заговоре, но одним союзом с таким человеком она уже обесчещена. Я должен толькоудивляться тому долготерпению, которое ты, несмотря на направленный против тебязаговор, проявляешь по отношению к Александру, все еще находящемуся в живых. Яспешил сюда из Каппадокии в полной уверенности, что найду его давно ужеказненным, и имел в виду вместе с тобой судить и мою дочь, которую я ему даллишь из высокого уважения к тебе и твоему сану. Теперь же мы должны решитьучасть их обоих, и, если ты чересчур уже подчиняешься отцовскому чувству ислишком мягкосердечен для того, чтобы карать сына, восставшего на твою жизнь,так давай обменяемся судейскими обязанностями, и пусть каждый из наспроникается гневом другого!».
2. Как ни сдержан был Ирод, но этой патетической речью Архелай сделал егодоверчивым. Последний дал ему прочитать записки Александра, останавливался надотдельными пунктами, обсуждая их вместе с ним. Архелай не упускал случая, чтобыс самого начала чтения преследовать свой хитро задуманный план; незаметно дляцаря он взвалил всю вину на поименованных в книге лиц, преимущественно же наФерора. Заметив, что его соображения производят [109]впечатление, он сказал: «Мы должны расследовать, не замышляли ли кое-чего этизлодеи против юноши вместо того, чтобы он замышлял против тебя. У нас нет поканикакого объяснения тому, что могло побудить его к такому возмутительномупреступлению в то время, когда он уже пользовался царскими почестями и имел всевиды на престолонаследие. Здесь должны быть обольстители, которые стремятсянаправить легкомыслие молодости на путь преступления; такими людьми бываютобмануты не только юноши, но и старики, благодаря им часто потрясаютсязнатнейшие фамилии и даже целые царства».
3. Ирод соглашался со всеми этими увещаниями. По мере того как утихал егогнев против Александра, он все больше ожесточался против Ферора, о котором,главным образом, трактовали те четыре книги. Ферор же, заметив раздраженноесостояние царя и всесильное влияние Архелая, не видел никакой возможности выйтис честью из своего опасного положения и только своему бесстыдству он обязан былспасением своей жизни; не думая больше об Александре, он прибег к Архелаю.Последний заявил ему, что он не знает, как выпросить для него помилования, таккак из массы улик, имеющихся против него, явствует до очевидности, что онпомышлял убить царя и что он виновник всех тех бедствий, которые постигли юношу(Александра), – он должен поэтому решиться, откладывая в сторону всякие уверткии укрывательства, признать все пункты обвинения и обратиться к любящему сердцубрата с мольбой о прощении. При таком условии он, со своей стороны, готовсделать все от него зависящее.
4. Ферор последовал этому совету. С подавленным видом, рассчитанным навозбуждение жалости, одетый в черное, он предстал перед Иродом, с плачем упал кего ногам, умоляя, как уже неоднократно это делал, о прощении, объявил себяпреступником, сознался в совершении всего, что ему приписывалось, но каялся всвоем безрассудстве и умопомрачении, которое нашло на него под влиянием любви ксвоей жене{206}. Архелаю удалось, таким образом, заставить Ферора свидетельствоватьпротив себя и самого себя обвинять. Тогда лишь он начал действовать вумиротворяющем духе: гнев Ирода он старался переложить на милость примерами изсвоей собственной семейной жизни. «И я, – сказал он, – претерпевши от моегобрата еще больше обид, покорился все-таки голосу природы, заглушающему в наспризывы к мести. Да и в государствах, подобно тому как и на огромных телахвследствие их тяжести образовываются вредные [110] наросты,которые нельзя отрезать, а необходимо лечить умеренными средствами».
5. Подобными увещаниями он настроил Ирода несколько мягче к Ферору Но он самостался при своем прежнем негодовании против Александра и высказывал твердоенамерение разлучить с ним свою дочь и увезти последнюю домой. Так он довелИрода до того, что тот сам выступил ходатаем за своего сына и упрашивал егоснова доверить ему свою дочь. Но Архелай с искусным притворством заметил, чтоон предоставляет царю выдать его дочь за кого он пожелает, только не заАлександра: ему, уверял он Ирода, важнее всего сохранить с ним фамильную связь.Тогда Ирод сказал, что он, как подарок, примет из его рук сына, если он нерасторгнет брака; они ведь имеют уже детей, и юноша так нежно любит свою жену;если последняя останется при нем, то она может удержать его от дальнейшихошибок, но раз она будет оторвана от него, то это может повести его к отчаяннымпоступкам; бурные порывы молодости, заключил он, смягчаются именно под влияниемсемейных ощущений. Медля и нерешительно Архелай уступал и, наконец, помирился сюношей, помирив его вместе с тем и с отцом. Но, прибавил он, необходимо вовсяком случае послать его в Рим для того, чтобы он оправдался передимператором, так как Ирод уже успел написать ему обо всем происшедшем.
6. Таким образом Архелай довел до конца свой ловкий маневр, при помощикоторого спас своего зятя. Веселье и пиршества последовали за заключением мира.Ирод подарил Архелаю перед его отъездом семьдесят талантов, золотой трон,осыпанный драгоценными камнями, евнухов и наложницу по имени Паннихия. И свитаего щедро была наделена, всякий по достоинству своему, подарками. По приказаниюИрода и родственники его поднесли Архелаю великолепные подарки. Ирод и егосановники провожали его до Антиохии.
Глава двадцать шестая
Интриги Эврикла против сыновей Мариаммы. – Напрасная защита их кояниномЭваратом.
1. Недолго спустя в Иудее высадился человек, который в искусстве хитритьдалеко превосходил Архелая и который не только поколебал примирение,достигнутое последним для [111] Александра, но сделалсявиновником его окончательной гибели. Это был спартанец по имени Эврикл,которого жадность к наживе пригнала в иудейское царство. Эллада не могла большеудовлетворить его расточительности. Он привез Ироду блестящие подарки с цельювыжать у него более богатые, и он действительно с лихвой был награжден царем.Но подарки одни не имели в его глазах никакой цены он добивался власти ирешился приобрести ее кровью. Лестью, подкупающим красноречием и лицемернымипохвалами он прежде всего вкрался в доверие Ирода, а затем, изучив егохарактер, начал говорить и делать все в угоду ему и таким образом сделалсяодним из интимнейших его друзей. Уже из-за одной принадлежности к спартанцам{207} царь и весь двор обращались с ним с особымуважением.
2. Сей муж вскоре постиг слабое место семьи, раздоры между братьями инеравные отношения отца к сыновьям. Он прежде всего сблизился с Антипатром,пользуясь его гостеприимством, но в то же время притворно поддерживал дружескуюсвязь с Александром, выдавая себя ложно за старого приятеля Архелая. По этойпричине он был принят Александром как надежный друг. И брату его Аристобулу онтакже успел понравиться. Опытный во всех ролях, он к каждому отдельно умелподступить иным манером. По преимуществу же он был наемником Антипатра ипредателем Александра. Первого он укорял в том, что он, будучи старшим, терпитвозле себя людей, выжидающих только первого удобного случая для того, чтобыуничтожить все его виды на престол; последнего он порицал за то, что он, сынцарицы, муж царской дочери, имея, кроме того, такую превосходную опору, какАрхелай, допускает, чтобы сын простой мещанки был престолонаследником.Вымышленная им дружба с Архелаем заставила молодого принца считать его своимдобрым советником. Он поэтому откровенно изливал перед ним все, что он имел насердце против Антипатра, и высказывал опасение, что Ирод, убийца их матери,способен также отнять у них корону, на которую они как сыновья царицы имеютнеотъемлемые права. Эврикл лицемерно выражал ему свое сочувствие исоболезнование. Но после того как ему удалось выжать такие же откровенности и уАристобула и обоих вместе вызвать на свободное выражение своего неудовольствияпротив отца, он поспешно передал эту тайну Антипатру. К этому он прибавил свойсобственный вымысел, будто братья посягают на его жизнь и уже готовятсяобнажить меч против него. Богато вознагражденный за эту услужливость, он началс того, что при каждом удобном случае [112] расхваливалАнтипатра перед Иродом; но кончил тем, что нанялся формально в убийцыАристобула и Александра и выступил их обвинителем перед царем. «В благодарностьза твои милости ко мне, – так начал Эврикл, – я дарю тебе, Ирод, жизнь; каквоздаяние за твое гостеприимство я приношу тебе свет. Уже давно выточен меч ирука Александра простерта над тобой. Ближайшее осуществление заговора япредотвратил тем, что притворялся сообщником его». Александр сказал, что Иродне довольствуется тем, что сидит на не принадлежащем ему троне, что послеубийства их матери раздробил ее царство, он еще возвел в престолонаследникибастарда – этого проклятого Антипатра, которому предназначил их родовоецарство, но он решил принести искупительную жертву памяти Гиркана и Мариаммы,ибо из рук такого отца он не должен принять скипетр без кровопролития. Каждыйдень его всяческим образом раздражают, ни единого слова, срывающегося с егоязыка, не оставляют без извращения. Заходит ли речь о чьем-либо благородномпроисхождении, то без всякого повода приплетают его имя. Ирод говорит: «Естьодин только благородный, это Александр, который и отца своего презирает за егопростое происхождение». На охоте он вызывает негодование, если молчит, а еслихвалит, то в этом усматривают насмешку. Отец всегда сурово с ним обращается,только с Антипатром он умеет быть ласковым. Он поэтому охотно умрет, если егозаговор не удастся. Если же ему удастся убить отца, то он надеется найтиубежище прежде у своего тестя Архелая, к которому легко может бежать, а затемтакже у императора, который до сих пор совсем не знает настоящего Ирода; иботогда он не так, как прежде, будет стоять перед ним, трепеща передприсутствовавшим отцом, и не будет только докладывать об обвинениях, которые он