щитами, и громко ликовали от радости. Солдаты же были встречены угрозамицентурионов и гневом Цезаря. «В то время, – сказал последний, – когда иудеи,которых одно только отчаяние ведет в бой, действуют все-таки обдуманно иосмотрительно, расставляют сети, устраивают засады и при этом еще за ихпослушность, взаимное доверие и прочную солидарность покровительствуемысчастьем, римляне, которым счастье всегда так благоприятствует за их дисциплинуи повиновение предводителям, напротив, терпят теперь поражение, попадаются вплен вследствие своей собственной опрометчивости и, что еще более постыдно,сражаются без предводителей, в присутствии Цезаря. Глубоко будут вопиятьвоенные законы, точно как и мой отец, когда он узнает об этом поражении, он,который поседел в битвах, никогда не потерпев такого удара, и законы, которыевсегда самое малейшее упущение против дисциплины карают смертью. Теперь этизаконы должны были быть свидетелями того, как целый отряд войска покинул строй!Но пусть сейчас узнают своевольники, что у римлян даже победа без приказа неприносит славы». По этим словам, обращенным к полководцам, можно было подумать,что он намерен поступить со всеми по всей строгости закона; солдаты поэтомуупали духом, так как они ожидали для себя заслуженной казни. Но легионыокружили Тита и настойчиво просили его помиловать их товарищей и радипослушности значительного большинства простить поспешность немногих, которыесовершенную ими только что ошибку хотят загладить в будущем своейхрабростью.
5. Тит удовлетворил их просьбу, тем более что последняя совпадала с егособственными интересами; ибо он полагал, что наказать одного человека должнодействием, а при наказании целой толпы можно ограничиться только словами. Онпростил поэтому солдат, предупредил их серьезно, чтобы [331]они в будущем были осторожнее, и начал обдумывать, как наказать иудеев за иххитрость. Когда по истечении четырех дней промежуток до стены был выровнен, ондля того, чтобы в безопасности перевести сюда обоз и остальную часть армии,расставил самое ядро войска в семи рядах по направлению от севера к западупротив стены; впереди стояла пехота, сзади конница, каждая часть в трех рядах,а седьмую линию образовали поставленные между ними стрелки. Так как этимсильным строем у иудеев была отнята последняя возможность дальнейших вылазок,то вьючный скот трех легионов и обоз могли безопасно двинуться вперед. Сам Титрасположился станом на расстоянии около двух стадий от стены у одного из угловпоследней, против башни, называемой Псефиной, где обводная стена на своемсеверном протяжении загибается к западу. Остальная часть войска разбила лагерьу так называемой Гиппиковой башни, тоже в двух стадиях от города. Десятый желегион сохранял свою позицию на Елионской горе.
Глава четвертая
Описание Иерусалима
1. Тройной стеной был обведен город, и только в тех местах, где находилисьнедоступные обрывы, была одна стена. Сам город был расположен на двухпротиволежащих холмах, разделенных посередине долиной, в которую ниспадали рядыдомов с обеих сторон. Тот из двух холмов, на котором находился Верхний город,был выше и имел более плоскую вершину. Вследствие своего укрепленного положенияон был назван царем Давидом (отцом Соломона, первого соорудителя храма)крепостью, а нами – Верхним рынком. Второй холм, названный Акрой, на которомстоял Нижний город, был, напротив, покат с обеих сторон. Против него лежалтретий холм, ниже Акры, от природы и прежде отделенный от нее широкой впадиной;но Хасмонеи во время своего владычества заполнили эту долину, чтобы связатьгород с храмом; вместе с тем была снесена часть Акры; высота ее понижена длятого, чтобы храм возвышался над нею. Долина, называемая Тиропеоном{15}, о которой мы сказали, что она отделялаВерхний город от Нижнего, простирается от Силоама, каковым мы называем пресныйи обильный водой источник. Снаружи оба холма города были [332]окружены глубокими обрывами и вследствие своих крутых спусков нигде с обеихсторон не доступны.
2. Из трех стен древнейшая была труднопобедима вследствие окружавших еепропастей и возвышавшегося над последними холма, на котором она была построена;но ее природная мощь была значительно возвеличена еще искусственно, так какДавид и Соломон, равно как и последовавшие за ними цари, старались превзойтидруг друга в укреплении этой твердыни. Начинаясь на севере у так называемойГиппиковой башни, она тянулась до Ксиста{16}, примыкала затем к зданию совета и оканчивалась узападной галереи храма. С другой стороны по направлению к западу она, начинаясьу того же пункта, шла к месту, называемому Бетсоном{17} и простиралась до Ессейских ворот, возвращалась затем кюгу от Силоамского источника, загибала опять восточнее, к рыбному прудуСоломона, отсюда тянулась до так называемой Офлы{18} и оканчивалась у восточной галереи святилища. Втораястена начиналась у ворот Генната, принадлежавших еще к первой стене, обнималасеверную сторону И доходила только до Антонии. Третья стена начиналась опять уГиппиковой башни, откуда она тянулась на север от башни Псефины, отсюда,простираясь против гробницы Елены (царицы адиабенской и матери царя Узата), шлачерез царские пещеры и загибала у угловой башни так называемого Гнафейского{19} памятника; после этого она примыкала кдревней стене и оканчивалась в Кидронской долине{20}. Этой третьей стеной Агриппа обвел возникшую новую частьгорода, остававшуюся прежде совсем незащищенной; ибо вследствие приростанаселения город все больше распространялся за стены и после того, как заключилив пределах города северный склон храмового холма, потребовалось идти еще дальшеи застроить четвертый холм, называемый Бецетой, лежащий против Антонии иотделенный глубоким рвом, проведенным нарочно с той целью, чтобы нижниесооружения Антонии, сообщавшиеся с холмом, не были так легко доступны и такнизко расположены. Высота башен, естественно, выиграла значительно вследствиеглубины окопа; эта позже построенная часть города называлась на отечественномязыке Бецетой, что на греческом языке означает «Новый город»{21}. А так как жители этой части города нуждались в защите,то отец ныне живущего царя, называвшийся также Агриппой, начал строитьвышеназванную стену; но, убоявшись затем, чтобы грандиозность сооружения невозбуждала подозрения императора Клавдия в стремлении к новшеству[333] или отпадению от него, он прекратил постройку, положивей только основание. И если бы стена была окончена так, как она начата, городсделался бы поистине неприступным: ибо стена была сложена из огромных камней,которые имели по двадцать локтей длины и десять локтей ширины каждый и которыенелегко было бы ни подкопать железными орудиями, ни сдвинуть с места машинами;стена имела десять локтей в ширину, а высота ее, без сомнения, превысила бызначительно ширину, если бы рвение того, который начал сооружение, ненаткнулось на препятствия. Впоследствии стена эта, несмотря на напряженныеусилия иудеев, была возвышена только до двадцати локтей, получила еще брустверына два локтя и зубцы трех локтей вышины, так что общая высота достигаладвадцати пяти локтей.
3. Над стеной возвышались башни двадцати локтей ширины и двадцати локтейвысоты каждая, четырехугольные и, как сама стена, массивные. По прочностисложения и красоте камней они не уступали храмовым сооружениям. На этихдвадцатилоктевых массивах находились великолепные покои, а над ними – ещепомещения верхнего яруса; для дождевой воды там построено было весьма многоцистерн с широкими лестницами, ведущими к каждой в отдельности. Таких башентретья стена имела девяносто; расстояние между каждыми двумя башнями измерялосьдвумястами локтей. На средней стене были размещены четырнадцать башен, а надревней – шестьдесят. Окружность всего города достигала тридцати трех стадий.Если третья стена сама по себе была достойна удивления, то находившаяся насеверо-западном ее углу башня Псефина, против которой расположился лагерем Тит,представляла выдающееся творение искусства. Простираясь вверх на высотусемидесяти локтей, она открывает дальний вид на Аравию и на крайние пределыеврейской земли до самого моря. Она была восьмиугольная. На противоположной ейстороне, на древней стене была сооружена царем Иродом Гиппикова башня, а вблизипоследней еще две другие башни, которые по величине, красоте и крепости неимели себе подобных в мире. Ибо изящество этих сооружений было не только деломврожденного царю вкуса к величественному и ревностной его заботы о городе, но иявлялось данью чувствам его сердца, так как этими башнями он воздвиг памятникитрем любимейшим лицам: своему брату, другу и жене, имена которых он присвоилэтим сооружениям. Свою жену он, как мы выше сообщили (1, 22, 5), убил изревности, двух [334] других он потерял на войне, где онихрабро сражались. Гиппикова башня, названная по имени друга, былачетырехугольная, двадцати пяти локтей ширины и длины, тридцати локтей высоты имассивно построена; на этом, составленном из глыб массиве, находилосьвместилище для дождевой воды двадцати локтей глубины; над ним возвышалось ещедвухэтажное жилое здание, вышиною в двадцать пять локтей, разделенное наразличного рода покои и увенчанное маленькими двухлоктевыми башенками итрехлоктевыми брустверами, так что общая высота башни достигала восьмидесятилоктей высоты. Вторая башня, названная Иродом по имени его брата Фазаеля{22}, имела по сорок локтей в ширину и длину истолько же в вышину и была вся массивная. Наверху ее опоясывал кругом балконвышиной в десять локтей, защищенный брустверами и выступами; в середине этого