— В башке.
— Ход мысли, не предусмотренный разработчиками ПО, то бишь, паркерами и гилморами. И о чем это свидетельствует? Это свойственно всему честному и живому. Айс унд фойе! Как бы там ни тухлили все обдолбанные чандалы.
— Кажется, вы говорите о «Стене»? — полюбопытствовал Алекс.
— Ну да, — отозвалась Маня. — Хаммеры украли оттуда шагающие молотки на свой лейбл. — Маня махнула горящей веточкой, постучала ею о землю. — Американские кантрушники, скины.
— Почему это кантрушники? — возразил Кир. — Они базируются в крупных городах.
— Где бы кантрушник не базировался, он кантрушник, урел, стрёмный мэн. И только и ждет, чтобы пробить кому-нибудь крышу. Молотком.
— Вот, блин, не поймешь этот чандальский язык! — возмутился Кир. — Кантрушник это же деревенщина?
— Это заплесневелый угол вместо головы.
Кир посмотрел вокруг, словно бы отыскивая ответ.
— Но вы же все та-а-к любите всю эту муттер-натур.
— Ну и что.
— Где логика? Деревня — это гут, а ее житель — шлехьт.
— БГ настоящий деревенский житель, Мамонов, Умка, — сказала Маня. — Керуак и Боб Дилан.
Кир беспомощно развел руками.
— У тебя Астма Язык, Маня. Язык программирования низкого уровня. Я его уже не понимаю. Ты живешь шестидесятыми годами, подруга. А на дворе суровое третье тысячелетие. — С этими словами Кир, решительно поднявшись, схватился за топорик, шагнул к ближайшей сосне.
— Ты не мог бы не рубить ее? — спросил Алекс.
Кир оглянулся на него в недоумении и сказал, что просто хочет взбодрить костер, веселее сидеть, да и кровопийц отгоняет.
— Там внизу хороший сушняк, — сказал Алекс.
— А это что, не сушняк? — спросил Кир. — Сухой сук.
— Ну да, — согласился Алекс, — и все-таки.
Кир опустил топорик и проницательно посмотрел на него, перевел взгляд на девушку.
— Но там же сыро. А мы не взяли скафандр для рубки дров, — сказал он с кривой улыбкой, подбрасывая и пытаясь поймать топорик. Но у него и в этот раз не вышло, топорик брякнулся о землю. — Черт! — выругался Кир, поднимая топорик и снова его подбрасывая.
— Я сейчас сам схожу, — сказал Алекс.
Допив чай, он повесил кружку на рогульку, поднялся и пошел вниз, осыпая с трав гроздья капель.
Кир повернулся к Мане.
— Ты слышала, Птича?
Она пожала плечами.
— И он не кажется тебе стремным?
— Да нет.
— Ну дела. Уайт, нормальный мужик, тебе казался. А этот юзверьнет. А что он, здоровый мужик, здесь делает?
— Спроси у него.
— Так я спрашиваю, ты заметила? А он уходит от ответа. Скользкий.
— Ты сам вчера решил найтать здесь.
— У меня не было ни физических, ни моральных сил еще искать в этих дебрях чего-то… — Кир оглянулся на сосну с сухим суком. — Может, он лесник? Или скульптор?
Маня прыснула.
— Ничего смешного, подруга. Хочет срубить сосну и выстрогать какого-нибудь монстра, ктулху с длинным фаллосом.
— Он похож на одного музыканта, — сказала Маня.
— Из этих чандал полосатой демократии? Я угадал?
— Джерри Гарсиа, «Благодарный мертвец».
— Ну так я и думал, какой-нибудь ктулху, вирь… Вот он идет.
По горе поднимался Алекс с охапкой сухого орешника. Бросив орешник, он принялся переламывать деревца об колено.
— А все-таки, насчет сосны, — сказал Кир, возвышая голос, чтобы заглушить треск, — как-то я не улавливаю местной логики. Или ее и нет здесь?
— Считай ее священной коровой, — сказал Алекс.
— Сосну? — не понял Кир.
Алекс кивнул, сияя стеклами круглых очков.
Кир посмотрел на Маню.
— Сейчас я попытаюсь адаптировать, — пробормотал он. — Переведу на просмотр в DOS… Одну только эту? А остальные?
— И остальные, — сказал Алекс.
— Подозрительный файл. То ли битый, то ли еще чего, — проговорил Кир, словно бы прислушиваясь к чему-то внутри себя. Он снова посмотрел на Маню. — А, кстати, почему именно корова? Не бык или свинья?
Алекс пожал плечами и ответил, что это трудно объяснить. Он подбросил дров в костер, отряхнул крупные ладони, сел на свое место.
— Сейчас я кликну в архиве… Ты фетишист? Или типа друид? — спросил Кир.
Алекс улыбнулся.
— Так важно наклеить на меня бирку?
— Да нет, просто хорошо бы знать, чего тут еще нельзя трогать. Раз ты типа админ этой горы. Ну, типа системный администратор?
— Скорее и.о., — отозвался Алекс.
— А, так ты не один тут бродилка?
— Не понял, — сказал Алекс.
Кир снисходительно ухмыльнулся.
— Бродилка сиречь браузер, программа для просмотра вебов.
— Кир, не заморачивай человека, — попросила Маня.
— А что я говорю не так? Каждый человек и есть некая программа для просмотров. От различных разработчиков. Какие разработчики, такая и программа. Все логично. У одних программа от битников, то есть битая, ха-ха.
— Верх остроумия. А твоя программка?
— У меня другие разработчики, — солидно кашлянув, отрезал Кир.
— «Рамштайн», «Ультиматум», «М8Л8ТХ», «Расовая война». Теплая тусовочка! Кого я забыла? Дугина? Баркашова? Геббельса?
— Не передергивай, пожалуйста. И не вешай на меня всех собак. Кстати, могла бы добавить Габриеле Д' Аннунцио. С него все началось.
— Да ты не прочитал ни одного его стихотворения!
— Мне достаточно его жеста, того, как он со своими молодцами в черных рубашках захватил целый город, сданный было трухлявой родной буржуазией по мирному договору врагу, и несколько месяцев удерживал его, гарцуя на вороной лошади. И вообще мне больше нравится музыка, мужская музыка натиска, идея сурового обновления и неподчинения америкосам и цигойнерам.
— Да цыгане Индостана создали такую культуру, что все нордические творения рядом с ней мелки, как клопы! — воскликнула Маня. — Слон Индостана топчет их, не замечая. Абсолютно.
Кир погрозил ей пальцем.
— А зря!
Маня рассмеялась, встряхивая волосами.
— И это еще вопрос, кто создал эту культуру, — продолжал Кир, — цигойнеры или благородные арийцы.
— Три корзины пальмовых листьев писали уже не арийцы.
— Декадентская труха, — отмахнулся Кир. — Гниль.
— «Алмазная сутра» не труха. Или «Лотосовая».
— Не все золото, что блестит, майн кляйн, — покровительственно глядя на Маню, сказал Кир. — Иллюзии и пыль. И вообще, не люблю экзотику. Слишком далеко от нас. А ты кидаешься на все пестрое, как сорока.
— Почему это далеко? — возразила Маня. — «Росистая земля посреди четырех дорог», — это близко, вот оно.
— «Синий тумаааан, синий тумааан, Синий туман похож на обман, похож на обман!» — гнусаво задавленно пропел Кир, выпучивая глаза.
Маня замахнулась на него кулачком и ударила его в плечо.
— Коммандо цурюк! Чем тебе не нравится этот цигойнерский хит?! И в чем принципиальная разница между твоей цитатой и моей? Объясни, Птича.
— О росистой земле говорил Будда, урел!
— А про синий тумаааан — Добрынин.
— Очень прикольно, думаешь? Глупо.
— Нет, Птича, не прикидывайся лолой, втолкуй. Если, конечно, ты сама что-то понимаешь. В чем лично я, не уверен. Не хочешь мне сбросить, так вот человеку, админу горы. Ну, развяжи свой Астма Язык. Чем отличается твоя цитата от моей?
— А ты сам не врубаешься?
— Логика выше чувств. Таково уж мое ПО.
Маня вздохнула, передвигая нитки разноцветного бисера по загорелым запястьям и сказала, что ни в каком ПО нет вообще никаких чувств. Байты и гигабайты…
— Да, ледяной разум! — восхищенно отозвался Кир. — Который за тобой, жалким юзером, наблюдает и структурирует твои действия. Если ты, конечно, вменяемый чел, а не ламер, лузер, короче, кулхацкер!
— Безмазовыйрасклад, — сказала Маня. — Я несводима к разуму.
— Ха, это и ежу понятно. Короче, цветочную дребедень нельзя перевести на ванессу? на васик?
— Да что тут переводить, — сказала Маня. — «Росистая земля» чище и глубже, вот и вся песня.
— Да-а? — Кир оглянулся на Алекса, призывая его в свидетели.
— Да, — ответила Маня. — Просто нужно знать контекст. — Она передвинула бусины по запястью. — А можно и не знать! — С этими словами она встала и пошла к палатке.
— Но так это же еще не «росистая земля»! — крикнул ей вдогонку Кир.
— А какая? — откликнулась, не оборачиваясь, Маня. Она уходила дальше.
— Какая… какая, — пробурчал Кир. — Хмызник, крапива. Сама твердила, что не в кайф… Не поймешь, семь пятниц… — Он посмотрел на Алекса. — Вообще мне все это напоминает какую-то игру. «В поисках неизвестного». А ты здесь часто бываешь?
Алекс кивнул. Кир оглянулся с тоской.
— И далеко отсюда до приличного водоема?
Алекс сказал, что в четырех километрах река.
— Где?
Алекс показал. Кир посмотрел на зеленые дали и поежился.
— Хорошо бы навести курсор, двойной щелчок — и ты там. А так, я представляю, чапать по крапиве. Кошмар. — Кир взял топорик, подбросил его и поймал за рукоять. — Надо вырубить посох. И заправиться в дорогу водичкой, — проговорил он, веселея от удачного трюка. — Покажешь родник? — В этот миг он неосторожно взглянул на Алекса, перевел взгляд на падающий топорик — и поймал воздух. — Тойфел! Черт!..
Появилась Маня; она что-то несла в ковшике ладоней.
— Что у тебя там? — спросил Кир. — Цыпленок павлина-мавлина? Мы его будем ням-ням? Эссен? Кушать?
— Дурилка картонная, держи, — сказала Маня, насыпая ему что-то в ладони.
— О, лесная халява! Вооль! — воскликнул Кир. — А админу поднести? — с подчеркнутой многозначительностью спросил он.
Маня вопросительно взглянула на Алекса. Тот безропотно протянул руку. Маня открыла ладони, насыпая ему переспевшей холодной земляники.
— Вот что, подруга! Дальше мы пойдем туда! — сказал Кир, отправив сразу всю горсть в рот и указывая вдаль. — Заправим фляжки кальт христаль, и, — он подбросил топорик, закручивая его так, чтобы тот сделал уже не один, а два оборота, топорик закружился в воздухе черным знаком и лег рукояткой в руку, — в путь! Сейчас я вырублю посох.