и во всем относились к ним как к врагам: они преследовали их повсюду, имущество грабили, а жилища предавали огню. Ведь ничем не отличаются от иноземцев, говорили они, те, кто так постыдно предал с таким трудом завоеванную евреями свободу и решился предпочесть ей римское рабство.
Но эти слова были лишь оправданием их жестокости и корыстолюбия, что они и показали своими деяниями. Ибо те вместе с ними принимали участие в восстании и вместе с ними вели войну против римлян, хотя и с меньшей решимостью, чем они. И всякий раз, когда изобличалась лживость их доводов, они жестоко преследовали тех, кто справедливо порицал их бесчестие. Вообще, то время у евреев было наполнено всевозможными злодеяниями, так что не было ни одного дурного дела, которого бы они не совершили. И даже если бы кому-то пришло в голову только измыслить что-нибудь новое, то и этого нельзя было бы сделать. И в частной, и в общественной жизни все были заражены этой болезнью и стремились превзойти друг друга как в преступлениях перед Богом, так и в несправедливостях к ближним. Стоящие у власти причиняли зло простому народу, а те, в свою очередь, старались извести правителей. Ибо первые желали угнетать, а последние — бесчинствовать и грабить богатых. Прежде других обратились к беззаконию сикарии. Они ожесточились на своих соплеменников и ни одного оскорбительного слова не оставили не высказанным. Они делали все для погибели тех, против кого злоумышляли. Но даже их злодеяния были весьма умеренными по сравнению с тем, что творил Йоханан. Он не только убивал призывавших к справедливости и благу, видя более всего в этих гражданах своих злейших врагов, но и вообще наполнил отечество бесчисленными злодеяниями, совершить которые способен только тот, кто уже и Бога осмелился презирать. Он вкушал недозволенную пищу и отказался от искони установленного очищения, так что уже не было удивительным, что столь безумный и нечестивый пред Богом человек не сохранил к людям доброго отношения и заботы об общем благе. А Шимон, сын Гиоры, каких только злодеяний он не совершал! От каких удержался он бесчинств по отношению к свободным гражданам, которые его провозгласили правителем? И разве с кем-нибудь дружба или родство еще более не воодушевляли их на совершение каждодневных убийств? Ибо причинять зло чужим считалось у них делом постыдной трусости, а благовидным поступком считалось проявление жестокости по отношению к самым близким людям. Соперничало с их безумием разве что неистовство идумеев. Эти нечестивцы, чтобы не оставить и капли богопочтения, перерезали первосвященников, разрушили все, что где оставалось от облика государства, и ввели повсюду совершеннейшее беззаконие, при котором возвысилось сословие так называемых зелотов, делами подтвердивших свое имя. Ибо они подражали всякому дурному делу, из содеянного ранее сами повторяя все, что только могли вспомнить. А имя себе они положили от ревности в благе, то ли вследствие того, что по своей зверской природе глумились над жертвами, то ли потому, что благом почитали величайшие из злодеяний.
Из-за всего этого каждый из них обрел достойный конец, ибо всем Бог воздал по заслугам. Они претерпели все мучения, которые в состоянии только вынести человек — вплоть до крайнего жизненного предела — смерти, которую они принимали, подвергаясь всевозможным истязаниям. Но даже после этого можно сказать, что они претерпели меньшее, чем своими деяниями заслужили. Ибо полное возмездие было невозможно. Всех тех, кто стал жертвами их злодеяний, пожалуй, не место здесь досточтимо оплакивать. И таким образом, я перехожу к заключительной части моего повествования.
2. Римский полководец со своим войском выступил против Эльазара и сикариев, занимавших Масаду. Он сразу овладел всеми прилегавшими землями, расставил там в наиболее подходящих местах сторожевые посты, а крепость окружил стеной, чтобы никто из осажденных не смог с легкостью выбраться, и расставил по ней стражников. Сам же расположился лагерем в наиболее, по его мнению, подходящем для осады месте — там, где скалы крепости смыкались с ближайшей горой, несмотря на то что подвозить необходимые припасы туда было неудобно. Ибо не только провиант доставлялся издалека, что требовало огромных усилий со стороны приставленных к этом делу евреев, но и воду в лагерь необходимо было привозить, поскольку вблизи не было ни одного источника. Закончив необходимые приготовления, Сильва приступил к осаде, требующей изобретательности и недюжинных усилий ввиду отличной защищенности крепости.
3. Скалу немалого объема и значительной высоты со всех сторон окружают ущелья недоступной для взгляда глубины и кручи, повсюду не достижимые ни для одного живого существа, кроме разве двух мест на скале, позволяющих не без труда начать восхождение. Есть две дороги, одна из которых поднимается от Асфальтового озера к востоку, и, двигаясь таким образом с запада, по ней сравнительно просто пройти. Другую дорогу называют Змеей, вследствие ее тесноты и многочисленных извивов. При подъеме она вьется по выступам утеса, часто поворачивает вспять, затем снова немного вытягивается и таким образом едва-едва продвигается вперед. Тот, кто пробирается этой дорогой, должен попеременно твердо ставить то одну, то другую ногу. Со всей очевидностью он может представить себе свою гибель, ибо со всех сторон зияют глубины ущелья, способные ужасностью своей смутить любую отвагу. Прошедший по этой дороге 30 стадиев достигает наконец вершины, которая заканчивается не острием, но образует плоскость. Здесь первым заложил крепость первосвященник Йонатан и назвал ее Масадой. Затем укреплением этого места весьма усердно занимался царь Ирод. Вокруг вершины он воздвиг стену из белого камня длиною в семь стадиев, высотою же в двенадцать локтей, а шириною — в восемь и соорудил тридцать семь башен, из которых можно было попасть в жилища, построенные внутри по всей длине стены. А вершину, поскольку земля ее была плодородной и более рыхлой, чем на любой равнине, царь оставил под пашню, с тем чтобы если когда-нибудь станет невозможным доставлять пищу извне, то без этого смогли бы обойтись те, кто вверил свое спасение крепости. Царский дворец он выстроил у западного входа под стеной, окружавшей вершину, с фасадом, обращенным на север. Стена дворца была очень высокая и мощная и имела четыре угловые башни шестидесяти локтей каждая.
Разнообразным и роскошным было убранство внутренних комнат, галерей и бань. Повсюду были возведены колонны, сработанные из цельного камня, стены же и полы в комнатах были украшены каменной мозаикой. Возле каждого жилища, на высоте вокруг царского дворца и перед стеной, он вырубил в скале множество вместительных хранилищ для воды, с тем расчетом, чтобы они могли обеспечить то же ее количество, что и источники. Вырубленная в скале и невидимая снаружи дорога вела из царского дворца на самую вершину. Однако и видимыми дорогами врагам не просто было воспользоваться. Ибо восточный путь, как уже было сказано, благодаря особенностям природы этого места был неприступен, а путь с запада царь перегородил в самом узком месте огромной башней, отстоявшей от вершины не менее чем на тысячу локтей, которую невозможно было ни обойти, ни без труда взять. Да и выйти оттуда тем, кто безопасно проникал в нее, было непросто. Так самой природой и трудом человеческих рук это место было укреплено против вражеских набегов.
4. Имевшиеся внутри припасы еще более поражали своим количеством, а также способностью долго храниться. Там было в избытке хлеба, которого могло хватить надолго, а также вина и масла; стручковых плодов и фиников там тоже было в изобилии. Когда Эльазар вместе с сикариями хитростью овладел крепостью, он застал все это в полном порядке и не нуждающимся в обновлении, хотя со времени заготовления этих припасов до римского завоевания прошло сто лет. Да и римляне оставшиеся плоды нашли неиспорченными. Пожалуй, не будет ошибкой сказать, что причиной столь длительной их сохранности является воздух, который на такой высоте не содержит в себе никаких нечистых земляных примесей. Кроме того, было найдено большое количество разнообразного оружия, припасенного царем, которого хватило бы для 10 000 человек, а также необработанные серебро, медь и свинец. Все эти приготовления были сделаны ввиду серьезных причин. Говорят, Ирод приготовил для себя эту крепость как убежище, ибо подозревал две опасности: прежде всего — со стороны еврейского народа, который мог свергнуть его и вернуть на престол прежних царей. Но большая и серьезнейшая опасность грозила ему со стороны египетской царицы Клеопатры. Она не скрывала своих намерений и постоянно обращалась к Антонию с требованиями убить Ирода и подарить ей Иудейское царство. Опасаясь всего этого, Ирод и построил Масаду, которой впоследствии суждено было стать последним оплотом евреев в войне с римлянами.
5. Когда римский полководец уже окружил снаружи всю эту местность стеной, о чем было сказано ранее, заботясь прежде всего о том, чтобы ни один человек из крепости не мог бежать, он приступил к осаде, найдя единственное место, пригодное для засыпания землей. За башней, которая перегораживала дорогу, ведущую с запада в царский дворец и затем на вершину горы, имелся выступ скалы, который был очень широк и сильно выдавался вперед, но лежал ниже Масады на триста локтей. Он назывался Левком. Поднявшись на этот выступ и заняв его, Сильва приказал воинам делать насыпь. В результате неустанной работы огромного числа людей был построен мощный вал в двести локтей. Однако казалось, что насыпь такой величины недостаточно прочна и не способна выдержать осадные машины. А потому на ней был возведен помост пятидесяти локтей в длину и столько же в ширину из огромных подогнанных друг к другу камней.
Устройство всех прочих осадных приспособлений было подобно тем, которые сначала были придуманы для осад Веспасианом, а затем Титом. Кроме того, была сооружена башня в шестьдесят локтей, целиком обшитая железом, с которой римляне с помощью многочисленных приспособлений метали стрелы и камни и таким образом быстро подавили сражающихся на стене и не позволяли им даже высунуться. В это время, подведя большой таран, Сильва приказал производить частые удары в стену, и хотя с трудом, но ему все же удалось пробить в ней брешь. Но сикарии успели быстро соорудить