пользу бездетного. В самом деле, что может быть лучшим залогом прочности мира, как не благородство царской крови? Ежели хорошее правление требует опыта старости — мы имеем Веспасиана, ежели юношеской силы — у нас есть Тит, так что мы располагаем благоприятным сочетанием обоих возрастов. Далее, не только мы сами придадим силу тем, кого мы выдвигаем (ведь в нашем распоряжении имеются три легиона и союзнические войска царей), но сверх того они будут еще поддержаны и всеми восточными провинциями, и той частью Европы, которая свободна от страха перед Вителлием, и союзниками в Италии — братом Веспасиана и вторым его сыном. В самом деле, за одним из них пойдут многие из знатной молодежи, другому же доверена охрана города, что совсем немало для того, кто стремится к императорской власти. Короче говоря, если мы будем медлить, то, скорее всего, сам сенат назначит на эту должность того самого человека, которого обесчестили своим выжиданием его собственные воины».
4. Так говорили на сходках воины Веспасиана.
Наконец, они собрались вместе и, подбадривая друг друга, провозгласили Веспасиана императором и призвали его спасти колеблющуюся империю. Тот и сам уже давно беспокоился о состоянии дел в государстве, однако вовсе не стремился стать правителем, ибо хотя он и сознавал, что по своим заслугам вполне достоин этого, однако предпочитал безопасность частной жизни ненадежности высокого положения. Но когда он отклонил их предложение, военачальники обступили его еще плотнее, а рядовые воины, окружив его с мечами в руках, угрожали убить его, раз он не желает жить как ему подобает. Приведя множество причин, на основании которых он отклоняет предлагаемую ему власть, но не будучи в состоянии убедить их, Веспасиан в конце концов уступил.
5. Теперь Муциан и другие военачальники настаивали, чтобы он, как император, повел их против всех противников, и все остальное войско громкими криками поддерживало это требование. Первой его заботой была Александрия, ведь он знал, что Египет как поставщик зерна является важнейшей частью Римской империи. Потому он надеялся, завладев Египтом и отделив его от империи, вызвать насильственное свержение Вителлия: было ясно, что народ в Риме не потерпит голода. Кроме того, он хотел заручиться поддержкой двух стоявших в Александрии легионов и, наконец, сделать Египет своим оплотом против неожиданных поворотов судьбы.
В самом деле, в Египет очень трудно проникнуть по суше, а его побережье почти не имеет гаваней. С запада он защищен безводными пространствами Ливии, с юга — отделяющей Египет от Эфиопии Сиеной и непроходимыми нильскими порогами, с востока — Красным морем, которое тянется до самого Копта, а с севера — землями, лежащими между Египтом и Сирией, и Египетским морем, где совершенно невозможно пристать судну. Таким образом, Египет неприступен со всех сторон. Его длина от Пелусия до Сиены составляет 2 тысячи стадиев, расстояние же морем от Плинтины до Пелусия составляет 3600 стадиев. По Нилу суда поднимаются до города Элефантины, за которым дальнейшему продвижению препятствуют вышеупомянутые пороги. Александрийская гавань труднодоступна для судов даже в мирное время: вход в нее узок, а движение по прямой невозможно из-за подводных скал. Слева она отгорожена искусственными насыпями, а справа перед ней находится островок под названием Фарос, здесь стоит огромная башня, огни которой видны мореплавателям на расстоянии трехсот стадиев — таким образом отсюда предупреждают подплывающие ночью суда бросать якорь подальше от берега, так как пристать здесь очень трудно. Со всех сторон островок окружен мощными искусственными укреплениями: накатывающиеся на них и разбивающиеся о прибрежные заграждения волны затрудняют продвижение и из-за узости гавани делают вход в нее очень опасным. Внутри, однако, гавань совершенно безопасна и тянется в длину на 30 стадиев. В эту гавань привозится все, что нужно стране для процветания, и отсюда же вывозятся во все концы населенного мира излишки местных товаров.
6. Естественно, что Веспасиан, чтобы обеспечить себе власть над всей империей, стремился завладеть Египтом. Он послал немедленно к правителю Египта и Александрии Тиберию Александру, извещая его о решимости войска, заставившей его взвалить на свои плечи бремя империи, и предлагая стать союзником и помощником. Александр с воодушевлением огласил это письмо и подвел легионы и народ к присяге Веспасиану. И те и другие, хорошо знакомые с достоинствами Веспасиана еще с тех пор, как он был там главнокомандующим, охотно подчинились. Таким образом, Александр, которому было поручено позаботиться о воцарении Веспасиана, подготовил все для его прибытия.
Новости о появлении на Востоке императора распространились с быстротой молнии, и каждый город праздновал добрые вести, принося жертвы в его честь. Мисийский и Паннонский легионы, незадолго до того бывшие в брожении из-за нечестия Вителлия, с тем большей радостью присягали на верность Веспасиану. Сам же он вышел из Кесарии и прибыл в Верит, где его ожидало множество посольств из Сирии и других провинций, с венцами и поздравительными посланиями ото всех городов. Прибыл также и наместник провинции Муциан, принеся с собой вести о воодушевлении народа и принесении присяги в каждом городе.
7. Повсюду, как и следовало ожидать, судьба благоприятствовала Веспасиану, и дела по большей части складывались в его пользу. Теперь у него возникла мысль, что он приближается к власти не без божественного вмешательства, что некая справедливая судьба вручает в его руки бразды правления над миром. Он вспомнил о различных предзнаменованиях, многократно предвещавших ему императорскую власть, но в особенности о словах Йосефа в то время, когда тот, еще при жизни Нерона, дерзнул обратиться к нему как к императору. Мысль о том, что этот человек все еще является его узником, повергала его в смущение, и потому он призвал Муциана и других своих военачальников и друзей и, распространившись сначала о предприимчивости Йосефа и о трудностях, причиненных им римлянам при Йодфате, перешел затем к описанию его предсказаний, тогда принятых им за порожденные страхом измышления, но впоследствии подтвержденных временем и всем ходом событий. «Не позор ли, — сказал он, — что человек, предсказавший мое возвышение и говоривший с гласа Божьего, до сих пор влачит участь пленника и заключен в оковы?» С этими словами он призвал Йосефа и приказал отпустить его на свободу. При виде вознаграждения, какого удостоился чужеземец, военачальники преисполнились блестящих надежд относительно своего собственного будущего, Тит же, стоявший подле отца, воскликнул: «По справедливости, отец, позор Йосефа должен быть снят вместе с его оковами — ведь если мы не развяжем его оковы, а разрубим их, это будет равносильно тому, что он никогда не терял свободы!» (Дело в том, что так принято освобождать тех, кто был заключен несправедливо.) Веспасиан согласился, и выступивший вперед человек топором рассек цепи Йосефа. Так в вознаграждение за свои прежние предсказания Йосеф был восстановлен в правах, и все сейчас верили в его способность предсказывать будущее.
XI
1. Закончив переговоры с посольствами и назначив по справедливости и в соответствии с заслугами наместников для каждого города, Веспасиан отбыл в Антиохию. Здесь он обсудил свой будущий образ действий и пришел к выводу, что целесообразнее заняться покорением Рима, нежели отправиться в Александрию, поскольку Александрия и без того уже принадлежала ему, Рим же под властью Вителлия был охвачен беспорядками. Потому он послал в Италию Муциана с большими силами конницы и пехоты; опасаясь пускаться в плавание в разгар зимы, Муциан повел войско сушей через Каппадокию и Фригию.
2. Тем временем Антоний Прим, взяв из Мисии, где он был наместником, Третий легион, быстро продвигался вперед с целью дать сражение Вителлию. Вителлий выслал против него большое войско под началом Цецины Алиена, на которого он полностью полагался ввиду его победы над Отоном. Цецина, поспешно выступив из Рима, сошелся с Антонием вблизи Кремоны, города на границе между Галлией и Италией. Однако при виде размеров и порядка сил противника он не отважился вступить в сражение, а поскольку отступление представлялось ему небезопасным, принял решение перейти на сторону противника. Собрав подчиненных ему центурионов и трибунов, он, изображая в мрачном свете положение Вителлия и преувеличивая силы Веспасиана, стал уговаривать их перейти к Антонию. «Один, — сказал он, — обладает только именем власти, тогда как другому принадлежит ее сила, так что лучше нам предупредить неизбежное и приноровиться к нему, поскольку же поражение наше неотвратимо, следует предупредить опасность, прибегнув к смекалке. Ведь Веспасиан и без нашей помощи в состоянии завладеть всем, что еще не находится в его власти, Вителлий же, даже с нами, не способен сохранить то, что имеет».
3. Ведя пространные речи подобного содержания, Цецина убедил их и вместе с войском перешел на сторону Антония. Однако в ту же ночь его воины внезапно переменили свое решение из страха перед тем, что пославший их воевать может в конце концов выйти победителем. Они выхватили мечи и бросились к Цецине с намерением убить его. И они наверняка осуществили бы свое намерение, если бы не трибуны, которые коленопреклоненно просили их не делать этого. Потому они не убили предателя, но связали его с намерением отослать к Вителлию. Однако когда об этом стало известно Приму, он немедленно поднял своих людей и при полном вооружении повел их против смутьянов. Те выстроились в боевом порядке и в течение некоторого времени выдерживали натиск, однако вскоре обратились вспять и бросились бежать к Кремоне. Однако Прим со своей конницей отрезал их от города, перед самой Кремоной окружил и истребил великое множество, а затем вместе с их остатками ворвался в город и отдал его на разграбление своим воинам. В этом деле погибло много иноземных купцов и много местных жителей, а также все войско Вителлия — всего 30 200 человек; из воинов же Мисийского легиона пало 4500 человек. Антоний освободил Цецину и послал его к Веспасиану известить о происшедшем — тот по прибытии был принят Веспасианом с такими неожиданными почестями, что они совершенно стерли позор его предательства.