руку осаждавшим. Друг с другом они поступали так, что и от неприятеля их немогло ожидать более жестокое обращение, а после их действий в городе никакоебедствие не могло казаться новым; еще до падения города его несчастье было таквелико, что римляне могли только улучшить его положение. Я думаю так:междоусобная война уничтожила город, а римляне уничтожили междоусобицу, котораябыла гораздо сильнее стен; всякую вину можно поистине приписать туземцам, авсякую справедливость – воздать римлянам. Но пусть каждый судит по тому, чемупоучают события.
2. В то время, когда город находился в таком положении, Тит в сопровожденииотборного отряда всадников объехал его с целью высмотреть удобный пунктнападения на стену. На всех пунктах он нашел затруднения; со стороны глубокихдолин стена и так была недоступна; но и на других пунктах наружная стенаказалась слишком массивной для машин. Наконец он решил предпринять штурм угробницы первосвященника Иоанна. На этом месте наружное укрепление было ниже, авторое не примыкало к нему, так как в менее населенной части Нового городаукрепления были оставлены в пренебрежении. Отсюда поэтому легко можно[343] было перейти к третьей стене, через которую Титпредполагал овладеть Верхним городом, как через Антонию – храмом, На этомобъезде был ранен стрелой в левое плечо друг его Никанор в тот момент, когда онвместе с Иосифом ближе подъехал к стене, чтобы как человек, хорошо известныйиудеям, предложить им мир. Из того, что они не пощадили человека,приблизившегося к ним для их же собственного блага, Тит понял, как велико ихупорство. Он поэтому с еще большим рвением принялся за осаду, позволил легионамопустошать окрестности города и отдал приказ собрать материалы для постройкивалов.
Вслед за этим он разделил войско на три части для работы. В промежуткахмежду валами он выстроил пращников и стрелков, а перед фронтом последнихпоставил еще скорпионы, катапульты и баллисты с целью отражать вылазкинеприятеля против рабочих и попытки воспрепятствовать работам со стены.Деревья все были вырублены, вследствие чего пространство перед городом вскореобнажилось. В то время, однако, когда отовсюду приносились деревья для валов ивсе войско усердно занималось работами, иудеи тоже не оставались праздными.Народ, жизнь которого проходила среди убийств и грабежей, теперь опятьвоспрянул духом: он надеялся вздохнуть свободно, когда его притеснители будутотвлечены борьбой с внешним врагом, и отомстить виновным, если римляне одержатверх.
3. Иоанн из страха перед Симоном оставался на своем посту, несмотря на то,что его войско горело желанием идти навстречу внешнему неприятелю. Симон,напротив, по тому уже одному, что он находился ближе к осадным работам, небездействовал, а расставил на различных местах стены метательные машины,отнятые у Цестия (11, 18, 9) и у гарнизона в Антонии (11, 17, 7). Эти машины,впрочем, не приносили иудеям существенной пользы, так как они не знали, какобращаться с ними; лишь немногие, научившиеся обращению с машинами отперебежчиков, стреляли из них и то плохо. Зато они метали в рабочих камни истрелы, делали правильные вылазки и завязывали с римлянами небольшие сражения.Но защитой от стрел служили для римлян построенные на насыпях плетеные кровли,а против вылазок их защищали метательные машины. Ибо все легионы были снабженыпревосходными машинами, в особенности десятый легион имел необыкновенно сильныескорпионы и громадные баллисты, посредством которых он опрокидывал стоявшихдаже на стене, не говоря уже о тех, которые делали вылазки: эти машиныизвергали камни весом в таланты на [344] расстояние двухстадий и больше; а против их ударов не могли устоять не только передовые воины,непосредственно застигнутые ими, но и стоявшие далеко позади них. Вначалеиудеи ускользали от вылетавших камней, так как последние предупреждали о себесвоим свистом и были даже видимы для глаз вследствие своей белизны; к тому жееще стражи с башен давали им знать каждый раз, когда машина заряжалась и каменьвылетал, выкрикивая на родном языке: «Стрела летит!», тогда те, в которыхметила машина, расступались и бросались на землю. При употреблении этойпредосторожности камни часто падали без всякого действия. Но римляне, со своейстороны, решили окрасить камни в темный цвет: таким образом они перестали бытьвидимыми заранее и попадали в цель; один выстрел сразу уничтожал многих. Нонесмотря на весь вред, который терпели иудеи, они все-таки не давали римлянамни единой спокойной минуты для сооружений осадных валов, а денно и нощновсякого рода хитростью и смелостью старались мешать им в этом.
4. Когда сооружения были окончены, мастера отмерили расстояние до стены,бросив туда с вала прикрепленный к шару кусок свинца; они должны былиприбегнуть к этому средству, так как иначе они были бы обстреляны сверху.Найдя, что тараны могут достигать стены, они привезли их сюда. Тит приказалтогда установить метательные машины на более близком расстоянии для того, чтобыиудеи не могли удерживать тараны от стены, а затем отдал приказ пустить в ходсами тараны. И вот когда разом с трех мест в городе раздался страшный треск,жители его подняли крик, да и сами мятежники немало ужаснулись. Ввиду общейопасности, обе партии подумали, наконец, об общей обороне и сказали друг другу:«Мы ведь действуем только на руку врагам! Если Бог и отказал нам в постоянномсогласии, то по крайней мере в настоящую минуту мы должны забыть взаимныераспри и соединиться воедино против римлян!». И действительно, Симон обещалнаходившимся в храме безопасность, если они только выйдут к стене, и Иоанн,хотя и с недоверием, но принял предложение. Забыв всякую вражду и взаимныераздоры, они стояли теперь вместе, как один человек, заняли стену, бросали снее массы пылающих головней на сооружения и поддерживали беспрерывную стрельбупротив тех, которые заряжали стенобитные орудия. Люди посмелее бросалисьтолпами вперед, срывали защитные кровли с машин и нападали на скрывавшихся подними воинов большей частью победоносно, скорее всего по [345]своей бешеной отваге, чем вследствие опытности. Но Тит ни на минуту не покидалрабочих с обеих сторон машин он расставлял всадников и стрелков и при их помощиотражал поджигателей, прогонял стрелявших со стены и доставлял таранамвозможность действовать беспрепятственно. Стена, однако, не поддавалась ударам:один только таран пятнадцатого легиона отбил угол башни; но стена осталасьнетронутой и не подверглась даже опасности, ибо башня далеко выдавалась вперед,а потому от ее повреждения не так легко могла пострадать стена.
5. Так как иудеи на некоторое время прекратили свои вылазки, то римлянеподумали, что они из страха и усталости обратились на бездействие и рассеялисьпо своим сооружениям и легионам. Но иудеи, как только это заметили, сделали уГиппиковой башни через тайные ворота вылазку всей массой, подожгли сооружения ибыли уже готовы вторгнуться в лагерь. Хотя на их шум успели собраться ближестоявшие римляне, равно как и более отдаленные, но быстрее римской тактики былабешеная отвага иудеев: они обратили в бегство первых встретившихся им на пути ибросились на собиравшихся. Вокруг машин завязался ужасный бой: иудеи делали,все, чтобы их зажечь, римляне, со своей стороны, – чтобы этого не допустить;неясный гул слышался на обеих сторонах; множество из передовых рядов паломертвыми. Но иудеи своей бешеной отвагой победили: огонь охватил сооружения, исами солдаты погибли бы в пламени вместе с машинами, если бы часть отборнейшихалександрийских отрядов с неожиданным для них самих мужеством, которым они вэтой битве прославили себя больше других, не отстаивали поля сражения до техпор, пока на неприятеля не обрушился Цезарь во главе отборнейшей конницы.Двенадцать из передовых он собственноручно положил на месте; их судьба привелаостальную массу к отступлению; он преследовал ее, загнал всех в город и такимобразом спас сооружения от пожара. В этом сражении один иудей был схваченживым. Тит велел распять его на виду стены, чтобы этим ужасным зрелищем сделатьдругих более податливыми. Уже после отступления был убит Иоанн, предводительидумейский, в то время когда он, стоя перед стеной, разговаривал с однимпреданным ему солдатом. Арабский стрелок выстрелил в него в грудь, и он умермгновенно к великой скорби иудеев и к сожалению мятежников, ибо он выделялсясвоей храбростью и мудростью. [346]
Глава седьмая
Как одна из построенных римлянами башен сама собою рухнула. – Как послебольшого кровопролития римляне завладели первой стеной и как Тит делалнападение на вторую. – О римлянине Лонгине и иудее Касторе.
1. В следующую ночь в римском лагере произошла неожиданная паника. Одна изпятидесятилоктевых башен, воздвигнутая Титом впереди каждого вала для того,чтобы они прикрывали последние от стоявших на стене иудеев, обрушилась самасобой среди глубокой ночи. Страшный грохот, произошедший при ее падении, навелна войско ужас; все бросились к оружию в том предположении, что неприятельделает нападение; ужас и смятение воцарились в легионах, и так как никто не могобъяснить, в чем дело, они в своем отчаянии предполагали то одно, то другое.Когда врагов все-таки нигде не было видно, они начали пугаться самих себя:каждый в страхе спрашивал у другого пароль, боясь, не прокрались ли иудеи всамый лагерь. В этом паническом страхе они оставались до тех пор, пока Тит неузнал о происшедшем и не приказал объявить во всеуслышание причину грохота. Струдом они дали себя этим успокоить.
2. Иудеи храбро сопротивлялись против всякого рода нападений; но башнипричиняли им много вреда: оттуда именно они одновременно были обстреливаемыболее легкими машинами, копьеметателями, стрелками и пращниками; вместе с темэти башни по своей высоте были недосягаемы для иудеев; не могли они также бытьопрокинуты и взяты по своей тяжести; а железная броня предохраняла их от огня.Если же иудеи удалялись за пределы выстрелов, то они не могли большеостанавливать наступление таранов, которые своими беспрестанными ударами, хотя