ярость, и он закричал воинам, чтобы те выступили и разграбили Верхний Рынок, убивая каждого встречного. Приказание лишь подстегнуло их собственную жажду наживы, и они не только начисто разграбили то место, куда были посланы, но и, врываясь в дома, убивали обитателей. Кругом было бегство народа по узким улицам, убийство тех, кто попадал в руки римлян, и все это ничуть не препятствовало грабежу. Многие мирные жители были схвачены и приведены к Флору, который подверг их бичеванию, а затем распял. Всего в этот день погибло около 3600 человек, включая детей и женщин, ибо даже младенцам не было пощады. Еще более усугубила бедствие неслыханная жестокость римлян. Никто и никогда не осмеливался на то, на что осмелился в этот день Флор: ведь он бичевал перед судебным помостом, а затем предавал распятию людей, принадлежавших к сословию всадников, — людей, которые хоть и были по рождению евреями, но по званию принадлежали к римлянам!
XV
1. Случилось так, что как раз в это время царь Агриппа находился в Александрии, отправившись туда затем, чтобы принести поздравления Александру, которому Нерон доверил управление Египтом. Однако его сестра Береника была в Иерусалиме, и зрелище преступного поведения солдат поразило ее в самое сердце. Она неоднократно посылала к Флору начальников своей конницы и своих телохранителей с просьбой прекратить резню. Однако Флор, которого не заботило ни число жертв, ни высокое положение просительницы, но одна только прибыль, которую сулил грабеж, остался глух к призывам. Более того, безумная ярость солдат не пощадила даже самое царицу: мало того что на ее глазах они пытали узников насмерть — они лишили бы жизни даже и ее самое, если бы она своевременно не скрылась в царском дворце и не провела там ночь под охраной собственной стражи в страхе перед нападением солдат.
Береника жила в Иерусалиме во исполнение данного ею Богу обета. Существует обычай, согласно которому тот, кто болен или поражен каким-либо иным несчастьем, клянется Богу, что в течение 30 дней до жертвоприношения он будет воздерживаться от вина и острижет голову, — именно такой обет и исполняла тогда Береника. Она стояла босой перед судебным помостом и взывала к Флору, однако ее мольбы были оставлены без ответа, и она даже подвергла опасности свою собственную жизнь.
2. Все это случилось в 16-й день месяца Артемисия. На следующий день охваченная отчаянием толпа собралась на Верхнем Рынке, с воплями оплакивая убитых и призывая еще более громогласные проклятия на голову Флора. Напуганные этим, видные граждане и первосвященники разодрали одежды и, падая ниц перед каждым в отдельности, умоляли их остановиться и после всего, что они вытерпели, не раздражать вновь Флора, чтобы он не совершил чего-нибудь непоправимого. Как из уважения к просящим, так и в надежде на то, что Флор прекратит наконец свои беззакония, народ очень скоро внял их мольбам.
3. Однако то, что волнение угасло, не было по душе прокуратору, и он, замышляя заново раздуть пламя, вызвал к себе первосвященников и видных граждан и сказал им, что единственный способ доказать ему, что народ не собирается более восставать, — это выйти из города навстречу идущим из Кесарии войскам (ибо на пути к городу были две когорты). Пока те собирали людей, он послал приказ центурионам когорт, чтобы их люди не отвечали на приветствия евреев и чтобы они пустили в ход оружие при первом же слове, направленном против него, Флора.
Тем временем первосвященники собрали в Храме великое множество народа, убеждая их выйти навстречу римлянам и приветствовать их, предотвратив тем самым непоправимое несчастье. Однако призыв не подействовал на возмутителей спокойствия, а мысль о погибших толкала большинство народа на сторону горячих голов.
4. Тогда все священники и служители Бога вынесли из Храма священные сосуды и облачились в одежды, надеваемые ими во время богослужения; к ним присоединились певцы и музыканты вместе со своими инструментами, и все они, пав ниц, стали умолять народ пощадить их священные украшения и не побуждать римлян к разграблению сокровищ Бога. Тут же были и сами первосвященники, посыпавшие головы прахом, в разодранных одеждах и с обнаженной грудью. Они обращались по имени к каждому из видных граждан и ко всей толпе вместе и призывали не предавать из-за пустякового оскорбления свою страну в руки людей, только и ждущих ее разграбить. «Что за прок воинам от приветствия евреев? — спрашивали они. — Разве, не выйдя сейчас им навстречу, можно будет исправить уже причиненное зло?» Если они подобающим образом встретят римлян, Флор лишится повода для войны, они же получат взамен за это свою страну и избавление от новых страданий. Ведь было бы удивительным безрассудством поддаться горстке возмутителей спокойствия, тогда как, превосходя их числом, они в состоянии заставить даже их вести себя благоразумно.
5. Этими доводами они утихомирили толпу, тогда как мятежникам пришлось уступить перед угрозами и перед властью. Затем они вывели народ, в спокойствии и полном порядке, навстречу войску, и, когда воины приблизились, евреи обратились к ним с приветствиями. Однако их приветствие осталось без ответа, и тогда мятежники принялись громко поносить Флора. Это был условный знак для нападения на толпу. В мгновение ока воины окружили их и начали избивать дубинками; когда же народ обратился в бегство, преследовавшая его конница стала топтать людей. Многие падали под ударами римлян, но еще больше было смято собственными собратьями. У городских ворот образовалось ужасающее скопление народа, и, поскольку каждый стремился войти раньше других, всеобщее бегство замедлилось. Того, кто спотыкался, ожидал ужасный конец: задушенные и затоптанные в прах под бесчисленным множеством ног, они были неузнаваемы для родственников, явившихся взять тела для погребения.