сводообразный холм в 60 стадиях от Иерусалима{184}, сделанный руками человеческими и украшенный роскошными[96] зданиями: верхнюю часть этого холма он обвел круглымибашнями, а замкнутую внутри площадь он застроил столь величественными дворцами,что не только внутренность их, но и наружные стены, зубцы и крыши отличалисьнеобыкновенно богатыми украшениями. С грандиозными затратами он провел туда изотдаленного места обильные запасы воды. Двести ослепительно белых мраморныхступеней вели вверх к замку, потому что холм был довольно высок и целикомсоставлял творение человеческих рук. У подошвы его Ирод выстроил другие зданиядля помещения утвари и для приема друзей. Изобилие во всем придало замку видгорода, а занимаемое им пространство – вид царского дворца.
11. После всех этих многочисленных строений Ирод начал простирать своюкняжескую щедрость также и на заграничные города. В Триполисе, Дамаске иПтолемаиде он устроил гимнасии; Библ получил городскую стену; Берит и Тир –колоннады, галереи, храмы и рынки; Сидон и Дамаск – театры; морской городЛаодикея – водопровод, Аскалон – прекрасные купальни, колодцы и, кроме того,колоннады, вызывавшие удивление своей величиной и отделкой; другам он подарилсвященные рощи и луга. Многие города получили от него даже поля и нивы, какбудто они принадлежали его царству. В пользу гимнасиев{185} иных городов он отпускал годовые или постоянные суммы,обусловливая их, как, например, в Косе, назначением в этих гимнасиях на вечныевремена состязательных игр с призами. Сверх всего этого он всем нуждающимсяраздавал даром хлеба. Родосцам он неоднократно и при различных обстоятельствахдавал деньги на вооружение их флота. Сгоревший пифийский храм он еще роскошнееотстроил на собственные средства. Должно ли еще упомянуть о подарках, сделанныхим ликийцам или самосцам, или о той расточительной щедрости, с которой онудовлетворял самые разнообразные нужды всей Иоппии? Разве Афины и Лакедемония,Никополис и Мизийский Пергам не переполнены дарами Ирода? Не он ли вымостил вСирийской Антиохии болотистую улицу, длиной в 20 стадий, гладким мрамором,украсив ее для защиты от дождя столь же длинной колоннадой?
12. Можно, однако, возразить, что все эти дары имели значение лишь для технародов, которые ими воспользовались. Но то, что он сделал для жителей Элиды,было благодеянием не для одной Эллады, а для всего мира, куда только проникаласлава Олимпийских игр. Когда он увидел, что эти игры, вследствие недостатка вденьгах, пришли в [97] упадок и вместе с ними исчезалпоследний памятник древней Эллады, Ирод в год олимпиады, с которым совпала егопоездка в Рим, сам выступил судьей на играх и указал для них источники доходана будущие времена, чем и увековечил свою память как судьи на состязаниях{186}. Я никогда не приду к концу, если захочурассказать о всех случаях сложения им долгов и податей; примером могут служитьФазаелида и Валанея, а также города на киликийской границе, которым ондоставлял облегчение в ежегодных податях. В большинстве случаев его щедрость недопускала даже подозрения в том, что, оказывая чужим городам большеблагодеяний, чем их собственные властители, он преследует этим какие-либозадние цели{187}.
13. Телосложение его соответствовало его духу. Он с ранней молодости былпревосходным охотником, и этим он в особенности был обязан своей ловкости вверховой езде. Однажды он в один день убил сорок животных (тамошняя сторонавоспитывает, между прочим, диких свиней; но особенно изобилует она оленями идикими ослами). Как воин Ирод был непобедим; также и на турнирах многиестрашились его, потому что они видели, как ровно он бросает свое копье и какметко попадает его стрела. При всех этих телесных и душевных качествах емупокровительствовало и счастье: редко когда он имел неудачу в войне, а самыепоражения его являлись всегда следствием или измены известных лиц, илинеобдуманности его солдат.
Глава двадцать вторая
О смерти первосвященника Аристобула и Гиркана, а также жены Ирода,Мариаммы.
1. Внешнее счастье Ирода было, однако, омрачено горькими испытаниями всобственной семье, и виновницей его несчастья была жена, которую он так нежнолюбил. Вступив на престол, он удалил свою прежнюю жену Дориду, которая былародом из Иерусалима и на которой он женился, когда еще вел жизнь частногочеловека, и женился на Мариамме, дочери Александра, сына Аристобула. Этот союзсделался для него источником семейных раздоров еще раньше; но неурядицыувеличились еще больше после его [98] возвращения из Рима.Сперва он из-за сыновей, прижитых им с Мариаммой, изгнал из Иерусалима своегосына от Дориды Антипатра, позволив ему являться в город только в праздники.После этого он лишил жизни деда своей жены, Гиркана, прибывшего к нему изПарфии и навлекшего на себя его подозрение в заговоре. Барцафарн, при своемвторжении в Сирию, взял Гиркана в плен, но соплеменники его по ту сторонуЕвфрата{188}, тронутые его печальной судьбой,выпросили ему свободу. Если бы он слушался их предостережений и не ехал кИроду, то он бы не потерял жизни; но брак его внучки был для него приманкой,принесшей ему смерть.
Надеясь на родственные узы с Иродом и преследуемыйгнетущей тоской по родине, он отправился туда. Впрочем, Ирода он восстановилпротив себя не потому, что действительно стремился к царству, а потому, что тотсознавал, что корона принадлежит Гиркану{189}.
2. Из пятерых детей, которых родила ему Мариамма, были две дочери и трисына{190}. Младший из них воспитывался в Римеи там умер; старшие два сына, частью вследствие высокого происхождения ихматери, частью потому, что они родились, когда их отец носил царский титул,были воспитаны по-царски; главным же образом это заботливое воспитание быловызвано любовью Ирода к Мариамме – любовью, которая с каждым днем все сильнееразгоралась и до того поглощала его существо, что он даже не чувствовал техогорчений, которые он испытал из-за любимой им женщины. Ибо как велика была еголюбовь к ней, так же велика была ее ненависть к нему; а так как ее отвращение кнему было основано на совершенных им поступках, а сознание, что она любима,придавало ей смелость, то она открыто укоряла его в том, что он сделал с еедедом Гирканом, а также братом ее Аристобулом. И последнего, невзирая на егоюность, Ирод не пощадил, а убил после того, как он этого семнадцатилетнегоюношу возвел в сан первосвященника. Когда Аристобул в день праздника, одетый всвященное облачение, выступил перед алтарем, заплакал весь собравшийся народ.Это одно уже решило судьбу юноши: в ту же ночь он был отослан в Иерихон и там,по приказанию Ирода, был утоплен галатами в пруду.
3. В этом Мариамма упрекала Ирода и осыпала жестокой бранью также его мать исестру. Царь сам, покоряясь своей страстной любви, спокойно выслушивал ееупреки; но в сердцах женщин поселилась глубокая вражда, и они обвинили ее (что,по их расчету, должно было произвести на Ирода [99] самоесильное впечатление) в супружеской измене. К числу многих интриг, сплетенныхими с целью подтверждения обвинения, принадлежал рассказ о том, что она послаласвой портрет Антонию в Египет и так в своей непомерной похотливости заочнопоказала себя человеку, который всем известен был как сластолюбец и который могприбегнуть к насилию. Эта весть как громом поразила царя. Любовь и без тогосделала его в высшей степени ревнивым; но тут он вспомнил еще об ужасахКлеопатры, погубившей царя Лизания и араба Малиха. Ему казалось, что не толькообладание женой, но собственная жизнь его подвержена опасности.
4. Собравшись в путь, он вверил свою жену Иосифу, мужу своей сестры Саломеи,– человеку вполне надежному и вследствие близкого родства преданному ему – иприказал ему втайне лишить жизни Мариамму, если его убьет Антоний{191}. Иосиф же открыл эту тайну царице – отнюдьне со злым умыслом, а только для того, чтобы показать царице, как сильна любовьцаря, который и в смерти не может остаться в разлуке с нею. Когда Ирод, посвоем возвращении, в интимной беседе клялся ей в своей любви и уверял ее, чтоникогда другая женщина не может сделаться ему так дорога, царица возразила: «Ода, ты дал мне сильное доказательство твоей любви тем, что ты приказал Иосифуубить меня!»
5. Едва только Ирод услышал эту тайну, он, как взбешенный, воскликнул:«Никогда Иосиф не открыл бы ей этого приказания, если бы не имел преступныхсношений с нею!». Свирепый от гнева, он вскочил со своего ложа и бегал взад ивперед в своем дворце. Этот момент, столь удобный для инсинуаций, подстереглаего сестра Саломея и еще больше усилила подозрение против Иосифа. Обуреваемыйревностью, он отдал приказ немедленно убить их обоих{192}. Но вслед за страстной вспышкой вскоре настало раскаяние;когда гнев улегся, в нем вновь воспламенилась любовь. Так сильно пылала в немстрасть, что он даже не хотел верить ее смерти, а, мучимый любовью, взывал кней, как к живой, пока, наконец, приученный временем, он также горестнооплакивал мертвую, как горячо любил живую{193}. [100]
Глава двадцать третья
Оклеветание сыновей Мариаммы. – Предпочтение, оказанное Антипатру. – Иродобвиняет их перед Цезарем, но затем опять примиряется с ними.
1. Сыновья унаследовали ненависть своей матери. Злодейство отца заставилосмотреть на него, как на врага. Так они смотрели на него еще будучи в Риме, гдеони оканчивали свое образование; по возвращении же в Иерусалим они еще больше