стр на севере, на юге — пустынная и необитаемая Ливия и Гадира на западе, — нет, они ищут за океаном новый мир, победоносно неся свое оружие вплоть до самой не исследованной прежде Британии. И что же? Неужто же вы богаче галлов, сильнее германцев, умнее греков и многочисленнее всех народов мира? На что полагаетесь вы, посягая на власть Рима?
Вы скажете, что тяжко бремя рабства. Но насколько же тяжелее оно грекам, прославленным на весь мир своим несравненным благородством и населяющим столь обширную страну, или македонянам, с гораздо большим правом, нежели вы, заслуживающим наслаждаться свободой! Нужно ли говорить о пятистах городах Азии, безо всякого даже гарнизона склоняющихся перед императором и предъявляемыми консулом знаками власти? К чему упоминать о гениохах, колхидянах, таврийцах, народах, обитающих у Босфора, Понта и Меотиды? Было время, когда они не признавали власти даже собственного правителя, а сегодня три тысячи легионеров держат их в подчинении и сорок военных кораблей поддерживают спокойствие в море, где прежде не плавал никто, кроме разбойников. С каким основанием могли бы требовать для себя свободы Вифиния, Каппадокия, Памфилия, Ликия, Киликия! И все-таки они платят налоги даже без понуждения войск.
Что сказать о фракийцах, рассеянных по стране шириной в пятидневный переход и длиной в семидневный, далеко превосходящих вас в стойкости и воинственности, населяющих землю, где один только ледяной ветер может остановить наступающее войско, — и все же двухтысячного гарнизона достаточно, чтобы держать их в повиновении. С ними граничат иллирийцы, страна которых простирается от Далмации до Истра и которые подчиняются всего лишь двум легионам: в союзе с римлянами они отражают вылазки даков. А далматы, столько раз пытавшиеся сбросить иго рабства и после каждого поражения собиравшие свои силы для нового восстания, — сегодня они сохраняют спокойствие с одним только римским легионом.
Но если уж и в самом деле существует народ, особые преимущества которого вправе толкнуть его на восстание, то этим народом являются галлы, столь неприступно укрепленные самой природой — Альпами с востока, Рейном с севера, Пиренеями с юга, океаном с запада. Все же, несмотря на эти исполинские преграды, на скопление трехсот пяти народов, на изобилие, можно сказать, ключом бьющее из их земли, плоды которой наводняют едва ли не целый мир, они с покорностью сносят свое превращение в житницу Рима и получают из рук Рима то, что производит их собственная земля! И они поступают так не из изнеженности или от природной низости — ведь в продолжение целых 80 лет они отстаивали свободу, — но из-за благоговейного страха, внушаемого им как мощью Рима, так и его судьбой, которая стяжала больше побед, нежели римское оружие. Итак, Галлию держат в повиновении 1200 воинов — меньше, чем есть у нее городов!
А Иберия? Ни золото, которое приносит ее земля, не помогло ей отстоять свободу, ни обширные пространства моря и суши, отделяющие ее от Рима, ни воинственные племена лузитанцев и кантабров, ни соседствующий с нею океан, устрашающий своими отливами даже местных жителей. Пройдя через заоблачные Пиренеи, римляне принесли свое оружие за Геркулесовы Столпы и поработили иберийцев. И для того, чтобы держать в повиновении этот воинственный и столь отдаленный народ, им достаточно всего одного легиона!
А кто из вас не слыхал о неисчислимых множествах германцев? Уж конечно, вам неоднократно приходилось наблюдать их телесную мощь и отвагу, ведь римляне повсюду держат при себе германских пленников. Этот народ занимает необозримые пространства, гордость их превышает их телесную силу, от всей души они презирают смерть и в гневе опаснее диких зверей. И все же Рейн кладет предел их воинственности, ибо восемь римских легионов укротили их, обратив в рабство пленников и заставив целый народ искать спасения в бегстве.
Подумайте об укреплениях британцев, вы, столь полагающиеся на стены Иерусалима! Со всех сторон они окружены океаном и населяют остров, обширностью не уступающий остальному миру. И все же римляне пересекли море и поработили и их, и четыре легиона держат в спокойствии весь этот огромный остров. Но к чему мне распространяться об этом, когда даже парфяне, самый воинственный из народов, господствующие над столь многими государствами и защищаемые таким огромным войском, посылают в Рим заложников, и на италийской земле вы увидите цвет знати Востока, пребывающей в рабстве ради сохранения мира.
Итак, почти нет на земле народа, который не склонился бы перед могуществом Рима, — неужели же вы единственные развяжете против него войну?! Вспомните о конце карфагенян, кичившихся величием Ганнибала и славой своих финикийских предков, — не они ли пали под рукой Сципиона? А киренеяне, возводящие свой род к спартанцам, мармариды, народ, простирающийся до самой безводной пустыни, сирты, одно имя которых внушает ужас, насамоны, мавры, нумидийцы с их несметными полчищами, — никто из них не выстоял перед доблестью римлян. И вся эта третья часть мира, народы которой почти невозможно исчислить, простирающаяся от Атлантического океана и Геркулесовых Столпов и до Эритрейского моря, близ которого обитает несметный народ эфиопов, вся она подчинилась Риму. Кроме ежегодного урожая, который в течение восьми месяцев кормит все население Рима, ее жители платят еще и всякого рода подати, с готовностью подчиняясь налогообложению ради нужд империи. В отличие от вас, они не приравнивают приказания к оскорблению, хотя среди них расположен всего один легион.
Но к чему нам ходить так далеко за примерами мощи Рима, когда мы можем взглянуть на Египет, нашего ближайшего соседа? Он простирается до самой Эфиопии и блаженной Аравии, он граничит с Индией, его, как это видно из списков подушного налога, населяет семь с половиной миллионов человек, не считая Александрии, — и все же он не восстает против римского правления. А между тем какой повод для восстания доставляет одна только Александрия, с ее величиной, ее населением, ее богатством! Город в 30 стадиев в ширину и не менее десяти в длину, который за один месяц платит Риму больше налогов, чем вы за целый год, и кроме денег посылает еще и зерно, которого хватает на целых четыре месяца, город, со всех сторон окруженный непроходимыми пустынями, морями, лишенными гаваней, и болотами. Но ничто из этого не может пересилить удачу Рима: стоящие в городе два легиона одновременно держат в узде отдаленнейшие части Египта и гордую знать Македонии.
Или вы собираетесь искать себе союзников в необитаемых землях? Ведь в населенном мире повсюду вы найдете римлян. Или вы простираете свои надежды по ту сторону Евфрата и воображаете, что сородичи из Адиабены пойдут на помощь? Но ведь они не безумцы, чтобы без всякой причины бросаться вместе с вами в такую войну, а если бы даже они и решились, то Парфия не допустила бы этого. Ибо для парфянского царя важнее всего сохранение перемирия с Римом, а он будет считаться нарушившим перемирие, если кто-то из его подданных выступит против Рима.
Итак, вам остается прибегнуть только к помощи Бога. Но ведь и Он стоит за римлян, ибо без Его содействия никогда бы не смогла образоваться столь могущественная империя. Задумайтесь и над тем, сколь трудно будет, даже если бы вы имели против себя слабейшего вас противника, сохранить чистоту вашей веры и как вы, будучи вынуждены преступить те самые законы, которые исполняют вас надеждой на содействие Бога, заставите Его отвернуться от вас. Ведь если вы будете, соблюдая Закон, прекращать по субботам всякую деятельность, то очень скоро потерпите поражение, как ваши предки при Помпее, ибо он усиливал осаду как раз в те дни, когда осажденные бездействовали. Но если в ходе войны вы станете преступать ваш древний Закон, то за что тогда вам останется бороться? Ведь ваша единственная забота, чтобы ни один из древних законов не был нарушен. И как, после того как вы добровольно преступите почитание Бога, вы сможете призвать Его на помощь?
Каждый, кто начинает войну, полагается либо на божественное, либо на человеческое содействие; но тот, кто очевидно не располагает ни тем, ни другим, навлекает на себя верную погибель. В таком случае, кто препятствует вам собственными руками умертвить жен и детей и самим предать огню родину, прекраснейшую из всех?! Совершив это безумие, вы, по крайней мере, избежите позора окончательного поражения. Прекрасно, друзья мои, прекрасно, пока судно еще находится в гавани, заранее предвидеть надвигающуюся непогоду и не плыть в самое сердце бури навстречу верной гибели. Ведь тот, над кем несчастье разражается словно гром с ясного неба, по крайней мере, заслуживает сожаления, но ничего, кроме порицания, не достоин тот, кто с открытыми глазами устремляется навстречу погибели.
Наконец, пусть никто не думает, что война против вас будет соответствовать принятым правилам и одержавшие победу римляне поведут себя с умеренностью, а не предадут огню ваш священный город и не истребят весь ваш род, чтобы ваша судьба послужила примером для других народов. Нет, говорю я вам: даже оставшись в живых, вы не найдете для себя прибежища, ибо все народы либо уже являются рабами Рима, либо боятся ими стать. Однако опасность угрожает не только здешним евреям, но и тем, кто обитает в иных городах: ведь во всем мире не найдется народа, среди которого не жили бы евреи. Но все они, если вы развяжете войну, будут умерщвлены врагами, так что из-за зломыслия немногих каждый город наполнится еврейской кровью. И это убийство будет оправдано! Если же оно не случится — подумайте, сколь низко поднимать оружие против народа, столь великодушного! Пощадите ваших жен и детей, пощадите хотя бы этот город с его священными пределами! Сжальтесь над Храмом, сохраните для себя самих святилище с его священными сокровищами! Ибо римляне, захватив их, уже не поколеблются взять то, за сохранение чего до сих пор они не получили никакой благодарности. Призываю в свидетели все, что для вас священно, — святых ангелов Божьих и нашу общую родину, — что я использовал все средства ради вашего спасения. Приняв правильное решение, вы вместе со мной будете наслаждаться миром, позволив же страстям увле