назначению войско ежедневно делало нападения и опустошало весь округ.
5. Когда весть о судьбе Иотапаты прибыла в Иерусалим, большинство не хотелосначала этому верить, как ввиду большого несчастья, так и потому, что не былони одного очевидца его. Ибо от всего города не уцелел даже вестник: о его жепадении повествовала одна только молва, которая вообще охотно подхватываетвсякое бедствие. Но мало-помалу правда пробивалась через пограничные округа ипредстала, наконец, перед всеми, вытесняя всякое сомнение, хотя кдействительным фактам прибавлялись еще и вымыслы. Между прочим, рассказывали,что при взятии города погиб также Иосиф. Эта весть наполнила Иерусалим великойскорбью: в то время, когда в отдельных домах и семействах всякий из погибшихоплакивался своими, плач о полководце был всеобщий. Одни оплакивали людей,оказавших им гостеприимство, другие родственников, третьи друзей или братьев,Иосифа же оплакивали все. 30 дней кряду длился траур в городе{58}. Многие приглашали флейтистов, которые звуками своеймузыки сопровождали их заунывные песни{59}.
6. Но когда с течением времени стало известным действительное положение иболее точная обстановка падения Иотапаты, когда наряду с этим рассеялся вымысело смерти Иосифа, а выяснилось, наоборот, что он жив, находится. В руках римляни пользуется таким обращением со стороны римских военачальников, какого неможет ожидать военнопленный, то ожесточение иудеев против живого Иосифа былотак же велико, как прежнее их сочувствие к мнимо умершему. Одни поносили егокак труса, другие – как [251] изменника. Весь город был полоннегодования, повсюду раздавались поношения против него. Уже одно поражениеожесточило их, но злая судьба сделала их еще более непримиримыми; то несчастье,которое людей благоразумных заставляет подумать о собственной безопасности ипозаботиться о предохранении себя от подобных же бед, подстрекало их на новыеопасности; конец одного бедствия был для них всегда началом другого. Ненавистьи ярость против римлян удвоилась еще тем, что они хотели выместить на них своюзлобу против Иосифа. Так бушевали тогда страсти в Иерусалиме.
7. Веспасиан, желая обозреть царство Агриппы (сам царь пригласил его к себес войском для того, чтобы встретить их во всем великолепии своего дома, а сдругой стороны, чтобы с помощью римлян укрепить свой шаткий престол),отправился из Кесарии Приморской в Кесарию Филиппа{60}. Здесь он дал своему войску двадцатидневный отдых, провели сам все это время в постоянных пиршествах и принес Богу благодарственныежертвы за свои победы. Но когда ему было сообщено о волнениях в Тивериаде иотпадении Тарихеи, принадлежавших владениям Агриппы, то он, решившисьповсеместно подчинить иудеев, признал своевременным предпринять поход противних обеих, С другой стороны, он желал также воздать благодарность Агриппе заего гостеприимство и усмирением этих городов закрепить их за ним. Поэтому онпослал своего сына, Тита, в Кесарию для того, чтобы расположенное там войскоперевести оттуда в Скифополис – самый большой в области десяти городов{61}, близ Тивериады, и сам, отправившись туда,соединился с сыном. Оттуда он выступил с тремя легионами и разбил лагерь втридцати стадиях от Тивериады, на месте, называемом Сеннабром, где мятежникимогли его легко видеть. Из этого лагеря он прежде всего отправил декурионаВалериана во главе пятидесяти всадников с поручением завязать с жителями мирныепереговоры и склонить их на сдачу города, так как Веспасиан слышал, что,собственно, население страстно желает мира, но оно насилуется отдельнойпартией, настаивающей на войне. Валериан поскакал туда и, достигнув стены, слезвместе с провожавшими его всадниками с лошади, дабы не подать повода думать,что он намерен вступить в бой. Но прежде чем он начал говорить, ему навстречубросились вооруженные храбрейшие из мятежников и во главе их предводительразбойничьей шайки некий Иешуа, сын Сафата. Валериан, который против приказанияполководца не мог вступать в битву, даже если бы был уверен[252] в победе, считал, кроме того, опасным бороться со своиминемногими людьми против многих, с невооруженными против вооруженных; к тому жееще он был смущен неожиданной смелостью иудеев. Таким образом, он бежал пешкоми вместе с ним еще другие пять оставили на месте своих лошадей. Иешуа с еголюдьми повели их, ликуя, в город, точно они овладели ими в открытом сражении, ане коварством.
8. Но старейшие и знатнейшие граждане, смущенные этим поступком, бежали вримский лагерь и, привлекши раньше на свою сторону царя, припали к Веспасиану смольбой «принять их милостиво и не наказывать весь город за безрассудствонемногих людей. Пусть пощадит он дружественно расположенное к римлянамнаселение и накажет только зачинщиков восстания, по вине которых они до сихпор, при всем своем желании, не могли сдаться». Полководец, хотя был озлобленпротив всего города за похищение лошадей, уступил, однако, этой просьбе, потомучто видел, что и Агриппа сильно озабочен судьбой города. Иешуа и егоприверженцы, узнав о милости, обещанной Веспасианом населению, почувствовалисебя небезопасными в Тивериаде и бежали в Тарихею. На следующий день Веспасианпослал Траяна с отрядом всадников на горную вершину с целью выследить оттуданастроение населения. Когда он убедился, что жители так же мирно настроены, каки ходатайствовавшие за них представители, он прибыл со своим войском в город.Жители отворили ему ворота и, выйдя навстречу, приветствовали его как спасителяи благодетеля. Но так как узкий проход в воротах сильно стеснял войско,Веспасиан велел сломать часть южной стены и таким образом расширил вход. Вугоду царю он воспретил солдатам при этом грабить и совершать насилия противжителей; благодаря ему же он пощадил также стены, так как царь ручался заверность города в будущем. Таким образом, Веспасиан возвратил Агриппе городпосле того, впрочем, как последний много выстрадал от мятежа.
Глава десятая
Как была взята Тарихея. – Описание Иордана и Генисаретского округа.
1. Продолжая дальше свой поход, Веспасиан на пути между Тивериадой иТарихеей разбил лагерь, который укрепил сильнее, предвидя, что здесь борьбабудет более продолжительная, [253] так как все недовольныесобрались в Тарихею, надеясь на твердыни города и на озеро, именуемое жителямиГенисаром. Город, лежавший, подобно Тивериаде, у подошвы горы, был сильноукреплен Иосифом со всех сторон, где он не был омываем озером, но все-таки нетак сильно, как Тивериада, ибо обводную стену вокруг последней он построил вначале восстания, когда располагал в избытке денежными средствами и рабочимисилами. Тарихея же могла воспользоваться только остатком его щедрости. Затотарихеяне имели на озере массу лодок, приспособленных как для бегства в случаепоражения на суше, так и для морского сражения. Уже в первое время, когдаримляне укрепляли еще свой лагерь, люди Иешуи, не страшась ни численности, нипрекрасной организации неприятеля, сделали вылазку и при первом набеге рассеялирабочих, разрушили небольшую часть сооружений и лишь тогда, когда они увиделисплачивающихся против них тяжеловооруженных воинов, побежали невредимыми назадк своим. Римляне преследовали их и загнали в лодки; но они отплыли на такоерасстояние в озеро, что могли еще стрелять в римлян, бросили затем они якоря исдвинули суда вместе, чтобы сомкнутыми рядами бороться против стоявших на сушеврагов. Между тем Веспасиан услышал, что большая толпа иудеев собралась наравнине перед городом, и выслал против них своего сына с 600 отборныхвсадников.
2. Когда последний увидел, что неприятель значительно превышает его вколичестве, он приказал доложить отцу, что нуждается в подкреплении. Нозаметив, что большинство его всадников готово напасть еще до прибытиявспомогательных отрядов, в то время как некоторые все-такивтихомолку побаивались численного превосходства иудеев, он стал на такое место,откуда все могли его слышать, и сказал: «Римляне! В самом начале моей речи ядолжен напомнить вам о вашем происхождении, чтобы вы знали, кто вы и кто те, скоторыми нам предстоит бороться. От наших рук до сего времени еще не ушел ниодин народ на всем земном шаре, иудеи же, чтобы сказать что-нибудь и в ихпользу, хотя обессилены, все еще не утомлены. Было бы недостойно, если бы мыустали от наших удач, в то время, когда те стойко выдерживают свои неудачи. Я судовольствием вижу хотя, что вы, насколько можно заметить, бодро настроены, воя все-таки боюсь, что численность врага может внушить тому или другому тайныйстрах. А потому пусть каждый еще раз подумает о том, кто он и против кого будетсражаться; пусть вспомнит также, что хотя иудеи чрезвычайно смелы и[254] презирают смерть, но зато они лишены всякой военнойорганизации, не опытны в сражениях и могут быть названы скорее беспорядочнойтолпой, чем войском. Что я в противоположность этому должен сказать о вашейвоенной опытности и тактике? Потому же мы только и упражняемся так с оружием вмирное время, чтобы на войне не нужно было нам считаться силами с неприятелем.Иначе какая польза от этих постоянных боевых упражнений, если мы будемсражаться с неопытными в одинаковом с ними числе. Вспомните дальше, что выборетесь в полном вооружении против легковооруженных воинов, на лошадях противпеших, под командой предводителя против плохо управляемой толпы и что этипреимущества значительно умножают вашу численность, тогда как названныенедостатки намного уменьшают силы врага. Сражения, наконец, решаются неколичеством людей, если даже они способны к бою, но храбростью, когда онавоодушевляет хотя бы менее значительные отряды. Последние легко могутобразовать тесно сомкнутые ряды и помогать друг другу, между тем как не в мерубольшое войско страдает больше от собственной многочисленности, чем от врагов.Иудеями руководят смелость и отвага – последствия отчаяния, которые хотя