оберегаем тем, который в нем обитает. С ним в союзе мы осмеиваем всякие угрозы,от которых действительность еще далека, ибо исход дела в руках божиих!»
3. В это время в римский лагерь прибыл Антиох Эпифан{56} во главе многих тяжеловооруженных воинов и со свитой такназываемых македонян. Это были исключительно его ровесники, люди высокогопроисхождения, едва только вышедшие из отроческого возраста, вышколенные ивооруженные на македонский манер, откуда и их название: «македоняне».Большинство, однако, из них далеко не достигало славы этой нации. Из всехцарей, подчиненных римлянам, самым счастливым был царь коммагенский; но и ониспытал на себе изменчивость судьбы. Уже на закате лет он представлял собойпример того, что никто до самой смерти не может считать себя счастливым. Сынего, появившийся туда в такое время, когда отец его находился на высоте своегосчастья, выражал свое удивление по поводу того, что римляне так медлят спокорением стены. Он сам был храбрый воин, обладал твердой, непреклонной волейи могучей телесной силой, которая в связи с его отвагой была почти непобедима.Тит на его слова, посмеиваясь, отвечал: «Наше желание вполне совпадает свашим». Тогда Антиох со своими македонянами сделал приступ на стену. Благодарясвоей силе и ловкости он лично успел увернуться от иудейских стрел, осыпая в тоже время иудеев своими стрелами, но его юные воины, за исключением тольконемногих, были смяты; они [364] бились изо всех сил, чтобыдоказать, что не отделяют слово отдела, но покрытые многочисленными ранамидолжны были все-таки уступить. Они узнали тогда, что и истые македоняне, длятого чтобы побеждать, должны еще обладать счастьем Александра.
4. С большими усилиями и после беспрестанной семнадцатидневной работыримляне в 29-й день артемизия окончили сооружение валов, начатое ими 12-го тогоже месяца. Они построили четыре главных вала: один, против Антонии, былпроведен пятым легионом посреди так называемого Воробьиного пруда; другой,почти в двадцати локтях от первого, был воздвигнут двенадцатым легионом;десятый легион возвел свое укрепление на значительном отдалении от последнего,у так называемого Миндального пруда, на севере, наконец, в тридцати локтяхдальше, у гробницы первосвященника{57},находились шанцевые сооружения пятнадцатого легиона. На всех этих валах былиуже поставлены машины. Тогда Иоанн приказал провести изнутри под находившиесяпротив Антонии укрепления подземный ход и подпереть столбами как самый ход, таки сооружения, находившиеся под ним, затем он заложил туда дров, обмазанныхсмолой и асфальтом, и приказал все это поджечь. Когда подпоры сгорели, минаобвалилась и за ней с большим грохотом обрушились сооружения. Вначале поднялсягустой столб пыли, так как огонь был наполовину потушен мусором, но когда весьсвалившийся лес обрушился, огонь возгорелся ярким пламенем. Страх объял римлянпри этом неожиданном зрелище, все мужество их пропало, они считали уже себяблизкими к победе и вдруг лишились этой надежды даже на будущее. Тушить огоньони считали бесполезным делом, ибо если бы и удалось прекратить пожар, то самихвалов уже больше не существовало.
5. Два дня спустя Симон со своими людьми предпринял нападение на другиевалы, на которых римляне уже установили тараны и ими потрясали стену. НекийТефтай из галилейского города Гарсиса{58} иМегассар, из преданных слуг Мариаммы{59},далее сын Наватая из Адиабены, по прозвищу Хагейр, что значит хромой, схватилифакелы и сделали вылазку на машины. Более удалых и опасных воинов, чем этихтрех, город не имел в этой войне. Словно навстречу товарищам, а не густосплоченной вражеской массе, без страха и колебания ринулись они сквозь рядынеприятеля и начали поджигать машины. Обданные градом стрел, встреченные совсех сторон ударами мечей, они не покидали своего опасного поста до тех пор,пока огонь не охватил строения. Когда [365] пламя вспыхнуло,римляне бросились туда на помощь из стана, но иудеи старались со стены отгонятьих прочь и завязывали также рукопашный бой с огнетушительной командой,нисколько не щадя при этом своей жизни. Когда римляне вытаскивали тараны из-подгоревших уже защитных кровель, иудеи и тогда старались овладевать ими,бросались в самый огонь и не выпускали машин из рук, если даже им приходилосьдержаться за раскаленное железо. От машин огонь распространился дальше довалов, так что вспомогательный отряд прибыл уже поздно. Окруженные везде огнем,римляне увидели себя не в силах спасти свои сооружения и потянулись обратно влагерь. Но иудеи, подкрепленные приливом сил изнутри и ободренные успехом, снеудержимой стремительностью бросились вперед, протеснились до лагерных шанцеви вступили в схватки с часовыми. (Перед лагерем у римлян всегда стоит особаявооруженная стража, которая каждый раз сменяется другой, а за оставление постачасовым закон наказывает его смертью). Стражники, предпочитая геройскую смертьв бою казни преступника, удерживали свои посты. Многие из бежавших устыдились,когда увидели своих товарищей в крайней опасности и опять вернулись на своиместа. Они поставили на лагерный вал метательные машины и посредством ихудерживали нахлынувшую из города толпу, не позаботившуюся ни о каких мерахпредосторожности к своей безопасности и защите. Ибо иудеи схватывались с каждымчеловеком, попадавшимся им на пути, тяжестью своей массы они опрокидываливрагов, в своем порыве, не знавшем никакой осторожности, сами натыкались накопья; их превосходство заключалось не столько в успешных результатах, скольков собственном своем мужестве, а римляне, если отступали, то не из-за того, чтоони терпели значительные потери, а больше всего потому, что избегали их бешенойотваги.
6. Вскоре, однако, появился Тит с замка Антония, где он высматривал позициидля других валов. Прежде всего он сделал солдатам строгий выговор за то, чтоони, господствуя уже над вражеской стеной, покидают свои собственныеукрепления, что, выпустив иудеев из заключения, они как будто сами натравили ихна себя и теперь сами пришли в положение осажденных. Затем он со своимисобственными отборными отрядами набросился на неприятельский фланг. Хотя иудеив то же время имели против себя римлян и с фронта, тем не менее они обратилисьтакже против Тита и храбро сопротивлялись. Среди общей свалки пыль ослепляла[366] глаза, а бранные клики заглушали уши – никто больше немог различать друзей и недругов. В то время, когда иудеи боролись теперь уже нев сознании своей силы, а больше из отчаяния, римляне, напротив, воодушевлялисьмыслью о славе, чести оружия и Цезаре, который предшествовал им в сражении. Ядумаю, что они в пылу ярости на этот раз покончили бы со всей массой иудеев,если бы последние, не выжидая исхода, не отступили обратно в город. Но иримляне были сильно удручены разрушением валов, так как в один час они потерялиплоды многих дней усилий и труда; многие отчаивались уже в возможностипокорения города обыкновенными машинами.
Глава двенадцатая
Тит окружает город стеной, вследствие чего голод начинает опустошать целыедома и семейства.
1. Ввиду этого Тит созвал военный совет. Более горячие из предводителей былитого мнения, что следует всей армией сразу сделать приступ на стены. «До этихпор, – говорили они, – иудеи сталкивались только с разрозненными частямивойска, но если сразу нагрянуть на них всей массой, так они не выдержат такогоудара: они будут засыпаны стрелами». Из более рассудительных одни советовалиопять строить валы, другие же – продолжать осаду без всяких валов, а тольконаблюдая за тем, чтобы жители не могли ни покидать города, ни получать припасовизвне, и таким образом заставить неприятеля голодать, но отнюдь не вступатьбольше с ним в бой, ибо тщетна всякая борьба с людьми, которыми руководитотчаяние и которые считают смерть от меча лучшим благом для себя, их без тогоожидает худшая участь. Что же касается самого Тита, то он хотя признавал, чтоэто не сделает чести римлянам, если такая могущественная армия будет праздностоять под стенами города, но, с другой стороны, он также соглашался, чтоизлишне бороться с людьми, которые сами истребляют друг друга. «Строить новыевалы, – сказал он, – дело трудное вследствие недостатка строевого леса,запереть все выходы еще труднее, ибо оцепить город кругом войском будет нелегковследствие его огромной величины и его почвенных условий, кроме того, это инебезопасно [368] ввиду вылазок, которые будут совершатьиудеи, последние, наконец, если даже все известные ходы будут охраняемы, понеобходимости и вследствие своего знакомства с местностью отыщут себе тайныеходы. А раз жизненные припасы будут тайным образом поступать в город, то этотолько затянет осаду и можно опасаться, что долгая продолжительность ее умалитславу победы. Со временем, конечно, всего можно достигнуть, но для славытребуется также быстрота. А потому, – продолжал он, – чтобы соединить быстротус безопасностью действий, следует весь город обвести стеной: только таким путемможно запереть все выходы и заставить иудеев или сдаться из отчаяния, илипогибнуть от голода, без всяких усилий со стороны римлян. При всем этом я недумаю остаться совершенно праздным, а постараюсь также и новые валы строить,так как тогда можно будет ожидать лишь самое слабое сопротивление. Если жекому-нибудь такое сооружение покажется слишком грандиозным и невыполнимым, топусть тот подумает о том, что мелкие предприятия недостойны римлян, а с другойстороны – совершить нечто великое без напряжения сил никому не дано и доступноразве одному божеству».
2. Этими словами он убедил полководцев и тотчас отдал приказ войскуприступить к работам. Невероятное рвение охватило солдат. После того какобводная стена была разделена по частям между легионами, соревнование началосьне только между последними, но и между отдельными когортами в каждом легионе.