о бороться друг с другом?! И неужели римляне, благодаря нашим раздорам, получат город без пролития капли крови?!» Так кричали они.
Подбадривая друг друга таким образом, они собрались все вместе и, схватив оружие, совершили неожиданную вылазку против Десятого легиона. Они пронеслись через лощину и со страшными криками набросились на римлян, занятых работами на укреплениях. Те, поглощенные своим делом, были рассеяны по всей площади и по большей части сложили оружие, так как совершенно не предполагали, что евреи осмелятся на вылазку (ведь они думали, что, даже если те и будут расположены к этому, любой порыв сведется на нет раздором в их среде). Итак, римляне были захвачены врасплох, и некоторые, оставив свои занятия, поспешно отступили, а другие, хотя и бросились к оружию, погибли еще до того, как успели обратиться против врага. Численность же евреев непрерывно возрастала, так как первый успех побуждал многих присоединиться к нападавшим, а поскольку обстоятельства складывались в их пользу, то и римлянам, и самим евреям их число казалось гораздо большим, чем это было на самом деле.
Люди, привыкшие к образцовому порядку и приученные воевать в соответствии с правилами и подчиняясь приказаниям, легко приходят в замешательство от беспорядочного поведения противника. Потому-то захваченные врасплох римляне и уступили натиску евреев. Застигнутые врагом, они обратились в бегство, но все еще пытались приостановить стремительное продвижение евреев и, пользуясь их неосмотрительностью в азарте погони, здесь и там наносили им удары, однако по мере того, как евреи из города все прибывали, смятение возрастало и в конце концов римляне были совершенно изгнаны из лагеря. Вполне вероятно, что весь легион оказался бы в опасности, если бы Тит, извещенный о положении дел, немедленно не поспешил на помощь. Сурово порицая воинов за малодушие, он остановил их бегство, а сам во главе бывшего с ним отборного отряда напал на евреев с фланга. Многих он убил, еще больше ранил и всех обратил вспять, загнав на дно лощины. При спуске евреи понесли тяжелые потери, однако когда вырвались наружу, то развернулись и, будучи отделены от римлян потоком, вступили с ними в ожесточенное сражение, длившееся до полудня.
Но вскоре после полудня Тит, сам вместе с приведенным им подкреплением и людьми из когорт оставшись отражать натиск евреев, отправил остальной легион на верх горы продолжать строительство укрепления.
5. Евреи же истолковали это как бегство: выставленный ими на стене дозорный сделал знак плащом, и множество совершенно свежих людей ринулось вперед с такой силой, что их бег можно было уподобить бегу стада до крайности разъяренных животных. В рядах римлян никто не ожидал такого удара и, словно внезапно застигнутые обстрелом, они смешали ряды, обратились вспять и бросились бежать к вершине горы, оставив Тита с горстью людей на середине склона. Те из друзей, которые из уважения к своему вождю оставались при нем, несмотря на опасность, прибегли к многочисленным доводам с целью уговорить его отступить перед этими стремящимися к смерти евреями, не рисковать жизнью из-за тех, кому следовало оставаться на месте и прикрывать его, принять в расчет собственное высокое положение и, поскольку он является не только главнокомандующим, но и владыкой мира, не играть роль рядового воина и не оставаться на месте в столь крайних обстоятельствах, когда все вокруг него находится в смятении. Однако Тит, казалось, не слышал увещеваний — словно вкопанный противостоял он несущимся против него вверх по склону евреям; поражая тех, кто пытался пробиться прямо напротив него, и наседая на толпившихся внизу по склону, он сумел отразить натиск толпы. Его твердость и отвага поразили евреев, но тем не менее они не бежали назад в город, а, расступившись с обеих сторон, чтобы не стоять на его пути, продолжали преследовать римлян, спасавшихся бегством вверх по склону. Тогда он напал на них с фланга и вновь остановил их натиск.
Тем временем римляне, которые наверху занимались строительными работами, при виде нового бегства их товарищей преисполнились смятением и страхом, и легион, думая, что натиск евреев неотразим и что сам Тит уже бежал, рассеялся во все стороны (они полагали, что, если бы Тит оставался на месте, остальные воины никогда бы не обратились в бегство). Подобно тем, кто объят паническим ужасом, все они бежали в разные стороны, пока наконец некоторые из них не заметили в гуще сражения своего главнокомандующего и, преисполнившись страхом за него, не закричали другим, давая знать о грозившей Титу опасности. Стыд заставил их повернуть назад, и, порицая друг друга не столько за самое бегство, сколько за то, что они оставили Цезаря, римляне со всей силой обрушились на евреев, обратили их вспять и погнали по склону холма в долину. Отступавшие евреи сражались за каждую пядь, но римляне, благодаря преимуществу своего расположения, согнали их всех на дно лощины. Тит же продолжал напирать на находившихся перед ним и, отправив легион назад на строительные работы, с теми же людьми, что были при нем прежде, твердо противостоял продвижению противника. Итак, если должно говорить истину, не прибавляя ничего из лести и не убавляя из зависти, то не кто иной, как сам Цезарь дважды отразил опасность от целого легиона, дав ему возможность спокойно укреплять лагерь.
III
1. Но едва только утихла внешняя война, как распря внутри города вновь подняла голову. С наступлением праздника Опресноков, в 14-й день месяца Ксантика (который евреи считают днем своего избавления от египтян), люди Эльазара приотворили ворота, чтобы впустить горожан, желавших совершить богослужение в Храме. Однако Йоханан воспользовался празднеством для прикрытия заговора: он снабдил менее значительных членов своей шайки оружием, которое те скрыли под одеждой, и, хотя многие из них даже не совершили очищения, сумел заслать их в Храм с приказанием захватить его прежде, чем они будут обнаружены. Как только те оказались внутри, они сбросили верхние одежды, предстали перед всеми в полном вооружении, и в мгновение ока Храм оказался охвачен величайшим беспорядком и сумятицей: те, кто не имел ни какого отношения к борьбе между партиями, думали, что нападение направлено против всех без исключения, зелоты же считали, что целью нападения являются они одни. Однако еще до того, как дело дошло до рукопашной, они, оставив посты на воротах и спрыгнув со стен, укрылись в подземных переходах Храма. Зато народ, припавший к алтарю и столпившийся вокруг Храма, был потоптан и жестоко избит мечами и дубинами. Более того, многие мирные граждане были убиты своими врагами из личной вражды и ненависти, но якобы за то, что они являлись приверженцами противной партии: всякий, кто когда-либо в прошлом нанес обиду кому-либо из заговорщиков, немедленно признавался зелотом и был уводим навстречу пыткам. Но в то время как невинные были подвергнуты столь жестокой расправе, настоящие виновники получили перемирие, и они, выйдя наверх, смогли спокойно удалиться. Теперь захватчики, овладев Храмом и всеми его запасами, могли безбоязненно обратиться к борьбе с Шимоном, и, таким образом борьба, еще недавно бывшая борьбой между тремя партиями вновь превратилась в распрю с участием двух сторон.
2. Тем временем Тит решил оставить Скопус и разбить лагерь ближе к городу. Отобрав достаточное, по его мнению, число конных и пеших воинов для предупреждения возможных вылазок, он дал основным своим силам задание разровнять почву до самих городских стен. Все плетни и изгороди, поставленные жителями вокруг своих садов и огородов, были повалены, каждое плодовое дерево в округе срублено, углубления и рытвины засыпаны, каменистые выступы стесаны железом, и вся местность от Скопуса до Могил Ирода, что у Змеиной купели, была совершенно выровнена.
3. В это время евреи изобрели против римлян хитроумную уловку. Именно, наиболее отважные из мятежников вышли из города через Женские башни и, словно они были изгнаны из города сторонниками мира и теперь страшились нападения римлян, сгрудились вместе с испуганной толпой. Другие же, изображая жителей города, выстроились по стенам и, восклицая в поддержку мира, просили римлян о защите и призывали их вступить в город, обещая отворить ворота; одновременно они забрасывали собственных людей камнями, как бы пытаясь отогнать их от ворот. Те, в свою очередь, делали вид, что пытаются силой пробиться внутрь и обращаются с мольбами к людям в городе; одновременно они то и дело устремлялись в сторону римлян, а затем обращались вспять со всеми признаками сильнейшего испуга.
Римские воины попались на эту уловку: думая, что стоящие за воротами евреи уже находятся в их руках и что ничего не стоит расправиться с ними, и надеясь, что евреи внутри города откроют им ворота, они немедленно начали действовать. Однако Титу действия евреев показались подозрительными и странными. Ведь всего лишь накануне он через посредство Йосефа предлагал им прийти к соглашению и не нашел в них никакой умеренности. Потому он приказал своим воинам оставаться на месте. Однако некоторые из тех, кто находился на передних линиях работ, уже успели схватить оружие и броситься к воротам. Те, кто якобы был изгнан из города, сначала отступили перед ними, но, когда римляне находились уже между башнями ворот, выбежали, окружили их и напали на них с тыла; в то же самое время толпа на стенах засыпала их градом камней и снарядов всякого рода, поражая многих насмерть и еще больше раня. Под постоянным давлением с тыла римлянам нелегко было уйти от стены, да, кроме того, еще и стыд за свой промах и страх перед начальниками заставлял их упорствовать в своей ошибке. Потому они держались в течение длительного времени, отражая нападение при помощи копий, и несли тяжелые потери от рук евреев, хотя, без всякого сомнения, и сами наносили не меньшие. В конце концов им удалось прорвать теснившее их кольцо. Однако евреи следовали за отступавшими до самых Елениных могил, на всем протяжении этого пути забрасывая их камнями.
4. Затем, вне себя от своего успеха, они стали насмехаться над римлянами за то, что те попались на их уловку, и потрясали щитами, и плясали, и кричали от радости.