большой численности, но главным образом потому, что они со свежими, бодрымисилами боролись с приунывшими и изнемогшими. Когда часть стены была разрушена инекоторые башни поддались ударам таранов, защитники сейчас же разбежались, да исамих тиранов охватил страх, далеко не соответствовавший опасности. Ибо преждечем враги влезли на стену, они уже оторопели и были готовы бежать. Тогда можнобыло видеть этих горделивых людей, некогда кичившихся своими злодеяниями,смиренно дрожащими и до того изменившимися, что при всех своих тяжких грехахони все-таки возбуждали жалость. Им хотелось сделать вылазку против обводнойстены, чтобы, пробившись сквозь стражу, выйти на свободу. Но их верные солдатыразбежались, куда попало, а вестовые в то же время, один за другим, доносили:«разрушена западная стена», «римляне уже вторглись», «вот они уже близко, ищутвас»; и, наконец, другие, ослепленные страхом, утверждали даже, что видят ужесвоими глазами врагов на башнях. Тогда они с блуждающими от страха глазами палилицом на землю, вопили над своим безумием и не могли тронуться с места, точносухожилия были у них перерезаны. Тогда явственно можно было видеть, какпреследовал гнев божий этих нечестивцев и как велико было счастье римлян:тираны сами лишили себя надежнейшей твердыни и покинули башни, где никакая силане могла бы их победить, за исключением разве голода, а римляне, так многотрудившиеся над менее сильными стенами, овладели укреплениями, не боявшимисяникаких орудий, по одному только счастью. Ибо три башни, которые мы вышеописали (V, 4, 3), устояли бы против всяких машин.
5. После того как они покинули эти башни или, вернее говоря, когда Бог ихизгнал оттуда, они бежали в долину, ниже Силоама{29} и, опомнившись немного, устремились к устроенному тамукреплению. Но от страха и несчастья исчезла их прежняя отвага: они былиотброшены тамошними стражами, рассеялись и скрылись в подземные ходы. Между темримляне заняли стены, водрузили свои знамена на башнях и при ликующихрукоплесканиях запели победную песню. Конец войны оказался для них гораздолегче, чем можно было ожидать по ее началу. Им самим казалось невероятным, чтопоследней стеной овладели они без кровопролития, и они сами недоумевали, что ненашли здесь ожидаемого противника. Тогда они устремились с обнаженными мечамипо улицам, убивая беспощадно все попадавшееся им на пути и сжигая дома вместе сбежавшими туда. Они [411] грабили много, но часто, вторгаясь вдома за добычей, они находили там целые семейства мертвецов и крыши, полныеумерших от голода, и так были устрашены этим видом, что выходили оттуда спустыми руками. Однако искреннее сожаление, которое они питали к погибшим, непростиралось на живых: всех, попадавшихся им в руки, они умерщвляли, запруживаятрупами узкие улицы и так наводняя город кровью, что иные загоревшиеся домабыли потушены этой кровью. С наступлением вечера резня прекратилась, огонь жепродолжал свирепствовать и ночью. В восьмой день месяца гарпея солнце взошлонад дымившимися развалинами Иерусалима. За время осады город перенес столькотяжелых бед, что если бы он от начала своего основания вкушал столько жесчастья, то был бы поистине достоин зависти. Но ничем он не заслужил стольконесчастий, как тем лишь, что воспитал такое поколение, которое егониспровергло.
Глава девятая
Распоряжения Цезаря по вступлении его в город. – Число взятых в плен ипогибших. – О бежавших из подземелья, в числе которых были и тираны Симон иИоанн.
1. Когда Тит вступил в город{30}; ондивился его могучим укреплениям, в особенности же тем трем башням, которыетираны в своем безумии покинули. Рассматривая вышину массивного сооружения,чудовищную величину каждого камня и тщательность сочленения их, он воскликнул:«Мы боролись, покровительствуемые Богом; только он мог оттолкнуть иудеев оттаких крепостей, ибо что значили бы человеческие руки или машины против такихбашен?» В этом роде он еще долго беседовал со своими друзьями. Пленников,брошенных тиранами в крепости, он выпустил на свободу; остальную часть городаон разрушил, стены срыл, но те башни он оставил нетронутыми, в памятьпокровительствовавшего ему счастья, которое предало в его руки и непобедимое.
2. Так как солдаты уже устали от резни, а между тем появлялись еще огромныемассы иудеев, то Тит отдал приказ убивать только вооруженных исопротивляющихся, [412] всех же других брать в плен живыми.Но вопреки приказу солдаты убивали еще стариков и слабых; только молодых,крепких и способных к труду они загнали на храмовую гору и заперли их в женскомпритворе. Надсмотрщиком над ними Тит назначил своего вольноотпущенника, а другусвоему Фронтону он поручил решить участь каждого из них по заслугам. Последнийказнил мятежников и разбойников, выдававших друг друга, и выделил самых высокихи красивейших юношей для триумфа. Из оставшейся массы Тит отправил тех, которыебыли старше семнадцати лет, в египетские рудники, а большую часть раздарилпровинциям{31}, где они нашли свою смерть втеатрах, кто от меча, кто от хищных зверей; не достигшие же семнадцатилетнеговозраста были проданы. В те дни, когда Фронтон решал участь пленников, 11 000умерло от голода; одни вследствие того, что стражники из ненависти не давали иместь, а другие потому, что сами отказывались от предложенной им пищи.Независимо от этого, прямо не хватало хлеба для такой массы людей.
3. Число всех плененных за время войны доходило до девяноста семи тысяч, апавших во время осады было миллион сто тысяч. Большинство их было родом не изИерусалима; ибо со всей страны стекался народ в столицу к празднику опреснокови здесь был неожиданно застигнут войной, так что густота населения породилапрежде чуму, а скоро после нее – голод. А что город мог вмещать такую массулюдей, явствует из переписи при Цестии. Последний, чтобы показать Нерону,считавшему иудейский народ совсем малозначащим, как велика степень процветаниягорода, поручил первосвященнику по возможности привести в известностьчисленность населения. Так как тогда наступал праздник Пасхи, когда от 9 до 11часа приносят жертвы, а вокруг каждой жертвы собирается общество из девятичеловек по меньшей мере, но часто и из двадцати (ибо одному нельзя поедать этужертву), так сосчитали жертвы, и их оказалось 256 500. Если положим на каждуюжертву только по десяти участников, то получим 2 700 000{32} – и то исключительно чистых и освященных, ибопрокаженные, одержимые семятечением, женщины, находившиеся в период месячногоочищения, и вообще нечистые не допускались к участию в этой жертве, равно как иявлявшиеся для поклонения неиудеи.
4. Большая часть этой массы людей прибыла извне: сама, следовательно, судьбаустроила таким образом, что весь народ очутился запертым, как в темнице, инеприятельское войско оцепило город, битком набитый людьми. Размеры[413] гибели людей превысили все, что можно было ожидать отчеловеческой и божеской руки. Из тех, которые и теперь еще появлялись, римлянеодних убивали, а других брали в плен. Они разыскивали скрывавшихся вподземельях и, раскапывая землю, убивали всех там находившихся. В этих же минахнайдено было свыше 2000 мертвых, из которых одни сами себя убили, иные другдруга, а большая часть погибла от голода. При вторжении в эти подземелья насолдат повеяло страшным трупным запахом, так что многие, как пораженные,отскочили назад; другие же, которых жадность к наживе влекла вперед, топталикучи мертвых. И действительно, в этих пещерах находили массу драгоценностей, акорысть оправдывала всякие средства к их добыванию. Из подземелий былиизвлечены, наконец, пленники, брошенные туда тиранами, которые и в самыепоследние минуты упорствовали в своих жестокостях. Но и им обоим Бог воздал позаслугам. Иоанн, который вместе со своими братьями терпел голод в подземелье,попросил, наконец, у римлян так часто отвергнутой им милости; Симон же сдалсяпосле того, как вынес еще упорную борьбу, которая будет описана ниже. Симон былпредназначен для триумфальной жертвы, а Иоанн – к пожизненному заключению.Римляне, наконец, предали огню и отдаленнейшие части города и срыли стены дооснования.
Глава десятая
Город, пять раз прежде завоеванный, теперь во второй раз подвергсяразрушению.
Таким образом, на втором году царствования Веспасиана, в 8-й день месяцагарпея, Иерусалим был завоеван. Пять раз он был прежде покорен, причем один разтакже разрушен. Раз он был взят царем египетским Асохеем, затем Антиохом, послеПомпеем, а за ним Сосием сообща с Иродом. Во всех этих случаях город был каждыйраз пощажен; но еще до них он был завоеван вавилонским царем и им же разрушенспустя 1468 лет и шесть месяцев после его основания. Первый основатель городабыл ханаанский владетель, имя которого на туземном языке означает «Праведныйцарь»{33}, каким он был и на самом деле.Поэтому он был первым жрецом Бога, которому основал святилище, причем город,[414] называвшийся прежде Солима, был им же переименован вИерусалим{34}. Позже иудейский царь Давидизгнал хананеев из города и населил его своими соплеменниками. 477 лет и 6месяцев после него город был разрушен вавилонянами. От царя Давида, первогоиудейского царя в Иерусалиме, до разрушения, произведенного Титом, прошло 1179лет, а от первоначального основания до последнего завоевания 2177 лет{35}. Ни древность города, ни неимоверноебогатство его, ни распространенная по всей земле известность народа, ни великаяслава совершавшегося в нем богослужения не могли спасти его от падения. Таковбыл конец иерусалимской осады. [415]