- А если он не хочет очиститься? – горько усмехнулся Никита. – Если ему и так неплохо?
- Это только кажется, что неплохо. Богато, сыто, удобно – да, может быть. Но не более того.
- Многим вполне достаточно.
- Но не вам, да? И слава Богу. А их пусть Он судит. Если вы не можете, как теперь говорят, отделить мух от котлет, не беритесь. Вас проводить?
- Нет, не надо. Я попытаюсь… отделить мух. Благословите, - Никита протянул сложенные руки.
- Бог благословит. Только учтите, что на дело благое – остановить, а не чинить суд и расправу.
Никита вошел в квартиру и хотел сразу прошмыгнуть мимо кухни в ванную, но Света вышла ему навстречу.
- Что, опять некрофилия? – вскинув брови, спросила она.
- Примерно, - кивнул Никита, стаскивая мокрые джинсы. – Только на этот раз чуть не поимели меня. Переоденусь и расскажу.
* * *
Евгения взяла трубку сразу, словно держала в руках.
- Я никого к тебе не посылала, - удивилась она, выслушав Никитин рассказ. – Вот как раз хотела позвонить, узнать, как дела, а тут твой звонок, просто телепатия. Ты говоришь, тебя чуть не сбила светлая «шестерка»? А не могла ли это быть та самая?..
- Которая ехала на вас? Не знаю. Странно это все. Ломаю голову, кажется, что вот-вот пойму, в чем дело, и все равно ускользает. Скажите, Евгения Григорьевна, только честно. Вы на даче не писали Диме записку, чтобы он был осторожен?
- Нет? А что, кто-то писал?
Никита замямлил что-то невразумительное. Он и так рассказал Евгении слишком много. Поменьше надо бы болтать. Хватит уже того, что он во всем сознался Светке. Будет теперь за него переживать.
- А вам не показалось ничего странным за ужином? Когда чай пили?
- Пожалуй, нет, ничего, - задумалась Евгения.
- Это может быть связано с мороженым, - никак не хотел отказаться от своей занозы Никита.
- Нет, Никита. Правда, мне показался немного странным Маринкин муж. Когда он пошел посмотреть распределительный щит и вернулся. У него было такое выражение лица, как будто… Не знаю, как и сказать. То ли злорадное, то ли довольное. Странное, одним словом. – Евгения помолчала и спросила осторожно: - Как там мои братцы с сестрицей, подали иск?
- Точно не знаю, но, кажется, уже готовы.
Он обещал перезвонить, когда что-нибудь станет известно, и выключил телефон.
- Разумеется, она ничего не знает. Честно говоря, когда она рассказала, как ее чуть не сбила машина, у меня мелькнула мысль, что это она могла написать записку Диме. И ее решили убрать. А не из-за завещания. Тогда все было бы более или менее понятно. Сначала она, потом Дима, потом я.
- Я же говорила! – все-таки не удержалась Света. – Говорила, что боюсь за тебя. И не зря.
Вопреки Никитиному ожиданию, узнав, что произошло, она не стала ахать и охать. Собрала в охапку грязную одежду и молча унесла в ванную. Оттуда она вернулась с ватой и йодом, причем веки ее слегка припухли.
- Ладно, проехали! – махнул рукой Никита. – Как там насчет ужина?
Света поставила перед ним и перед собой по тарелке тушеной картошки с грибами и овощной салат. Маша, подперев голову рукой, сосредоточенно терзала исходящую паром и соком котлету.
- А ты почему котлету не ешь?
- Да так, не хочется, - невыразительным голосом ответила Света. – Или чтоб тебе веселее было пост блюсти.
Может, Никите и хотелось бы это прокомментировать, но он благоразумно воздержался.
- Мань, ты закончила? – вместо этого поинтересовался он. – Давай я тебя в комнату отнесу.
- Кит, прекрати таскать ее на руках! – возмутилась Света. – Ей ходить надо больше, хоть по стенке, хоть на костылях, хоть как. А ты ее балуешь.
- Может, просто завидно? – невинно предположил Никита, подмигивая Маше.
- Завидно, завидно! – взвизгнула Маша, хлопая в ладоши и карабкаясь Никите на спину. – Н-но, лошадка!
Доставив девочку по назначению, он вернулся и сел за стол.
- А где компот? – спросил он сварливо.
- Кефира попьешь, морда, - вяло улыбнувшись, Света подошла сзади, обняла, положила подбородок ему на макушку. – Так значит, тетка говорит, что никого к тебе не посылала?
- Да. Никого не посылала, записку не писала. Короче, сидит тихо и починяет примус. Очень интересно, кто же это все-таки такой… расторопный?
- Знаешь, Пинкертон, зато ты какой-то очень медленный. Как модем на три тысячи бит. Определись сначала с картиной преступления, а потом уже будешь подозреваемых вычислять.
- А что картина? – Никита взял в руки по вилке и начал постукивать одной о другую, но Света их отняла и бросила в мойку. – Мы с тобой пришли к глубокомысленному выводу, что любовник уговорил Веронику отравить Диму…
- А может, она его уговорила, - перебила Света.
- Может, и она его. Вероника подливает или подсыпает что-то Диме в бокал, а потом или путает в темноте бокалы, или кто-то их меняет. Правда, мы сделала этот вывод только на том основании, что Вероника почему-то очень захотела сидеть рядом с Димой и никак иначе.
- А зачем он ей еще мог понадобиться? Соскучилась, что ли?
- Скажи, много раз Вероника была на ваших семейных… посиделках?
- Вообще-то, ни разу. Мы все, кроме Маринкиного Лешки, были у них на свадьбе – и все.
- Все равно не могу сказать, что она производит впечатление робкой девочки, цепляющейся за мужа. Тем более, если этот муж – Дима. Ладно, - Никита легонько укусил Свету за ухо, - будем плясать от этой печки. Детали я все равно себе плохо представляю, но это пока опустим. Итак, что мы имеем?
- Ну, как ты говоришь, дед Изя и Вадик отпадают. Значит, остаются дядя Андрей, дядя Валера, Илья, Костя и Алексей. И…
- Свет…
- Да, и папа. К сожалению. Мне бы не хотелось, сам понимаешь.
- Разумеется. Но у Ильи, как я понял, роман с Викторией.
- Ну и что? – Света начала потихоньку убирать со стола. – Если он один раз налево пошел, что мешает повторить?
- Ну и нравы в вашей семейке! Даже птица в своем гнезде не гадит.
- Дурная наследственность, - поморщилась Света. – Между прочим, у дяди Валеры был роман с мамой Вадика, еще когда он был женат на тете Ире, Маринкиной матери. А у Димкиного отца, Пал Аркадьича, что-то было с тетей Аней. Мой бывший облизывался на Вику, не знаю уж, с какой степенью взаимности. А ты говоришь… Кстати, если тебя интересует мое мнение, то мне не слишком нравится Лешка. К тому же он весь вечер так и косился на Веронику. Да и сидел за столом рядом с ней.
- Твоя тетушка обратила внимание, что у него было очень странное выражение лица, когда он поковырялся в распределительном щите и вернулся. Мне он тоже не слишком нравится, но ведь, по твоим словам, получается, что они в тот день впервые увиделись? Или что, были знакомы раньше?
- Да, странно, - Света бросила намыленную губку в раковину и озадаченно повернулась к Никите, стряхивая с рук пену. – Хотя… Подожди-ка! Ну да, конечно! Сразу после их с Вероникой свадьбы Димке исполнилось тридцать пять. Он пригласил из родственников меня, Костю и Марину с Лешкой. Пришла одна я. Там была чертова туча Димкиных знакомых, достаточно занудных, да и сама Вероника – ужас, летящий на крыльях ночи. Так что я долго не выдержала, часа полтора всего. А когда уже собралась уходить, пришел Алексей. Сказал, что Маринка уехала к матери, а он решил зайти, поздравить. Так что… вот так. Слушай, мы же не можем спросить у каждого, кто где был между обедом и ужином.
- Слушай, бросай посуду, я потом помою. Давай подумаем хорошенько, может, кто-то не мог это сделать. Пойдем методом исключения. Начнем…
- С папы. В саду он мог быть. Это раз. Конечно, кто-то мог его и видеть, но мы-то об этом не знаем, - Света вытерла полотенцем руки и села напротив Никиты. – Кстати, я думала о Конраде. Совершенно не понятно, почему он выл. Может, действительно на покойника. Собаки ведь заранее такие вещи чуют.
- Свет, непонятно не только это. Почему выл Конрад… - Услышав свое имя, собака пришла на кухню и уселась рядом со столом, склонив голову на бок, словно внимательно слушая. – Почему звонили колокола, почему горели свечи. Нет, такие вещи действительно бывают, но в данном случае я почему-то в мистику поверить не могу. Кто-то это все подстроил. Как – не представляю.
- Знаешь, Кит, ничего у нас методом исключения, пожалуй, не выйдет. Мы не знаем, кто где был после обеда – это раз. Повесить чучело мог любой – это два. Подменить в темноте бокал, если Вероника не перепутала его сама, тоже – три.
- Алексей выходил смотреть щит, - напомнил Никита.
- Но не сразу. Сначала все бегали, вопили, спички зажигали, потом тетя Женя попросила Костю, но Лешка вызвался сам.
- Он что, электрик?
- Кто, Костя или Леша?
- И Костя, и Леша.
- Леша – не знаю, - Света забавно наморщила лоб, накручивая на палец короткую прядь волос. – Починил ведь. А Костя – просто хозяйственный мальчик. Из правильного места руки растут. Повезет кому-то, кто его заполучит.
- У меня тоже руки из правильного места растут, - Никита погладил Свету по коленке. – Или ты считаешь, что тебе не повезло?
- Повезло, повезло. Кстати, я знаю, кого еще можно вычеркнуть. Дядю Андрея. Рядом со мной за столом сидел дед Изя, а потом – дядя Андрей. Так вот дед, когда свет погас, встал, а он – нет. Сто процентов. Они с тетей Аней о чем-то разговаривали. Дотянуться через стол тоже никак не мог.
- А если Вероника сама перепутала?
- Если, если! – разозлилась Света. – В таком случае бросай ты это гнилое дело. Или иди в милицию. Все могли, понимаешь ли. Будешь методом научного тыка действовать?
- Нет.
Никита встал, вышел из-за стола, достал из холодильника пакет кефира. Налил в стакан, достал из буфета печенье и повернулся к Свете. Посмотрев на него, она невольно вздрогнула: лицо мужа стало жестким, в глазах плескалась решимость. На что? Идти напролом?
- Я немного подожду, - спокойно сказал он, насыпая в стакан сахар. – С Божией помощью все прояснится.