Приморская Феодосия всегда страдала от отсутствия питьевой воды, жители собирали ее буквально по каплям в городских фонтанах. В 1888 году художник составил дарственную и обратился к городским властям: «Не будучи в силах далее оставаться свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население города, я дарю ему 50 000 ведер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника». Это был щедрый и великодушный дар. За пользование водопроводом взималась плата, но воду из фонтана брали бесплатно. Одним из украшений фонтана стала бронзовая палитра, увитая лаврами, с надписью «Доброму гению». На средства Айвазовского были поставлены еще два фонтана, один из которых он посвятил памяти А. И. Казначеева.
Благодаря стараниям Айвазовского и его настойчивости по проекту художника был расширен и благоустроен феодосийский порт, что дало работу многим жителям, и проведена железная дорога. Но наибольшей его заботой оставалась художественная жизнь города. Он мечтал создать в Феодосии школу живописи и осуществил эту мечту в 1865 году, открыв «Общие художественные мастерские» – своеобразный филиал Петербургской академии художеств (в связи с этим Айвазовский был зачислен на службу в академию, хотя там никогда не преподавал). Его учениками были Л. Лагорио, А. Фесслер, К. Богаевский, М. Волошин, группа армянских художников и три внука-мариниста – Михаил Латри, Алексей Ганзен, Константин Арцеулов. Эту мастерскую часто посещали художники И. И. Шишкин, И. Е. Репин, Н. Н. Дубовской, А. И. Куинджи, известный коллекционер П. М. Третьяков, писатель А. П. Чехов.
Особенно крепкая дружба связывала Айвазовского с Репиным, но они любили и подшутить друг над другом. Однажды Илья Ефимович показал маринисту только что завершенную им картину, на которой был изображен крестьянин. Иван Константинович долго любовался и вдруг заметил, что на полотне сидит муха. Художник попытался ее смахнуть, но муха оказалась нарисованной – Репин пошутил. Но великий маринист в долгу не остался. Через некоторое время он пригласил Илью Ефимовича в гости и с таинственным видом попросил его открыть двери одной из комнат. Репин в ужасе отпрянул: прямо из комнаты на него «поднимался» знаменитый «Девятый вал».
В «Общих художественных мастерских» ученики занимались, как в академии, рисованием с оригиналов, с натуры. Лучшие работы Айвазовский направлял в академию для поощрений. Желающих учиться у Айвазовского и копировать его картины становилось все больше. Тогда он в 1880 году пристроил к своему дому художественную галерею, ставшую третьим по счету музеем в Российской империи. Здесь экспонировались все его последние картины. Сюда устремились молодые художники, которым он охотно передавал свои знания и умение. Влияние творческого почерка Айвазовского испытывали в годы своего становления И. Шишкин, М. Врубель, А. Саврасов.
В Феодосии тогда не было театра, а у Айвазовского часто гостили его друзья – знаменитые музыканты и артисты. Иван Константинович всегда просил их давать концерты на сцене своей картинной галереи. Феодосийцы слышали здесь известного русского композитора и пианиста Рубинштейна, знаменитого польского скрипача Венявского, великого армянского композитора Спендиарова, видели игру многих актеров Мариинского и Александринского театров Санкт-Петербурга – М. и Н. Фигнер, К. Варламова, армянского артиста-трагика Петроса Адамяна.
Галерею, ставшую своеобразным центром художественной жизни Феодосии, художник завещал родному городу. При входе в галерею Айвазовского в камне высечена выписка из духовного завещания художника: «…Мое искреннее желание, чтобы здание моей картинной галереи в городе Феодосии со всеми в ней картинами, статуями и другими произведениями искусства, находящимися в этой галерее, составляли полную собственность города Феодосии, и в память обо мне, Айвазовском, завещаю галерею городу Феодосии, моему родному городу…»
В наследство от Айвазовского Феодосии досталось и здание историко-археологического музея, или музея древностей, с мемориалом П. С. Котляревского. Художник построил его на собственные средства в высокой части города, на горе Митридат, в 1871 году. Его же стараниями музей пополнялся древностями, найденными в окрестностях Феодосии или приобретенными художником. За заслуги перед археологией Айвазовский был избран действительным членом Одесского общества истории и древностей. А в знак безграничного уважения к его личности и деятельности, «в уважение особых заслуг, оказанных им городу», Феодосия признала его своим почетным гражданином.
Ни один другой художник того времени не может сравниться с Айвазовским в размахе просветительской деятельности. Выставка для художника – не самоцель, а диалог со зрителем. Еще в 1847 году, когда Айвазовский открыл в Петербурге свою первую выставку, поэт Аполлон Майков откликнулся на нее большой статьей. «Спасибо г. Айвазовскому! – писал он. – Спасибо ему. Решиться одному выставить у нас свои произведения – есть подвиг, за который должно благодарить художника». И дальше поэт продолжал: «Художник – лицо, принадлежащее обществу, как писатель, он его слуга, его учитель, его образователь, воспитатель и воспитанник, взаимное влияние одного на другого в наше время уже не подлежит доказательству».
Мало кому известно, что Айвазовский был первым русским художником, начавшим устраивать персональные выставки. Как уже упоминалось, по общему числу персональных выставок (более 120) Айвазовский – абсолютный рекордсмен не только в отечественной, но и, пожалуй, в мировой живописи. Причины, побудившие его к этому, носили сугубо материальный характер. Жившему весьма скромно, Айвазовскому были нужны большие деньги, чтобы помогать соотечественникам и согражданам; он считал это своим долгом и почти ежегодно устраивал выставки в крупных городах России и Европы. Все они носили благотворительный характер, а сборы от них шли в помощь нуждающимся студентам, на создание библиотек, вдовам художников, инвалидам войны. Иван Константинович помогал нуждающимся жителям Одессы и Минска, Флоренции и Штутгарта, Франкфурта, студентам Петербургской академии, Красному Кресту, инвалидам битвы за Севастополь, семьям павших русских солдат, армянской диаспоре.
«Иметь, чтобы помогать» – этот девиз свидетельствует, что Айвазовский был настоящим сыном романтического века и истинно незаурядной личностью.
«Он был, о море, твой певец»
Под действием передового русского искусства передвижников в творчестве Айвазовского с особой силой проявились реалистические черты, сделавшие его произведения еще более выразительными и содержательными.
Патетическим и прочувствованным гимном красоте природы – морю, небу, горам – стало одно из лучших творений художника – картина «Море» (1864 г.). Живое, дышащее море гонит на берег волны, посеребренные бледным светом луны, проглянувшей сквозь тучи. Колорит произведения выдержан в единой цветовой гамме, но поражает богатством тоновых переходов. Эпический настрой картины невольно ассоциируется с величаво-торжественными аккордами из одноименной симфонической поэмы Н. А. Римского-Корсакова. Картину Айвазовского высоко оценила художественная критика того времени. Идеолог передвижников И. Н. Крамской писал: «Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю».
В 1873 году живописец создал выдающееся полотно «Радуга». В сюжете – буря на море и корабль, гибнущий у скалистого берега, – нет ничего особенного для его творчества. Но ее красочная гамма, художественное исполнение были явлением совершенно новым в русской живописи тех лет. Бурю Айвазовский изобразил так, будто он сам находится в эпицентре бушующих волн. С виртуозным мастерством выписано, как ураганный ветер срывает водяную пыль с их гребней. Силуэт тонущего корабля и неотчетливые линии скалистого берега едва заметны. В воздухе висит прозрачная влажная пелена, сквозь дымку которой пробился поток солнечных лучей, они легли многокрасочной радугой на воду. Вся картина выдержана в тончайших оттенках голубых, зеленых, розовых и лиловых красок. Этими же, но чуть усиленными тонами передана и сама радуга, мерцающая едва уловимым миражом. Художник сумел уловить и передать в пейзаже то состояние, когда происходит перелом и море утихает после возмущения, затихая и смиряясь. Картина «Радуга» стала новой, еще более высокой ступенью в творчестве Айвазовского.
Обобщенный образ грозной стихии создает художник в картине «Волна» (1889 г.). В ней он продолжает тему фантастически бурного моря, стихии и противостояния ей. О песчаный берег только что разбилась волна, и бурлящая вода стремительно возвращается в море, но навстречу ей поднимается новая волна, которая и является композиционной осью картины. А для усиления впечатления от стремительно нарастающего движения Айвазовский располагает линию горизонта так низко, что его почти касается большой гребень надвигающейся волны. Вдали от берега на рейде стоят на якорях корабли с убранными парусами. По небу мечутся грозовые тучи. Красочная гамма «Волны» и других картин этого цикла предельно скупа по цвету, почти до монохромности. Цветовой строй характерен сочетанием свинцово-серого неба с оливково-охристыми тонами воды, чуть поддернутой у горизонта зеленовато-голубыми лессировками. Такая минимальная и вместе с тем очень выразительная красочная гамма, отсутствие ярких эффектов и четкая композиция создают глубоко правдивое изображение морского прибоя в бурный зимний день. Айвазовский говорил о «Волне», что это «лучшая моя буря».
Опыт жизни, умение отобрать зрительные впечатления, сконцентрировать их, не повторить уже высказанное в прежних картинах помогли великому мастеру создать одну из самых замечательных своих марин «Черное море» (1881 г.). Множественные впечатления от наблюдения морской стихии, ее жизни, движения легли в основу пейзажа Айвазовского. В нем художник обобщил и свои знания, и свою любовь к Черному морю. Ритм идущих одна за другой волн и гряды облаков своим неутомимым движением создают образ стихии, таящей в себе грозные бури. «Дух Божий, носящийся над бездною», – эти библейские слова произнес Крамской, стоя у картины. Сдержанный на похвалу идеолог передвижничества всегда очень точно определял достоинство работ своих собратьев-художников: «Между 3–4 тысячами номеров, выпущенных Айвазовским в свет, есть вещи феноменальные и навсегда такими останутся… На ней ничего нет, кроме неба и воды, но вода – это океан беспредельный, не бурный, но колыхающийся, суровый, бесконечный, а небо, если возможно, еще бесконечнее. Это одна из самых грандиозных картин, какие я т