дутся. Однако повстанцы, опасаясь, что надежда на помилование заставит весь народ принять условия Агриппы, в неистовстве набросились на послов. Феб был убит, не успев произнести и слова; Боркаю, хотя и раненному, удалось бежать. На тех из горожан, которые выражали свой протест, они напали с камнями и дубинками и прогнали их обратно в город.
4. Считая, что внутренние распри между евреями предоставляют подходящий случай для нападения, Цестий поднял все войско, бросился в погоню за евреями и преследовал их до самого Иерусалима. Он разбил лагерь на так называемом Скопусе, что в семи стадиях от города, но не предпринимал наступления в течение трех дней, быть может, в расчете на то, что защитники города склонятся к сдаче; тем временем он разослал воинов по близлежащим деревням собирать продовольствие. На четвертый день, который был 30-м днем месяца Гиперберетея, он выстроил войска и вступил в город.
Население города было полностью во власти бунтовщиков; те же, потеряв присутствие духа при виде господствующего среди римлян порядка, оставили городские окраины и обосновались во Внутреннем городе и Храме. Войдя в город, Цестий предал огню Бет-Зету (также известную как «Новый город») и Дровяной рынок, а затем прошел к Верхнему городу и расположился лагерем перед царским дворцом. Если бы в это самое время он решил пробиться за стены, он тут же захватил бы город, и, таким образом, войне пришел бы конец. Однако начальник лагеря Тиранний Приск и большинство начальников конницы, будучи подкуплены Флором, отговорили его от этой попытки. По этой-то причине война и продолжалась столь долго и евреев постигли непоправимые бедствия.
5. В этих обстоятельствах многие видные граждане, по предложению Ханана, сына Йонатана, призвали Цестия, обещав открыть перед ним ворота города. Однако тот сгоряча не обратил на их предложение должного внимания и, не слишком доверяя им, медлил, пока восставшие обнаружили измену и, сбросив Ханана и его сообщников со стены, закидали их камнями и протащили к их домам. Затем они выстроились на башнях и стали забрасывать снарядами всякого, кто пытался взобраться на стену. В течение дней римляне непрерывно нападали со всех сторон, но так и не сумели войти в город. На следующий день Цестий во главе большого числа отборных воинов и лучников попытался взять Храм с севера. Евреи отражали нападавших с верха колоннады и многократно отбрасывали вспять тех, кто приближался к стене, пока наконец не вынуждены были отступить, осиленные градом сыпавшихся на них снарядов. Тогда передний ряд римлян прислонил свои щиты к стене, следующий ряд накрыл их своими щитами и так далее, пока они не образовали так называемую «черепаху». Снаряды соскальзывали с нее, не причиняя никакого вреда, так что римляне без всяких потерь со своей стороны провели подкоп под стену и приготовились поджечь ворота Храма.
6. Неописуемый страх охватил повстанцев, и многие начали бегство из города, ожидая, что в любое мгновение он падет. Это ободрило народ, и в то время, как негодяи покидали город, граждане подступили к воротам, намереваясь отворить их и приветствовать Цестия как своего благодетеля. И если бы он только еще немного продолжил осаду, то непременно захватил бы город. Но я думаю, что из-за этих негодяев Бог уже отвернулся от народа и не позволил захватить в этот день Храм и тем самым положить конец войне.
7. Как бы то ни было, не подозревавший об отчаянии осажденных и истинных чувствах народа Цестий внезапно отозвал своих людей и, потеряв надежду, хоть и не потерпев поражения, вопреки всякому здравому смыслу отступил от города. Ввиду такой перемены обстоятельств разбойники воспрянули духом и, напав на задние ряды его колонны, уничтожили большое количество конницы и пехоты. Эту ночь Цестий провел в лагере на Скопусе; на следующий день дальнейшим отступлением он вызвал новые нападения противника, который, не прекращая преследования, нанес большие потери арьергарду. Кроме того, мятежники нападали и с обеих сторон дороги, забрасывая римлян дротиками с флангов. Последние ряды римлян не осмеливались даже обратиться лицом к тем, кто наносил им удары сзади, ибо думали, что их преследует огромное войско. Тех же, кто нападал с флангов, они не решались отразить потому, что, будучи тяжело вооружены, боялись открыть ряды: ведь они видели, что евреи легко вооружены и хорошо приспособлены для внезапных нападений. Иными словами, римляне жестоко страдали, в то время как их противник не нес потерь.
Бои продолжались в продолжение всего перехода, и тот, кто терял место в строю, падал мертвым. Наконец, когда уже многие пали, в том числе начальник 6-го легиона Приск, трибун Лонгин и начальник конницы Эмилий Юкунд, римлянам удалось достичь своего старого лагеря в Геве, оставив позади себя большую часть поклажи. Здесь Цестий оставался в течение двух дней, будучи в полной растерянности относительно того, как ему поступить. На третий день, видя, что противник все время возрастает в числе и что уже вся окрестность полна евреев, он понял, что много потерял из-за своей медлительности и что, если он так и будет оставаться на месте, ему придется столкнуться с еще более многочисленным противником.
8. Чтобы ускорить бегство, он распорядился избавиться от всего, что могло бы замедлить продвижение войска. Римляне забили всех мулов и ослов и даже большинство вьючных животных, за исключением лишь тех, которые везли снаряды и орудия; сохранить их заставляла необходимость, ибо римляне особенно страшились, что евреи захватят все это и обратят против них самих. Затем Цестий повел свое войско в направлении Бет-Хорона. Пока римляне находились на открытой местности, евреи нападали с меньшей силой, но, когда римляне скучились в теснине, ведущей вниз дороги, один отряд противника, выйдя вперед, закрыл им выход, а другой стал сталкивать задние ряды в ущелье. Одновременно основные силы евреев выстроились в месте, возвышавшемся над узкой частью дороги, и стали засыпать колонну снарядами. В этих условиях пехота не имела возможности защищаться, а конница находилась в еще большей опасности: ведь пешие не могли сохранять строй и спускались вниз под градом камней, а крутой спуск не давал конным возможности нападать на противника. А со всех сторон были ущелья и обрывы, куда они срывались, оступаясь. Никто не мог найти пути к бегству или средств к защите, и в своей беспомощности римляне обратились к жалобным крикам и воплям отчаяния. Евреи отвечали радостными возгласами и криками, в которых ликование смешивалось с яростью. Они наверняка захватили бы Цестия и все его войско, если бы не наступила ночь, которая дала возможность римлянам укрыться в Бет-Хороне. Евреи обложили лагерь со всех сторон и ожидали их выхода.
9. Потеряв надежду на открытое отступление, Цестий решился на бесславное бегство. Он отобрал около четырехсот наиболее отважных воинов и расставил их на укреплениях с приказом производить перекличку часовых, так чтобы евреи думали, что войско остается на месте. Сам же он, снявшись со всеми остальными, бесшумно прошел расстояние в 30 стадиев. С наступлением утра евреи заметили, что лагерь опустел: они набросились на 400 обманувших их легионеров, быстро расправились с ними дротиками и устремились в погоню за Цестием. Но за ночь тот успел намного опередить их, а с наступлением дня развил такую скорость, что его воины от страха побросали стенобитные орудия, скорострелы и большинство других механизмов, которые были захвачены евреями, обратившими их против прежних хозяев. Они преследовали римлян на протяжении всего пути до Антипатриды, но так и не смогли догнать. Тогда, повернув вспять, они взяли орудия, обобрали убитых и, собрав всю оставленную позади добычу, с победными песнопениями возвратились в столицу. Понесенные ими потери были незначительны, зато римляне и их союзники потеряли убитыми 5300 пеших и 480 всадников. Все это имело место в 8-й день месяца Дия, на двенадцатом году правления Нерона.
XX
1. После сокрушительного поражения Цестия многие знатные евреи побежали из города, словно с тонущего корабля. Костобар и его брат Шауль, так же как и Филипп, сын военачальника царя Агриппы Якима, ускользнув из города, перебежали к Цестию. Но Антипа, вместе с ними бывший в осаде в царском дворце, не захотел бежать и был казнен повстанцами, о чем я расскажу позже. Согласно их собственному желанию, Цестий послал Шауля и остальных к Нерону в Ахайю — как для того, чтобы показать ему тяжесть их собственного положения, так и затем, чтобы свалить ответственность за войну на Флора, так как Цестий надеялся, что если гнев Нерона обратится против Флора, то это сделает менее опасным его собственное положение.
2. В это время жители Дамаска, узнавшие о гибели римского войска, задались целью истребить живущих среди них евреев. Этот замысел ничего не стоило осуществить: ведь они уже давно держали всех евреев запертыми в гимнасии, приняв эту меру предосторожности из подозрения против них. Однако они боялись своих собственных жен, из которых почти все перешли в иудейскую веру, и поэтому более всего беспокоились, как бы скрыть свои приготовления от них. Итак, они напали на скученных в одном месте и безоружных евреев, и, хотя их там было 10 500 человек, они без всякого труда перебили их всех в течение часа.
3. Тем временем те, кто преследовал Цестия, возвратились в Иерусалим; здесь они, пользуясь как силой, так и убеждением, склонили на свою сторону тех, кто еще поддерживал римлян. На собрании в Храме они назначили, в дополнение к прежним, новых военачальников. Йосеф, сын Гуриона, и первосвященник Ханан были поставлены полностью распоряжаться делами в самом городе; но главной их задачей было заботиться об увеличении высоты стен. Сын же Шимона Эльазар, хотя и имевший в своем распоряжении захваченную у римлян добычу вместе с деньгами Цестия, а также и большую часть общественных средств, тем не менее не был поставлен во главе дел, так как видны были его тиранические наклонности и то, что его приверженцы вели себя как личные телохранители. Постепенно, однако, Эльазару удалось обойти народ, как вследствие общей нужды в деньгах, так и благодаря его собственной ловкости, и все перешло в его подчинение.